Иран способен ускорить процесс ухода американцев из региона, если продолжит оказывать давление на США, разумно оценивая при этом мощь своего главного врага, считает Гюней Йылдыз, внештатный научный сотрудник института Ближнего Востока (Вашингтон, США).
После двух хорошо продуманных взаимных атак напряжённость между Соединёнными Штатами и Ираном, похоже, теперь под контролем. Региональный конфликт вроде бы предотвращён, но для просчётов и ошибок остаётся ещё немало возможностей.
Через день после того, как Иран нанёс ракетные удары по американским базам в Ираке, президент Дональд Трамп в своём телевизионном обращении изъявил готовность снизить напряжённость. То, каким образом Трамп заявил о деэскалации, можно считать ошибкой со стороны американской дипломатии, ибо это только подтолкнёт Иран к повышению ставок. Чувствуя политическую слабость со стороны США, иранские официальные лица, которые до сих пор проявляли осторожность, теперь поклялись ещё «жёстче отомстить» США за убийство генерала Касема Сулеймани, лидера «Кудс», мощного формирования Корпуса стражей исламской революции (КСИР).
Ранее, несмотря на риторику и символизм выпадов, иранская реакция выглядела расчётливой и пропорциональной. Прямые удары по базам США, вероятно, были подготовлены таким образом, чтобы предотвратить бурный ответ Вашингтона. Тот факт, что жертв не было, дал США шанс разорвать цепную реакцию возмездия.
Ни Иран, ни США не хотят нагнетать напряжённость до уровня региональной войны. Нынешний кризис частично является результатом серии просчётов как со стороны Ирана, так и со стороны США. Это произошло не только из-за действий такой нетрадиционной политической фигуры, как президент Трамп. Недооценка способности США нанести ответный удар достигла вершины иранского истеблишмента. Самоуверенный комментарий аятоллы Али Хаменеи: «Вы ничего не можете сделать!» на угрожающий твит президента Трампа стоил ему жизни Сулеймани, его правой руки.
После выхода США от иранской ядерной сделки в мае 2018 года Тегеран начал постепенно наращивать свои атаки – сначала на нефтяные танкеры в Ормузском проливе, а также против американских беспилотников. За ними последовали атаки на саудовские нефтяные объекты, а после – и на американские цели напрямую, хотя и с использованием марионеточных прокси. Вашингтон, со своей стороны, проявлял сдержанность, но затем нацелился на иранских ставленников в Ираке и, наконец, на иранского лидера, командующего всеми этими формированиями за рубежом. План игры Ирана состоял в том, чтобы усилить давление и тайно проводить свои атаки, но не торопясь. Операция США против Сулеймани поменяла всю игру.
Тегеран хорошо осведомлён об огромном дисбалансе между военной мощью США и Ирана. Именно этот дисбаланс диктует характер действий Ирана. Тем не менее Иран знает и о двух слабостях американцев. Во-первых, внутренняя политика США подрывает политическую волю для участия в конфликтах на Ближнем Востоке. Во-вторых, налицо отсутствие у США влиятельных союзников в регионе, которые готовы и хотят участвовать в военных операциях против Ирана. Призыв президента Трампа к активизации усилий членов НАТО на Ближнем Востоке свидетельствует о том, что США нуждаются в союзниках. У США также нет конкретной стратегии, чтобы сломить решимость Ирана, нет активов и союзников в самом регионе и внутри Ирана.
Тем временем Израиль быстро дистанцировался от убийства Сулеймани американцами, а премьер-министр Биньямин Нетаньяху заявил: «Мы должны оставаться в стороне». Саудовская Аравия не имеет ни желания, ни возможности помочь США в конфликте против Ирана. Отсутствие у США обязательств по обеспечению безопасности своих союзников, которое проявлялось во время иранской атаки на саудовские нефтяные объекты, вызвало недоверие к США со стороны региональных партнёров.
Турция как союзник США по НАТО не готова поддержать антииранскую кампанию. Анкара, однако, очень хочет использовать возникшую напряжённость в своих политических интересах. Пока ещё не ясно, как она поступит, но выявляются два явных преимущества. Анкара надеется, что напряжённость в отношениях с Ираном отвлечёт Запад от действий Турции в Ливии и спорных усилий Анкары по бурению шельфа в Восточном Средиземноморье. Турция также ожидает, что кризис ослабит позиции Ирана в Сирии и на севере Ирака – как в отношении регионального правительства Курдистана, так и в отношении Мосула и Синджара, что может позволить Анкаре укрепить своё влияние через южную границу. Это тонкая грань, по которой Анкаре приходится продвигаться, а раздражение Ирана может оказаться очень дорогостоящим для Турции. Ведь Иран способен перейти на другую сторону в конфликте между Турцией и курдскими боевиками.
Россия, в свою очередь, стремится оградить Сирию от втягивания в кризис. Посещая Сирию на фоне напряжённости в отношениях между США и Ираном, президент Владимир Путин дал понять, что Москва выступает против потенциальных планов Ирана и его союзников в лице ливанской «Хезболлы» использовать Сирию в качестве платформы для ударов против сил США. Хотя сохраняющаяся напряжённость в отношениях между Ираном и союзниками США в сочетании с отсутствием у Соединённых Штатов обязательств перед своими партнёрами благоприятствует России, Москва обеспокоена тем, что эскалация может перерасти в региональную войну.
Тегеран готовился к конфронтации с США, создавая сети своих сторонников по всему региону в попытке сохранить конфликт за пределами страны. В отличие от США у Ирана есть конкретная стратегия на Ближнем Востоке, которая предусматривает в качестве одной из основных целей вытеснение США из региона. Иран продолжит преследовать интересы США на Ближнем Востоке, хотя и более скрытно. Проводя противоречивую двойственную политику на Ближнем Востоке, настаивая на сохранении сильного влияния в Ираке и в регионе, США при этом не исключают своего возможного ухода, который будет означать потерю влияния на Ближнем Востоке. Свобода от каких-либо обязательств – это изобретение Вашингтона, но Иран способен ускорить процесс ухода американцев, если продолжит оказывать давление на США, разумно оценивая при этом мощь своего главного врага.
