Пока отечественные СМИ мучили себя судьбоносным, с их точки зрения, вопросом, встретятся ли президенты России и США на саммите форума Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) в Дананге, Дональд Трамп преподносил сюрприз за сюрпризом всем тем, кто свыкся с устоявшимся политесом и фразеологией подобных мероприятий. Продолжение последовало спустя пару дней в Маниле, где проходила серия саммитов с участием лидеров Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и стран, являющихся её диалоговыми партнёрами.
Уточняя, какие «отступления от норм» позволил себе Трамп на этот раз, ограничусь всего тремя пунктами, характеризующими его не как непредсказуемого и эксцентричного «ньюсмейкера», а как политика, более последовательного, чем о нём принято думать.
Во-первых, с трибуны АТЭС, деятельность которой до сих пор была однозначно направлена на либерализацию рынков и экспортно-импортных операций, он призвал не к «свободе торговли» (в отличие от председателя КНР Си Цзиньпина, подхватившего с недавних пор этот лозунг), а к «справедливой торговле». Фактически он предупредил азиатские страны, экспортирующие в США намного больше, чем импортируют оттуда (а первым в этом списке стоит, конечно, Китай), что им надлежит либо существенно наращивать импорт, либо готовиться к серьёзным ограничениям доступа на американский рынок.
Во-вторых, участие Трампа в саммите АТЭС было подчёркнуто избирательным. Напоминая, что его приоритет – поиск максимально выгодных для Америки сделок на двусторонних треках, а не общие договорённости типа соглашения об Азиатско-тихоокеанской зоне свободной торговли (за подготовку которого выступает опять-таки Китай), он демонстративно сторонился мероприятий, дух и содержание которых отражали многосторонний характер взаимодействий в АТЭС. Наиболее выразительный пример – неявка президента США на встречу лидеров АТЭС с лидерами Лаоса, Камбоджи и Мьянмы. Из всей асеановской десятки только эти три страны не входят в АТЭС. Устраивая нечто подобное, вьетнамские хозяева саммита хотели, видимо, не только подчеркнуть единство АСЕАН и фактическую принадлежность индокитайской тройки к «большой азиатско-тихоокеанской семье», но и привлечь внимание этой последней к проблемам развития не самых процветающих членов Ассоциации. Не почтив своим присутствием эту встречу, Трамп разом отмёл все перечисленные резоны как несущественные. Не потому ли, что, на его взгляд, эти страны поддерживают непозволительно тесные связи с Китаем?
В-третьих, в публичных заявлениях Трампа резало слух отсутствие такого опорного для атэсовской риторики понятия, как «Азиатско-тихоокеанский регион». Зато периодически звучало словосочетание «Индо-тихоокеанский регион». Лет десять назад его вбросили в пространство экспертных дискуссий отнюдь не для обозначения какого-то нового формата регионального экономического сотрудничества, а как бы в порядке напоминания о необходимости защищать в соответствующих акваториях «священный принцип» свободы судоходства. От кого? Ну, разумеется, от Китая. Ещё при Буше-младшем под «индо-тихоокеанской» вывеской попробовали выстроить так называемый Quad – четырёхсторонний военно-морской альянс в составе «США – Япония – Австралия – Индия». При Обаме дела на этом фронте как-то застопорились, но Трамп, похоже, вознамерился переломить ситуацию. В Маниле на полях Восточноазиатского саммита (ВАС) состоялось совещание старших должностных лиц, представлявших все четыре страны Quad и, по некоторым оценкам, обменявшихся мнениями относительно реанимации этого союза.
Называя вещи своими именами, в Дананге и Маниле Трамп сделал заявку на системную конфронтацию с Китаем, если тот не уступит американским претензиям на доминирование в АТР. А поскольку Китай не проявляет уступчивости, то в самой сердцевине этого пока не состоявшегося региона всё отчётливей просматривается стратегический разлом, препятствующий становлению интеграционных форматов, которые охватили бы его целиком. Если так, то оптимистичные прогнозы относительно будущего АТЭС – равно как и иных, гипотетических схем сотрудничества, предполагающих одновременное участие США и Китая, – явно преждевременны.
Но ведь проблематично и создание форматов, которые включали бы только США или только КНР, поскольку самим фактом своего возникновения они бросят вызов одной из этих двух держав.
Что касается АСЕАН, отмечающей в этом году свое 50-летие, то едва ли не главное, чего она добилась за полвека – признание за ней особой, координирующей роли в строительстве того, что официально называют «новой региональной архитектурой сотрудничества и безопасности в АТР». Помимо АТЭС, где принцип «центральной роли» АСЕАН реализован впервые, он действует в рамках Регионального форума АСЕАН по безопасности (АРФ), Совещания министров обороны стран – участниц АСЕАН и её диалоговых партнеров (СМОА+) и Восточноазиатского саммита. Но если на смену интеграционным усилиям в АТР придут – фактически по инициативе США – дезинтеграционные процессы, то где и по отношению к кому будет играть свою «центральную роль» АСЕАН?
Понимают ли члены АСЕАН и огромное большинство участников АТЭС, что им послали «чёрную метку»? Хочется думать, что понимают, и что демарши «американского партнёра» при всей корректности его поведения по отношению к нашему президенту не оставлены без внимания в МИД России и в Кремле.
