Мы находимся на пороге принципиально нового типа отчуждения и принципиально нового тоталитаризма, который, конечно, будет прятаться под лозунгами либеральной демократии на Западе или же оправдываться национализмом и иными идеологиями за его пределами. Новые чудовища вырастают вместе со старыми добрыми политическими противоречиями. «Сумерки Запада» наступят тогда, когда новый тип тоталитаризма заставит замолчать рефлексию. А будущее человечества будет определяться там, где возникнет возможность для свободной мысли, прорастающей через асфальт тотального надзора, пишет программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай» Иван Тимофеев.
Недавнее выступление президента Франции Эммануэля Макрона перед послами республики отметилось тезисом о завершении доминирования Запада в международных делах. Мысль французского президента вполне соответствует духу времени. Тезис о тектонических изменениях мирового порядка и переходе к новой модели мира обсуждается уже давно. Растущие противоречия США и КНР, а также острое соперничество России и Запада после 2014 года подогревает ожидание скорых перемен. В самой России тезис об упадке Запада и формировании полицентричного мира вообще считается аксиомой. О подобных тенденциях вполне серьёзно и уже достаточно давно говорят в США, опасаясь за судьбу американского лидерства, а с ней – и за будущее «либерального мирового порядка». И всё же стройность голосов политиков и экспертов порождает желание посмотреть на ситуацию под иным углом.
Идея о возможном упадке Запада обсуждается как минимум последнее столетие, то есть ей свойственна большая интеллектуальная традиция, далеко выходящая за пределы текущей политической конъюнктуры. Причём главный вопрос – не только и не столько в том, сможет ли Запад оставаться политическим гегемоном. Ведь в конечном итоге господство определялось подавляющим материальным превосходством, а оно, в свою очередь, – рядом нормативных принципов, на которых и строилась «западная цивилизация». Ключевым таким принципом является рациональность, вера в преобразующую и безграничную силу человеческого разума. В экономике её воплощением стал современный капитализм, в политике – власть правил и обезличенной бюрократии. Даже культура встала на рациональные рельсы, превратившись в индустрию производства образов и контента. Массовая рациональность, способность сделать рациональную практику массовым явлением – это западный феномен. Массовое потребление, организованная промышленность, всеобщие выборы и всеобъемлющая бюрократия, проникновение надзора в глубокую ткань общества, в том числе через институты образования и медицины. Всё это хорошо описано в литературе.
Однако рациональность имела и оборотную сторону. До каких пределов можно рационально управлять и организовывать общество, политику, международные отношения? Может ли рациональная схема дать сбой, приведя к непредсказуемым последствиям? Насколько человек может оставаться самим собой в процессе всё более совершенного надзора? Рационалистический Запад периодически порождал чудовища, которые неизменно вызывали большие сомнения в его будущем. И каждый раз он умудрялся усмирять их, находя более или менее эффективные средства от перегибов собственной природы.
Социальные издержки капитализма ХIX и первой половины ХХ века были столь огромны, что мысль о его неизбежной кончине для многих была самоочевидной. Индикатором может служить мощь и распространение левых идей по всему миру. Причём именно в них были найдены оптимальные пути снижения издержек. Социализм оказался нереализуемой утопией, но оказал огромное влияние на балансировку и стабилизацию капиталистических систем.
Другим чудовищем стал тоталитаризм. Сегодня модно заявлять о том, что Запад является воплощением «либеральной демократии», которая противопоставляется не-западному «авторитаризму». Принято, например, говорить о демократическом Западе и авторитарной России, автократической Китае и так далее. Однако тоталитаризм (или авторитаризм как его более мягкая форма) имеет западное происхождение. Массовое, тотальное, всеобъемлющее и рационально организованное подавление общества – оборотная сторона рационализации политики. Практику с удовольствием приняли на вооружение «не-западные» деспотии. Но сам Запад серьёзно переболел тоталитаризмом в самых разных вариациях и под самыми благовидными лозунгами. Он же выработал эффективные формы сдерживания организованного и бесконтрольного насилия.
