Политэкономия конфронтации
Создание экономики сопротивления – уроки войны Наполеона с Великобританией

Украина – это поле битвы, на котором Запад, Россия и другие крупные игроки борются за эпохальный многополярный переход. В сущности, речь идёт не о самой Украине. Возможно, для постисторического Европейского союза конфликт на Украине означает только конфликт на Украине, но для остального мира он имеет другое, более глубокое значение. Для России и её партнёров на кону стоит ускорение многополярного перехода, для США– продление умирающей однополярности, полагает Эмануэль Пьетробон, геополитический аналитик, политический консультант, писатель.

США пытаются использовать «ошибку в расчётах» России, чтобы «изгнать» её в Азию, затормозить её многолетний рост и развитие посредством давно спланированных беспрецедентных санкций и многих других факторов – нестабильности на постсоветском пространстве, недовольства внутри путинского ближайшего окружения и так далее, – но этим дело не ограничивается. На самом деле цель президентства Байдена во многом связана с ЕС, в частности с осью Берлин – Париж, которая, как ожидается, очень сильно пострадает от режима антироссийских санкций. Европейская партия разрядки и стратегической автономии, скорее всего, выйдет из этой войны серьёзно уменьшенной и ослабленной.

Вашингтон рассчитывает убить двух зайцев, ЕС и Россию, одним (украинским) выстрелом.

Партии разрядки и стратегической автономии ЕС будет непросто возродиться из пепла – многое будет зависеть от второго президентства Макрона и борьбы Шольца с «Зелёными»в Германии. Вероятно, возможностей для дипломатической перезагрузки в ближайшие годы не будет. Однако известно, что большая часть Глобального Юга встала на сторону России в надежде ускорить многополярный переход, который обещает миру многое, включая конец долларократии, перераспределение власти и рост региональной и ускоренной глобализации.

Вопрос в том, какую роль будет играть Россия в будущем мировом порядке? Это зависит от реакции России на сегодняшнюю тотальную экономическую войну. Эта крупномасштабная многосекторальная война, от энергетики до финансов, непреднамеренно превратила Россию в лабораторию первого в своём роде эксперимента. Экономисты, учёные и политики тщательно изучат ответы России на развязанную Западом экономическую войну, чтобы понять, как построить устойчивую к санкциям национальную экономику. И самой России нужно опираться на прошлое, если она действительно хочет пройти стресс-тест, поскольку прошлое предлагает множество примеров экономического сопротивления, как успешного, так и неудачного, начиная со стратегии экономического выживания Соединённого Королевства в борьбе против наполеоновской континентальной блокады.

Обходить, отвлекать внимание, диверсифицировать

21 ноября 1806 года Наполеон, издав Берлинский декрет, ввёл крупнейшее в мире эмбарго против Соединённого Королевства. Этот документ установил так называемую континентальную систему, общеевропейскую блокаду, запрещавшую европейским странам, связанным с Францией, импортировать британские товары. Поначалу казалось, что эмбарго сработало: британцы ушли из Европы, и через несколько месяцев британский экспорт на континент упал вдвое. Но со временем страна нашла три способа сломать международную изоляцию: обход, диверсификация и отвлечение внимания. Через несколько лет Великобритания смогла заменить торговлю с Европой, углубив связи с заморскими колониями и остальным миром. Опасный для жизни вызов превратился в выпадающую раз в жизни возможность создать симбиотические отношения между метрополией и периферией – они существуют до сих пор и теперь называются Содружеством.

В то время как Великобритания постепенно оправлялась от блокады, континентальная система с центром во Франции страдала всё больше и больше из-за чрезмерной зависимости Европы от британского импорта, от текстиля до технологий. Экономические проблемы подпитывали контрабанду, что побудило Наполеона вмешаться, в том числе военным путём, как это произошло в Испании. Но в конце концов саботаж и чрезмерное имперское напряжение ослабили способность Парижа контролировать Европу и ускорили падение Наполеона.

Великобритания пережила экономическое окружение, домодерную форму сдерживания и превратила изоляцию от Европы, которая была главным торговым партнёром Лондона, в возможность выйти на новые рынки, укрепить национальную промышленность и сформировать своё будущее жизненное пространство.

Желания Наполеона так и не осуществились: в Великобритании не было ни высокой инфляции, ни застоя, ни экономического кризиса, ни банкротств. Наоборот, континентальная блокада сыграла решающую роль в подпитке необычайного политического и экономического роста Великобритании на протяжении XIX века.

