Изменяющаяся тенденция распределения власти в международной системе превзошла ожидания Запада, и это служит основной причиной разработки цифровых соглашений. Важным механизмом их продвижения является отсутствие уверенности в собственных силах и развитии, неспособность нормально реагировать на внешнюю конкуренцию, полагает Шэнь И, директор Центра по исследованиям управления киберпространством Фуданьского университета.
12 марта 2021 года четыре страны – США, Япония, Индия и Австралия – заявили на саммите об укреплении взаимного сотрудничества. Одной из мер является создание рабочей группы для содействия эффективному сотрудничеству между четырьмя странами в области распространения вакцин против COVID-19, изменения климата и ключевых и передовых технологий. Некоторые комментарии и аналитика показали, что сотрудничество четвёрки в ключевых и передовых технологических областях является конкретным отражением так называемого технического сотрудничества между странами, придерживающимися аналогичных ценностей.
Судя по администрации Байдена, западные страны рассматривают это в качестве важной инициативы для повышения своего конкурентного статуса, которая, очевидно, окажет определённое влияние. Такого рода инициативы можно рассматривать как своего рода цифровые соглашения, то есть специфическое отражение национальных союзов – традиционной формы, практиковавшейся в международных отношениях с XVII века, – но в новейшем контексте революции цифровых технологий.
Изменяющаяся тенденция распределения власти в международной системе превзошла ожидания Запада, что является основной причиной разработки цифровых соглашений. Альянс – это институциональная структура с чётким определением внешних воображаемых врагов; все страны, входящие в альянс, нацелены на общего врага в пределах своих когнитивных рамок.
Что касается Соединённых Штатов, то очевидно, что в развитии новых технологий можно увидеть плюсы и минусы индивидуализированного капитализма Кремниевой долины: он не может по-настоящему соперничать с равными конкурентами, но должен полагаться на асимметричные меры защиты, предоставляемые правительством США в критический момент. В 1980-х годах Соединённые Штаты в рамках G7 успешно подавили общее влияние Японии в сфере высоких технологий за счёт своих асимметричных политических и военных преимуществ и в итоге преуспели в разделении и маргинализации Японии и превращении её во второстепенного вспомогательного игрока при формировании американских производственных цепочек. С 2018 года таким же образом США стали пытаться давить на Китай. Опыт правления Трампа доказал, что Соединённые Штаты больше не могут полагаться только на свои силы, чтобы заставлять Китай идти на существенные уступки в краткосрочной перспективе и по доступной цене. В более поздний период, предлагая The Clean Network и другие проекты, американцы продемонстрировали желание укрепить цифровые соглашения и международные альянсы во главе с США в области технологий, чтобы совместно бороться с угрозой со стороны Китая. Под руководством Байдена формулируются принципы построения эффективного сотрудничества с так называемыми странами-единомышленниками, устанавливаются технические стандарты, воплощающие конкретные ценности, предпочитаемые Соединёнными Штатами и Западом, что представляет собой асимметричную систему игры, избирательный протекционизм, который внешне имеет политическую и этическую легитимность, но фундаментально нарушает основные правила международной системы и глобальной экономики. Это является ключевым методом решения проблемы Китая и России с точки зрения Соединённых Штатов.
Предпочтение, которое Соединённые Штаты оказывают цифровым соглашениям, полностью доказывает, что эта страна придерживается реалистического подхода к международным отношениям и предпочитает относительные выгоды. В теории международных отношений основное различие между неолиберализмом и неореализмом состоит в том, что неолиберализм полагает, что государства предпочитают абсолютные преимущества и этих преимуществ достаточно, чтобы поддержать мотивацию государства к участию в международном сотрудничестве; в то время как неореализм предполагает, что государства придают большее значение относительным преимуществам, а именно преимуществам перед другими странами.
Во-первых, стремление к гегемонии, заключённое в цифровом соглашении, внутренне противоречит тенденциям развития современных передовых технологий. Заключение цифровых соглашений между Соединёнными Штатами и европейскими странами фактически защищает гегемонистские преимущества и статус Соединённых Штатов. Но эта поддержка находится в существенном и прямом противоречии с эндогенной тенденцией, направлением развития и основной движущей силой развития передовых технологий. Цифровые технологии должны развиваться на глобальном интегрированном рынке с высокоскоростным и эффективным потоком элементов, чтобы максимизировать преимущества и приносить самые значительные выгоды. Цифровые соглашения, использующие нетехнические и неэкономические политико-идеологические элементы для преднамеренного формирования геополитических границ в технологическом развитии, в результате будут иметь негативные последствия, как уже показала история.
Во-вторых, цифровые соглашения являются проявлением протекционизма страны-гегемона. Даже союзники США не могут по-настоящему одобрять эту сверхэгоистичную инициативу. Независимо от того, проводит ли администрация Трампа или администрация Байдена враждебную или конкурентную политику в отношении России и Китая, США также прибегают к экономическим и политическим санкциям и другим ограничительным мерам против своих партнёров по ЕС, которые находятся в рамках цифрового соглашения, если эти партнёры не подчиняются инструкциям Вашингтона. Как показывают многочисленные исторические прецеденты, если система альянсов полностью превращается в инструмент давления, служащий наиболее могущественному государству, её будущее оказывается под сомнением.
Сейчас мир вступает в эру цифровой экономики, и заключение цифровых соглашений – это новая тенденция, возникающая в международном сообществе на фоне серьёзных изменений глобальной системы. Можно сказать, что США и Европа в эпоху цифровых технологий используют традиционное представление о балансе сил ради сохранения своих преимуществ и асимметричной гегемонистской структуры. Но с точки зрения будущих тенденций развития становится очевидным, что такие действия по поддержке и защите гегемонии потерпят серьёзную неудачу.
