Возвращение дипломатии?
Украинский кризис как испытательный полигон американской стратегии

Период монолитной «атлантической солидарности» уходит в прошлое, и Россия стала одной из значимых причин этой эрозии. Из украинского кризиса Соединённые Штаты получили наибольшие преимущества: нарушено взаимодействие между Россией и Европой, подорвана энергетическая инфраструктура, ЕС вынужден переплачивать США за поставки военной техники и энергии. При этом из глубокой нормализации Вашингтон никакой существенной выгоды не получит: отношения с Москвой продолжат оставаться дистанцированными, а ресурс давления на европейских союзников по НАТО уменьшится, пишет Андрей Сушенцов, декан факультета международных отношений МГИМО МИД России.

Долгое время взаимодействие США и их европейских союзников воспринималось как единый «трансатлантический проект», опирающийся на общее видение безопасности и ценностный консенсус. Однако приход к власти Дональда Трампа вновь обнажает трещины в этой конструкции. Победу Трампа тепло приветствовал премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, который выразил надежду на получение немедленных экономических выгод для своей страны. Президент Франции Эммануэль Макрон, напротив, высказал свои опасения и призвал партнёров по ЕС консолидироваться перед лицом непредсказуемой внешней политики нового американского президента и «работать над созданием более единой, сильной и суверенной Европы».

Провокационные высказывания, которыми отметилась первая каденция Трампа, – о присоединении к США Гренландии, относящейся к юрисдикции Дании, союзника Соединённых Штатов по НАТО, или заявления о выходе США из НАТО, если страны Европы не будут вносить существенного экономического вклада в Североатлантический альянс, являются отнюдь не только эскападой или проявлением эксцентричного характера Трампа. В этих поступках, провокационных и экстравагантных, просматривается отход от американской линии на то, чтобы действовать в сотрудничестве с союзниками, предлагая им некий каркас взаимодействия, в котором Соединённые Штаты в обмен на лояльность обеспечивают общий интерес всей группы союзников.

Становится ясно, что США готовы отстаивать прежде всего собственные национальные интересы, а не коллективные приоритеты евроатлантического сообщества.

На протяжении нескольких десятилетий западное сообщество развивало идею расширяющегося «золотого миллиарда». Предполагалось, что трансатлантический проект будет постепенно вбирать в себя все новые и новые государства, – будь то через экономическую интеграцию, через распространение либерально-демократических ценностей или через военный альянс. Трансатлантическая общность должна была явить всему миру свои высокие стандарты качества жизни, величие своей идеологии, ценностей и политического устройства, свои технологические преимущества, а затем распространить эти достижения западного мира на всю остальную ойкумену. Российские «красные линии» и проект многополярного миропорядка, в рамках которого Россия опирается на сотрудничество с другими странами «мирового большинства», значительно сузили пространство для трансатлантической экспансии. В определённый момент столкновение стало неизбежным: Запад, поддержавший националистические силы в Киеве, рассчитывал на быструю победу и интеграцию Украины в евроатлантические структуры. Москва восприняла это как непосредственную угрозу собственной безопасности.

Возвращение дипломатии?
Нападёт ли НАТО на Россию?
Игорь Истомин
Рост ожесточённости западных стран в отношении России согласуется с объяснением вооружённых конфликтов в логике превентивной войны. Эта модель рассматривает эскалацию как продукт страхов перед будущим. Убеждение, что их положение со временем ухудшится, побуждает государства идти на всё более авантюрные шаги вплоть до силовых. На протяжении истории крупные войны, как правило, становились продуктом именно этой превентивной логики – стремления нанести удар, упреждая своё ожидаемое ослабление, пишет Игорь Истомин, и.о. заведующего кафедрой прикладного анализа международных проблем МГИМО – Университета.

Мнения


Сегодня Трамп, указывая европейцам на то, что каждый сам за себя, фактически подталкивает европейских лидеров к логике национального эгоизма. Уже сейчас отдельные политические силы в странах ЕС (в частности, в Германии, Италии, Венгрии) осторожно проявляют сомнения в целесообразности безоглядной поддержки линии США. Европейцы всё с меньшим энтузиазмом продолжают поддерживать санкционную политику и предоставлять военную помощь Киеву, и всё более очевидно, что каждый крупный игрок внутри ЕС начинает просчитывать, как обеспечить собственную безопасность и защитить собственные экономические интересы. Пока не в первом эшелоне политических и интеллектуальных элит стран Запада, но тем не менее уже слышатся голоса, которые прямо и открыто обвиняют Запад в затягивании и углублении украинского кризиса и призывают идти на сближение с Россией.

Период монолитной «атлантической солидарности» уходит в прошлое, и Россия стала одной из значимых причин этой эрозии. Из украинского кризиса Соединённые Штаты получили наибольшие преимущества: нарушено взаимодействие между Россией и Европой, подорвана энергетическая инфраструктура, ЕС вынужден переплачивать США за поставки военной техники и энергии. При этом из глубокой нормализации Вашингтон никакой существенной выгоды не получит: отношения с Москвой продолжат оставаться дистанцированными, а ресурс давления на европейских союзников по НАТО уменьшится.

Сама Украина запрещает себе вести переговоры с Россией и отвергает ту формулу урегулирования, которая была выработана совместно российской и украинской делегациями в ходе переговоров в Стамбуле.

Президент Украины Владимир Зеленский видит для себя единственную возможность политического выживания в продолжении войны вне зависимости от того, как много это будет стоить самой Украине.

Эта позиция в совокупности с тем, что в украинском кризисе Соединённые Штаты являются приобретателями и экономических, и политических благ приводит к малой вероятности глубокого урегулирования в ближайшей перспективе.

Острота украинского кризиса по сути своей обусловлена тем, что крупный западный проект жёстко гомогенной трансатлантической солидарности столкнулся с крупным российским проектом многополярного мира, толерантного к естественной гетерогенности страновых идентичностей. Украина после Евромайдана стала выразителем пика конкуренции этих проектов, и на наших глазах происходит их проверка на прочность. Какой из них окажется жизнеспособнее? Авторы какого из них наиболее адекватно понимают реальность, наиболее точно интерпретируют причинно-следственные связи в мире, который становится существенно более сложным и разнообразным, чем дихотомия Россия – Запад?

Украина стала центральным инструментом, но одновременно и самым уязвимым звеном американской стратегии: попытка использовать Киев в качестве рычага давления на Россию наткнулась на упорное сопротивление Москвы и центробежные тенденции в самом трансатлантическом лагере. Итогом этих процессов может стать, через переосмысление роли США в Европе, постепенная трансформация всей системы международных отношений к новому многоцентричному формату.

Возвращение дипломатии?
Украинский кризис в 2025 году: почему приход к власти Трампа не повлечёт урегулирования
Андрей Сушенцов
Непримиримость интересов России и США делает быстрое и глубокое урегулирование украинского кризиса маловероятным. Американская стратегия при Трампе, вероятнее всего, сведётся к попытке затягивания кризиса, поддержания его «на низком огне» – с продолжением поставок вооружений и сохранением линии фронта, но без решающей эскалации. Стабильное, но управляемое напряжение позволит США и дальше убеждать Европу платить за свою безопасность, пишет Андрей Сушенцов, декан факультета международных отношений МГИМО МИД России.
Мнения
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.