Индустриализация насилия и массовые войны – ещё одно чудовище. Обе мировые войны выстраивались вокруг противоречий между западными державами. Их масштаб давал все основания говорить о скором самоубийстве Запада. Однако и здесь его кончины не произошло. Он консолидировался и вывел из игры своего ключевого соперника в лице Советского Союза. Интересно, что и сам СССР довольно трудно назвать не-западным проектом. Политические противоречия провели демаркационную линию между «Западом» и «Востоком». Но она была весьма условна, ведь советский социализм базировался на тех же принципах рациональности. И по-своему должен был решать все западные дилеммы. Только у нас они получили своё специфическое воплощение. И работа над ошибками оказалась куда как менее удачной.
Иными словами, на протяжении последних двух-трёх столетий западная рациональность порождала мощную энергетику, которая позволила совершить колоссальный скачок в развитии. Она же приводила к колоссальным издержкам и перегибам, всерьёз дававшим основания говорить о скорой кончине Запада. И она же давала возможность рациональной рефлексии и последующей стабилизации.
Проблема современного миропорядка – глубже, чем просто переход от «однополярного мира к многополярному». Строго говоря, эта мантра ничего не объясняет. Как и другие мантры. О неизбежной победе демократии над авторитаризмом, например. Мы имеем дело с омертвевшими интеллектуальными конструкциями. Массовая популярность и зацикленность на них политиков и экспертов – один из признаков омертвения.
По всей видимости, мы находимся в том периоде, когда западная рациональность выходит на новый уровень. Он предполагает скачок в развитии. Но он же порождает и новые чудовища. Достигнутый уровень технологий позволяет проникнуть вглубь человеческой индивидуальности беспрецедентно глубоко. Он же позволяет заменить индивидуальность. В экономике идёт процесс расчеловечевания производства и одновременно скачок в эффективности контроля труда. Время современного работника, а заодно и множество других параметров – от движения зрачков до активности мозга, можно контролировать по секундам. Эффективный контроль с радостью адаптируют на политическом уровне. Современные технологии позволяют добиться столь высокого уровня отчуждения человека от своей природы и своего «Я», который и не снился Марксу, Фромму, Адорно, Маркузе и критикам репрессивной рациональности. Если раньше паноптикум Фуко был ограничен физическими границами человеческого тела, то теперь он проникает вглубь человеческой психики. «Система» может знать о нас гораздо больше, чем мы сами.
Мы находимся на пороге принципиально нового типа отчуждения и принципиально нового тоталитаризма, который, конечно, будет прятаться под лозунгами либеральной демократии на Западе или же оправдываться национализмом и иными идеологиями за его пределами. Здесь же – и новый тип войны. Потенциально более расчеловеченный, но гораздо более эффективный в способности достать до каждого человека. Причём необязательно кинетическим путём.
Новые чудовища вырастают вместе со старыми добрыми политическими противоречиями. В этом смысле Макрон и другие, конечно, правы. Плодами рациональности в политических целях стремится воспользоваться не только Евро-Атлантическое сообщество. У России, Китая и других есть на то серьёзные основания. Ведь «в случае чего» чудовище может сдержать только одно – другое чудовище. Беспрецедентно современный мир вновь оказывается в состоянии вековой анархии, в которой культивация чудовищ – единственный способ выжить.
Однако наиболее тревожный симптом современности, конечно же, в другом. В конце концов, анархия и присущие ей войны – относительно привычное дело, хотя от больших войн на Западе успели отвыкнуть. Гораздо более серьёзная проблема – отсутствие того уровня рефлексии нарождающихся проблем, который был присущ XIX и ХХ веку. В отсутствие такой рефлексии балансировка проблем будет куда как более сложной, если вообще возможной. «Сумерки Запада» наступят тогда, когда новый тип тоталитаризма заставит замолчать рефлексию. А будущее человечества будет определяться там, где возникнет возможность для свободной мысли, прорастающей через асфальт тотального надзора.
