В то время как ЕС и большинство входящих в него стран остаются в сфере влияния США, Турция встала на свой собственный путь как в отношениях с Россией, так и с Соединёнными Штатами. Победа на выборах лишь только усилила позиции президента Турции Эрдогана.
В ходе состоявшегося в Сочи ежегодного заседания Валдайского клуба мне выпала возможность услышать из уст президента Путина, что «военная сила, конечно, остаётся и, безусловно, ещё долгое время будет инструментом международной политики». Президент России добавил, что вопрос заключается в том, будет ли она применяться «лишь тогда, когда все другие средства исчерпаны, когда необходимо противостоять общим угрозам?». Во время того же заседания я спросил Министра иностранных дел Сергея Лаврова, повлияют ли кадровые перестановки в руководстве ЕС (назначение Федерики Могерини Высоким представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности и заместителем Председателя Европейской комиссии, а Жана-Клода Юнкера Председателем Европейской комиссии) на миропорядок и отношения между Россией и ЕС. Он ответил, что по его ожиданиям новая команда привнесёт новые идеи, и выразил уверенность, что со временем ЕС признает существование в мире нескольких центров власти. Год спустя Федерика Могерини сказала как-то в Риме, что Россия внесла существенный и решающий вклад в созыв и проведение венских переговоров по Сирии.
По мнению многих аналитиков на западе и в арабских странах, в то время как США впустую тщетно пытаются построить миропорядок, в первую очередь стремясь навязать словесный «односторонний диктат», другие центры власти, например, Российская Федерация в Сирии или Саудовская Аравия в Йемене, взяли быка за рога, применив военную силу, когда другого выбора у них не осталось. Тот факт, что в переговорах принимает участие Турция, которая теперь гораздо более решительно заявляет о своей позиции и готова отстаивать её, а также Египет, обладающий огромным опытом региональной дипломатии, что необычайно важно в данной ситуации, предало этой первой попытке наведения мостов (было бы поспешно и наивно назвать венскую встречу переговорами о мире) интересную динамику с точки зрения современного миропорядка. Учитывая статус и потенциал основных участников переговоров, даже если им не удастся найти окончательное дипломатическое решение, промежуточного результата они точно достигнут.
Можно также предположить, что военная операция России в Сирии задумана таким образом, чтобы дипломатический процесс мог развиваться самостоятельно, позволив России пригласить за стол переговоров своего главного союзника – Иран. После заключения соглашения по иранской ядерной программе Иран снова обрёл статус полноценного участника международной жизни, а такой тяжеловес европейской дипломатии как глава немецкого внешнеполитического ведомства Франк-Вальтер Штайнмайер и вовсе считает иранского Министра иностранных дел Джавада Зарифа человеком, заслуживающим доверия. Подключение Ирана к переговорному процессу многие восприняли как отдельный дипломатический маневр высочайшего уровня. Кроме того, было очевидно, что основной темой обсуждения в Вене станет ситуация в Сирии, а не немедленное отстранение от власти Башара Асада, судьба которого оказалась лишь одной из составляющих дискуссий между дипломатами. Представляется, что по ряду аспектов существует если не консенсус, то по крайней мере достаточно широкое согласие, включая вопрос о необходимости сохранения территориальной целостности Сирии и светского характера государственной власти в стране, продолжении работы государственных органов власти, включая армию и силы безопасности после достижения политического соглашения (в отличие от той катастрофы, которая произошла в Ираке), а также необходимости обеспечения безопасности на территории Сирии. Также вырисовывается общая позиция по вопросу о необходимости борьбы против ИГИЛ и других радикальных мусульманских группировок военными средствами, то есть властям Сирии и многочисленным отрядам ополченцев необходимо найти политическое решение для прекращения конфликта.
Для приверженцев многосторонней дипломатии венские переговоры представляются экспериментом, который проводится ответственными сторонами и может быть повторен в других уголках мира. Пока неясно, какую роль сыграет ООН (или в данном случае ЕС), например, в том, что касается проведения свободных выборов, или предоставления сирийцам возможности самим определиться с властью вне зависимости от политической, этнической или религиозной принадлежности и добиться разрешения кризиса в Сирии путём голосования. В этой связи немаловажно участие в переговорах Ливана, где накоплен богатый опыт достижения компромиссов, что не может не оказаться полезным.
