Решив бросить прямой военно-политический вызов Западу, Россия должна показать всем нашим незападным партнёрам успешность и эффективность такого выбора. От того, насколько действия России в украинском конфликте будут успешны, без полумер и попыток «договорняков», напрямую зависит отношение к нам со стороны наших партнёров, пишет Олег Барабанов, программный директор Валдайского клуба.
Одним из отличительных признаков новой геополитической реальности, сложившейся после 24 февраля, стала прочная внутренняя консолидация стран Запада. В её основе – прямое противодействие России, и эта политическая цель, по крайней мере – на данный момент, вполне перевешивает как экономические трудности для этих стран, связанные с введением ими санкций против России, так и возможные национальные разногласия. На среднесрочную перспективу, думается, нет оснований, чтобы данная ситуация изменилась. Такая консолидация, очевидно, усиливает позиции стран Запада как по текущему украинскому конфликту, так и по более широкому кругу вопросов, в том числе в международных организациях. Все эти страны выступают единым фронтом, говорят одним голосом, и нюансы здесь незначительны.Сюда можно добавить и строго одинаковое голосование западных стран в международных организациях, в системе ООН и в других.
На этом фоне возникает вопрос, возможна ли подобного рода консолидация стран не-Запада. Как мы уже подчёркивали ранее, одним из основных глобальных геополитических итогов первых месяцев украинского конфликта стало то, что подавляющее большинство незападных государств не присоединилось напрямую к санкциям Запада против России. Эти страны заняли в этом вопросе гораздо более сдержанную и нейтральную позицию. Тем самым общеглобального осуждения и изоляции России не получилось. Также за последние месяцы, возможно, и не без влияния украинского конфликта, сразу несколько стран заявили о своём желании присоединиться к БРИКС. Поскольку формат БРИКС является символическим выражением коллективного не-Запада на глобальном уровне, такой процесс весьма показателен. На региональном уровне подобного же рода процессы можно наблюдать по отношению к Шанхайской организации сотрудничества.
Эти примеры показывают, что вопрос о вовлечённости всё большего числа стран в уже институционализированную (хотя бы в минимальной степени) орбиту незападного международного сотрудничества становится всё более актуальным. Но можно ли говорить о том, что единство не-Запада сравнимо с единством Запада? Как по текущей повестке, так и по широкому кругу вопросов мировой политики. По крайней мере, на данный момент, ответ очевиден. Этого не происходит. Как на глобальном уровне, так и в региональных форматах. Это, в частности, проявляется и в отсутствии единого консолидированного голосования незападных стран в Генеральной ассамблее и других структурах ООН. К примеру, применительно к евразийскому формату ОДКБ на эту разницу подходов при голосовании в ООН прямо обращал внимание президент Белоруссии Александр Лукашенко этой весной.
Причин для такой неконсолированности стран не-Запада много. К их числу стоит отнести и исторические противоречия между рядом крупных незападных государств, что, очевидно, не способствует укреплению доверия между ними. Различные региональные форматы сотрудничества незападных стран в Евразии, в Африке, в Латинской Америке пытаются решить эту проблему (или хотя бы смягчить её остроту). Но пока, на наш взгляд, это происходит лишь с ограниченным успехом. К примеру, среди членов ШОС можно упомянуть недавние конфликтные ситуации между Индией и Китаем, между Индией и Пакистаном. На постсоветском пространстве – это конфликт между Арменией и Азербайджаном. В других регионах мира – другие примеры.
В рамках Запада исторические противоречия между отдельными странами (между Венгрией и Румынией, например, или между Польшей и Германией) если и не решены полностью, то отчетливо выведены на задний план и за редкими случаями не влияют на текущую политику. Общеблоковая дисциплина, как правило, не даёт этому проявиться. И здесь сравнение Запада и не-Запада тоже вполне очевидно. При этом достаточно часто страны не-Запада не пытаются разрешить свои собственные противоречия только лишь с помощью незападных механизмов,а прибегают к помощи Запада. Как в плане посредничества при урегулировании конфликтов (Армения – Азербайджан), так и в плане использования западных форматов безопасности наряду с незападными (Индия). Тем самым сохраняет свою актуальность вопрос о большей эффективности Запада, чем коллективного не-Запада в этой сфере.
