Если раскол мира на два противостоящих друг другу полюса (США и Китай) не произойдёт сейчас, он становится уже обозримой перспективой. Это новое издание биполярности окажется угрожающим для основных достижений человечества в области международной политики за последние сто лет, пишет программный директор клуба «Валдай» Тимофей Бордачёв.
За последние несколько недель тезис о практически неизбежном возникновении новой биполярности в форме противостояния Китая и США из смелого предположения превратился фактически в общее место – отправную точку множества диспутов о том, каким будет основное содержание международной политики после системного кризиса 2020 года. Можно обнаружить уже и достаточно детализированные рассуждения по поводу того, каким будет этот мир и, самое главное, какой должна быть внешняя политика России в этих условиях. Такова природа информационного общества – практически любое значимое явление в течение весьма короткого времени проходит все стадии открытой экспертной дискуссии.
В том числе и поэтому пока большинство наших рассуждений, скорее всего, имеют мало фундаментального смысла. Но нельзя забывать и про фактор нелинейности, который не менее важен. В этом отношении то, что происходит сейчас, действительно содержит массу аналогий с периодом начала Великой – или Первой мировой – войны. Точно так же как и тогда, «внезапно» вспыхнувший кризис стал закономерным итогом множества накопившихся в мировой рыночной экономике и международной политике противоречий. Практически таким же образом на него реагирует большинство стран мира – они все устали от неопределённости и с полным основанием рассчитывают, что потрясения позволят выровнять их собственные представления о себе с представлениями других.
Это, в свою очередь, позволяет говорить о движении к новому глобальному и региональному балансу сил. Более справедливому, чем либеральный мировой порядок, по поводу завершения которого, похоже, уже не огорчаются ни его лидеры на Западе, ни державы-ревизионисты на Востоке.
Но было бы непростительным аналитическим упрощением игнорировать и самый важный опыт Великой войны – её природа, содержание и, главное, результаты совершенно не соответствовали линейным представлениям о будущем тех, кто с энтузиазмом приветствовал выстрелы в Сараево.
Однако даже с учётом множества неопределённостей и открытых вопросов вероятность того, что именно своеобразный биполярный сценарий станет международной реальностью, одинаково велика и тревожна.
Пока Китай очень настороженно относится к возможностям вызова, который ему открыто бросают США. В своём первом издании «момент моральности» в китайской внешней политике – готовность помогать миру, страдающему от пандемической напасти, и одновременно выступать с определённых менторских позиций – оказался достаточно непродолжительным.
Уже сейчас очевидно, что 2020 год принесёт, например, беспрецедентное оживление китайско-российских отношений. Даже по сравнению с несколькими предыдущими годами, которые и так были весьма и весьма успешными. Тем более что масштабное партнёрство с Китаем может действительно оказаться, к сожалению, принципиально важным для российской экономики.
Но, несмотря на усилия Китая, направленные на то, чтобы «сбить» градус напряжённости, маховик борьбы с ним уже раскручивается и становится практически новым фактором солидарности сообщества стран Запада в мировых делах. А стало быть, даже если раскол мира на два противостоящих друг другу полюса не произойдёт сейчас, он становится уже обозримой перспективой.
Это новое издание биполярности окажется угрожающим для основных достижений человечества в области международной политики за последние сто лет. В первую очередь потому, что она никак не будет напоминать исторический период 1945–1990 годов. Именно в этой связи новый биполярный мир – это одновременно наиболее опасный и самый вероятный сценарий развития международной политики.
Опасность этого сценария в том, что на сей раз биполярность окажется настоящей и в этой связи не исключено, что достаточно короткой. Причина в том, что она возникает в рамках единой международной системы и мировой рыночной экономики, от чего человечество было избавлено во времена холодной войны.
Мы не можем рассчитывать на то, что изменится природа поведения государств. Сейчас все разговоры на тему «мир не будет прежним» сводятся к подсчётам, кто и как больше заработает, а кто «протянет ноги». Да, действительно, о чём ещё можно говорить, когда серьёзных изменений мотивов политического поведения на уровне государств, компаний и других общественных институтов не предвидится? Пандемия и рецессия неизбежно ещё больше изменят баланс сил. Те, кто станут более могущественными, будут стремиться к экспансии, те, кто проиграют, – защищаться. Но это будет происходить в по-настоящему едином мире.
С 1945 года по 1990 год мир был разделён на две практически изолированные друг от друга экономические зоны. СССР и его союзники – это огромная Северная Корея, связи которой с другой частью мира были очень ограничены. Лидеры Запада – США и Европа – от этого особенно не страдали. Они спокойно себе жили в собственном международном сообществе и в принципе мало пересекались с Восточным блоком. В годы холодной войны США и Европа достигли наиболее крупных успехов в развитии практически без внешней конкуренции – именно тогда возникло современное социальное государство в Европе, образовались уникальные институты европейской интеграции, сформировался фундамент американского доминирования в мировой экономике.
Единственная сфера, где биполярность СССР – США была более или менее настоящей, – это военно-стратегическое ядерное сдерживание. Но она же была наиболее доступна для рационального и жёсткого контроля со стороны правительства.
Единственный действительно опасный эпизод – Карибский кризис – был быстро разрешён элегантной дипломатической игрой. Корейская война 1950–1953 годов была самым опасным конфликтом на заре холодной войны, поскольку протекала в непосредственной близости от границ СССР, но она осталась единственным случаем, когда советские и американские военные вступали в прямое соприкосновение. Таким образом, с 1945 по 1990 годы возможности эскалации регионального конфликта в глобальный были минимальными – эта сфера жёстко контролировалась Москвой и Вашингтоном.
Это позволило учёным-международникам создать миф о том, что такой порядок – наиболее устойчивый. И одновременно укрепило уверенность в том, что стабильна любая биполярность.
Китай не располагает собственными значительными природными ресурсами, а его доступ к глобальным рынкам имеется и становится более зримым. При этом китайские возможности влияния присутствуют везде, даже внутри Америки. Другими словами, степень взаимозависимости противостоящих друг другу держав сейчас несравнима с периодом холодной войны.