При таком сценарии Соединённые Штаты будут вынуждены занять оборонительную позицию: в стране не утихают споры о ядерной сделке с Ираном, свежа память о «фиаско» в Ливии, президентская гонка набирает обороты, дало трещину «нерушимое партнёрство» США с Саудовской Аравией и Израилем, а также страна открыто соперничает с Китаем за мировое экономическое господство. С другой стороны, подспорьем в ходе переговоров для российского лидера станет ситуация в Сирии. Принимая непосредственное участие в войне в Сирии, Россия может оказать существенное влияние на выработку коллективного решения и, в частности, повлиять на решение вопроса о российской военно-морской базе в Тартусе. Не менее важно то, что ЕС, чья внешняя политика представляется оторванной от реальности, испытывая огромное давление из-за миграционного кризиса, с которым власти пытаются бороться эгоистичными и националистическими методами (в результате чего тема солидарности оттеснила на второй план финансовый кризис в Греции и его влияние на Европейскую интеграцию), согласился разбить мировые проблемы на категории, чтобы было легче принять окончательное решение по каждой из них. Однако имеем ли мы дело с позицией 28 стран-членов ЕС? Многие считают, что ведущие державы уже предали забвению или перестали обращать внимание не санкции против России за предполагаемые и реальные действия на Украине (по крайней мере сотрясание воздуха по этому поводу). Недавний визит французского министра Сеголен Руаяль в Москву для участия в мероприятии, организованном Ассоциацией европейского бизнеса (по вопросу о ведении бизнеса с Россией) является наглядным примером такого подхода со стороны ЕС.
По сути, венские переговоры можно считать одной из составляющих разворачивающегося на западе спора о том, что делать с Россией. Напрашивается вопрос, является ли целью переговоров в Вене запуск легитимного переходного процесса для спасения, сплочения Сирии и обеспечения светского образа правления или это попытка восстановления связей между Европой и Соединенными Штатами с остальным миром, то есть продолжение процесса, начатого в ходе переговоров по иранской ядерной программе с привлечением к переговорам более широкого круга главных региональных держав, включая Саудовскую Аравию. Как отметила Могерини и многие другие, очевидно, что меры по укреплению доверия всё более востребованы. Возможность сесть за стол переговоров с Россией и Ираном для придания процессу большего геополитического веса привлекла Соединённые Штаты, Турцию и Саудовскую Аравию. Венская конференция имеет стратегическое значение как репетиция построения нового порядка взаимодействия в мире. В конечном счете мирное разрешение конфликта в Сирии станет образцом для разрешения других кризисов политическим путём на основе компромисса. Такая модель могла бы быть использована и в других странах.
Нельзя забывать и то, что не так давно группировка ИГИЛ впервые совершила два теракта в Саудовской Аравии, захватила город Сирт в Ливии, крупный центр нефтедобычи, установила контроль над столицей иракской провинции Анбар, а также о потоке сирийских беженцев, устремившихся в Европу. На данный момент ничто так не пугает участников венских переговоров как ИГИЛ.
Но можно ли назвать участников венских переговоров коалицией поневоле? Например, считается, что вмешательство России в сирийский конфликт противоречит дипломатическим амбициям Турции. Так ли это на самом деле? В действительности после формального присоединения Россией Крыма, руководство Турции хоть и заняло критическую позицию по этому вопросу, но при этом вело себя достаточно сдержанно и не присоединилось к экономическим санкциям против России, которые были введены союзниками Турции по НАТО. У Турции также немало «пограничных» проблем. Россия и Турция поддерживают очень хорошие отношения в сфере энергетики, однако в некоторых областях между ними есть противоречия. В частности, это касается той роли, на которую обе страны претендуют в Сирии. В то время как ЕС и большинство входящих в него стран остаются в сфере влияния США, Турция встала на свой собственный путь как в отношениях с Россией, так и с Соединёнными Штатами. Победа на выборах лишь только усилила позиции президента Турции Эрдогана, и есть все основания ожидать, что решающее слово о том, когда и почему Башар Асад должен уйти с поста президента Сирии, будет за Турцией. Европа как никогда заинтересована в сближении с Турцией. Если проанализировать геополитическую ситуацию, можно предположить, что процесс принятия Турции в ЕС может снова быть запущен в ускоренном режиме. Относительная успешность отношений между Россией и Турцией не сводится лишь к активной дипломатии, а является отражением постепенного изменения взгляда Анкары на стоящие перед Турцией цели и задачи после того, как ей было отказано во вступлении в ЕС.
Соединённые Штаты продолжат играть ключевую роль. Однако далеко не очевидно, что США снова захотят взять на себя роль лидера. Судить об этом можно будет по тем требованиям, которые Соединенные Штаты выдвинут по будущему устройству Сирии. На какие уступки готовы пойти США для достижения этих целей? Очевидно, что для обеспечения соблюдения прав человека и прекращения потока беженцев необходимо существенно снизить уровень насилия. Есть также чёткое понимание, что ИГИЛ представляет непосредственную угрозу для региона и, соответственно, для всего мира. Таким образом, ИГИЛ необходимо уничтожить. Готовы ли США отвлечься от своих разногласий с Россией (по Украине) и взять на себя главную роль в создании условий для запуска политического процесса с участием всех ключевых сторон для прекращения охватившего страну насилия. Готовы ли США согласиться на сохранение отдельных элементов нынешнего режима в Дамаске? Ясно одно: между участниками венских переговоров нет единства. Все они преследует свои собственные цели. Если целью переговоров является не столько урегулирование конфликта в Сирии, сколько налаживание взаимодействия внешних стран, вероятность достижения мира и стабильности в Сирии в краткосрочной перспективе невелика. Кроме того, все понимают, что на достижение полноценного урегулирования могут уйти годы.