Помимо исторических противоречий и взаимного недоверия, свою роль в отсутствии высокого уровня консолидации не-Запада вносит и региональное соперничество между некоторыми его крупными странами. Это проявляется как в экономической, так и в геополитической форме. Здесь тоже вопрос о согласовании противоречащих друг другу национальных интересов отдельных стран ещё до конца не решён. И вопрос поиска компромисса и сопряжения различных региональных инициатив по прежнему стоит на повестке дня.
Отдельная большая тема – это вопрос о пределах дистанцирования от Запада, приемлемый для той или иной незападной страны. Практически каждая из них выбирает свои красные линии для ревизионизма. В целом ряде случаев эти линии очень жёсткие и узко очерченные. Можно, пожалуй, сказать, что осознание страной своей незападной идентичности, как правило, не приводит к антизападной политике в её реальных действиях. Тем самым между незападностью и антизападностью лежит очень ясная грань, перейти которую решилось лишь небольшое число незападных государств.
Причин для этого много. Это, несомненно, прагматизм, нежелание ставить под удар свои экономические связи с Западом и своё место в глобальном разделении труда и на мировых рынках. Это сила традиции и установка в контексте многих десятилетий западноцентричной политики, что Запад всегда прав и что в силу его военной и экономической мощи лучше с ним не спорить. И осознание в связи с этим собственной слабости и неверия в свои силы. И, опять же, закреплённая политической традицией игра «и нашим, и вашим», с попыткой усидеть на двух стульях. Применительно к злободневной сейчас ситуации с Россией такой подход, на наш взгляд, можно наблюдать в рамках «Большой двадцатки». Крайне опасливая и дистанцированная от России, с нашей точки зрения, позиция Индонезии, текущего председателя в «двадцатке», её акцент на том, что как бы чего не вышло, служит здесь весьма показательным примером.
Вообще – пример России, оценки её действий, их успешности и эффективности приобретает сейчас ключевое значение для процессов глобальной и региональной незападной консолидации. Является ли российский путь флагманским для незападной политики по борьбе с западным неоимпериализмом?Или это лишь исключение, и общий путь не-Запада не таков? Ответ на этот вопрос сейчас волей-неволей вынуждены определять практически все крупные страны – каждая для себя. Ситуация с визитом Нэнси Пелоси на Тайвань показала очевидное нежелание Китая повторять этот российский путь прямо здесь и сейчас. Крайне мягкая на деле реакция Китая, несмотря на крайне грозные словесные заявления, служит тому примером. Это привело к тому, что в СМИ и социальных сетях по всему миру появились комментарии о том, что США в ситуации с Пелоси одержали важную психологическую победу над Китаем, что Америка «показала Китаю его место».
С ответом на вопрос, является Россия флагманом или исключением для незападного мира, связан и вопрос о лидерских амбициях России в сообществе незападных стран на среднесрочную перспективу, а также об отношении других партнёров к ним. Если они сочтут, что Россия – флагман и идёт с факелом в авангарде общей борьбы, то это одно дело – тогда признание ими лидерского статуса России объективно возрастёт. Если же наши незападные партнёры решат, что Россия – это исключение, и даже если они когда-то и думали бросить прямой вызов Западу, то российский пример заставил их отказаться от этого всерьёз и надолго, тогда, очевидно, их отношение будет совсем другим. Оно может даже не проявляться публично, но никуда не исчезнет. И тогда встречающиеся порой российские призывы к трансформации не-Запада в анти-Запад будут восприниматься, условно говоря, как некие «письма из Пхеньяна», которые отражают своё особое видение мира, но не более того. Если возобладает эта логика, то тогда, очевидно, она окажет своё воздействие и на восприятие роли и места России в незападном мире. Россия не только окажется в изоляции по отношению к Западу, но и в рамках не-Запада будет восприниматься несколько в стороне.
Как избежать этого, ответ ясен. Решив бросить прямой военно-политический вызов Западу, Россия должна показать всем нашим незападным партнёрам успешность и эффективность такого выбора. От того, насколько действия России в украинском конфликте будут успешны, без полумер и попыток «договорняков», напрямую зависит отношение к нам со стороны наших партнёров. Как в среднесрочной, так и, вполне возможно, и в долгосрочной перспективе.
