Дипломатия после институтов
Возврат к холодной войне? Почему полезно изучать кризисы биполярности

В лучших традициях биполярности эпохи холодной войны и Россия, и Запад прибегают к стратегии целенаправленного военно-политического и экономического давления в попытках подорвать жизнеспособность конкурента. Не исключено, что, войдя во вкус, стороны сохранят подобную линию конфликтного поведения на десятилетия. Однако риски непреднамеренного перехода к военной эскалации гораздо выше, чем семьдесят лет назад, пишет Андрей Сушенцов, программный директор Валдайского клуба.

В недавнем интервью госсекретарь США Энтони Блинкен заявил, что эпоха постбиполярного миропорядка закончилась. Теперь перед нами новая реальность – эксцессы российско-западного соперничества в виде региональных кризисов, основанных на взаимной враждебности. Нельзя не согласиться с оценкой госсекретаря, хотя стоит признать, что в США по-настоящему не осознают важности этих изменений, совершая регулярные провокации у морских и воздушных границ России, выдворяя российских дипломатов и позволяя себе всё более жёсткую риторику.

Дипломатия такого не терпит – это дисциплина точная. Новый виток военной эскалации на Украине показал, что система международных отношений стремительно возвращается к модели противостояния времён холодной войны. У неё было несколько характерных черт. Во-первых, биполярное противостояние было насыщено динамикой локальных конфликтов: их называли «войнами по доверенности», поскольку они велись чужими руками – сверхдержавы вели соревнование между собой руками своих клиентов. Украинский конфликт больше напоминает подобные кризисы, чем интервенции США после распада биполярности. Во-вторых, холодная война происходила в рамках непримиримого идеологического противостояния. В сегодняшних реалиях международная арена разделена между нарративом однополярности и «правильной стороны истории» и нарративом нового многополярного миропорядка.

Вместе с тем эпоха биполярности обладала особенностями, которые сегодня не прослеживаются.

Холодная война породила феномен институционализированного конфликта, то есть создала с течением времени механизмы управления конфронтацией, своего рода «правила игры».

Каждый кризис представлял собой «игру с переменной суммой» – ситуацию, в которой обе противоборствующие стороны могут извлечь для себя выгоды. По итогам череды кризисов после Второй мировой войны СССР приобрёл статус грозного оппонента США, закрепив биполярную архитектуру мироустройства второй половины ХХ века. Кроме того, в годы холодной войны между сверхдержавами, помимо противоречий, существовала особая взаимозависимость – заинтересованность в предотвращении ядерного Армагеддона. Стороны также видели границы дозволенной эскалации. Логика «предпоследнего шага» конфликтного поведения предполагала наличие стратегических стимулов обострять ситуацию до предела, но без перерастания политического противоборства в военное. В свою очередь, ядерное сдерживание было построено на идее «разумной иррациональности», или убеждении противника в своей готовности действительно пойти на самоубийственный шаг ядерной эскалации в случае необходимости. Более того, холодная война отличалась глобальным статус-кво: поделённый мир породил негласную доктрину невмешательства в дела соседнего блока. Это прямо противоречит нынешним реалиям: попеременно ныне конфликтующие стороны обвиняют друг друга в попытках ревизии миропорядка. Поэтому миру ещё только предстоит выработать правила осмотрительного стратегического поведения.

Для Валдайского клуба мы с коллегами подготовили доклад с целью наметить концептуальные основы такого поведения, почерпнув их из истории холодной войны.


Историю международных отношений второй половины XX века можно по праву назвать «лабораторией опыта» национальных внешнеполитических элит Советского Союза и Соединённых Штатов. Этот опыт формировался не только в ходе кабинетного поиска в различных ведомствах оптимальной стратегии реагирования на кризис, но и в ходе непосредственной импровизации в кризисных ситуациях – когда мир стоял на грани уничтожения. Во избежание спонтанной военной эскалации знакомство с таким опытом как никогда актуально.

В ходе нескольких рубежных кризисов между СССР и Западом к элитам пришло осознание, что мир не может пойти на коллективное самоубийство. К наиболее ярким, формирующим советско-американский опыт реагирования можно отнести Берлинский и Карибский кризисы, а также «ракетный» кризис 1980-х годов, когда противоборствующие стороны стояли перед реальной возможностью Третьей мировой войны. Сегодня исследователями-историками несправедливо упускается из виду Суэцкий кризис. Его ключевое значение состоит в том, что после него Великобритания и Франция перестали существовать как великие державы. История биполярного противостояния – это не только конфликт СССР и США. Уже в 1950-х годах советско-китайский союз дал первые трещины, постепенно трансформировавший его в противостояние. Герой Советского Союза генерал-майор Виталий Бубенин вспоминал: «Мы готовились к вторжению на нашу территорию». А уже в 1969 году на острове Даманский впервые в истории столкнулись две ядерные державы, и советские пограничники впервые после 1941 года вступили в бой с регулярной армией соседней страны.

История холодной войны рисует перед исследователями эпизоды, когда контрагенты намеренно использовали эскалацию как инструмент принуждения к переговорам, к оптимальному для себя политическому результату.

Пожалуй, сейчас перед внимательным читателем вновь возникают ассоциации конфликтов, казалось бы, ушедшей эпохи. В лучших традициях биполярности и Россия, и Запад прибегают к стратегии целенаправленного военно-политического и экономического давления в попытках подорвать жизнеспособность конкурента. Не исключено, что, войдя во вкус, стороны сохранят подобную линию конфликтного поведения на десятилетия, поняв, что это оптимальная стратегия взаимодействия с оппонентом. С учётом уплотнения международной среды, ускорения социального времени и информационного обмена риски непреднамеренного перехода к военной эскалации гораздо выше, чем семьдесят лет назад.

Дело за малым: прийти к практикам осмотрительной конкуренции – где найдены выгоды «игры с переменной суммой», просчитаны границы эскалации «предпоследнего шага», усвоены сигналы «разумной иррациональности». История холодной войны станет главным пособием в таком поиске.

Дискуссия, посвящённая ситуации на Корейском полуострове
27.07.2022
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.