Ранние годы

В коммерческом смысле французы и англичане находились в состоянии войны ещё до Берлинского декрета. Действительно, первые европейские порты были закрыты для британцев в начале 1800-х годов. Действовал ряд карательных пошлин. Любопытно, что незадолго до Берлинского декрета французы и их вассалы запретили ввоз произведённых в Англии хлопчатобумажных изделий (одежда, ситец и муслин) в надежде ударить по британской текстильной промышленности – одному из двигателей промышленной революции, – чтобы спровоцировать безработицу и вызвать в краткосрочной перспективе бунты рабочих. Но долгожданные протесты так и не состоялись.

В конце концов, 11 ноября 1806 года французский император издал Берлинский декрет, ознаменовавший официальное рождение континентальной блокады. Документ состоял из четырёх пунктов:

  • Британским островам официально объявлялась блокада.

  • Британцы, проживавшие на территориях под французским управлением, объявлялись арестованными, а их имущество конфисковывалось – это был аналог нынешнего замораживания российских активов.

  • Ввоз товаров и колониальных товаров из Британской империи запрещался.

  • Предписывалось отказывать в доступе в европейские порты любому судну, которое, находится в торговых отношениях с Великобританией. Интересно, что такая же мера применяется США с 1960-х годов, чтобы воспрепятствовать иностранным фирмам вести торговлю с Кубой.

Миланский декрет, изданный в декабре 1807 года, ещё больше усилил блокаду, увеличив давление на нейтральные суда. В том же месяце американское правительство провозгласило Закон об эмбарго. Задуманный как беспристрастный инструмент, позволяющий держаться подальше от наполеоновских войн, этот закон ударил больше по британцам, чем по французам, поскольку первые были вытеснены из Европы вторыми.

Шаткая блокада

Теоретически весь Старый континент должен был прекратить торговлю с Великобританией, но амбиции Наполеона почти сразу столкнулись с трудностями патрулирования европейских побережий и поиска надёжных и неподкупных пограничников. В Северной Германии, например, купцы продолжали торговать с британцами, как ни в чём не бывало: 1475 судов, перевозивших около 590 000 тонн английских товаров, в основном угля, пристали к Гамбургу в период с ноября 1806 года по май 1807 года. Никаких конфискаций не зарегистрировано.

Ситуация начала меняться примерно в середине 1807 года, когда Наполеон уволил большинство офицеров, базировавшихся в немецких портах, и заменил их своими лоялистами, а также издал новые указы об ужесточении блокады и наказании всех, кто был признан виновным в контрабанде.

На фоне борьбы с контрабандой у французов возникла ещё одна проблема: скачок цен из-за смены поставщиков. Например, бразильский хлопок был значительно дороже английского: 10–15 франков за килограмм против 6,80–7,30. Дело было не только в хлопке: цена на щетину, лён, пеньку, льняное семя, жир, деготь, древесину и так далее выросла в десятки раз, что затронуло как Великобританию, так и наполеоновскую систему. Впрочем, Британия пострадала сильнее – по крайней мере, в первые два-три года блокады. В 1808 году в Англии зафиксировано самое резкое сокращение импорта хлопка-сырца, шерсти, конопли и жира, который упал соответственно на 42, 80, 66 и 60 процентов. В том же году число бедняков в Манчестере удвоилось: 44 фабрики приостановили производство, 31 сократила рабочее время вдвое и только девять продолжали работать полный рабочий день.

Наполеон был готов заплатить цену за коммерческую войну, но вскоре он обнаружил, что его союзники и вассалы не готовы к этому. И теперь вопрос заключается в том, не является ли Байден современным Наполеоном? Может ли Россия извлечь уроки из британского опыта? Действительно, повышение цен работало против блокады, поскольку поощряло контрабанду и, следовательно, помогло Лондону быстро оправиться от шока.

Чтобы решить проблему контрабанды, между 1810 и 1811 годами Наполеон аннексировал Голландию и несколько немецких княжеств. Общий результат был, на первый взгляд, хорошим, но на самом деле контрпродуктивным. Несмотря на то что Франция расширила свой прямой контроль над Северным и Балтийским морями, у неё не было личного состава для патрулирования побережья. Аннексии не привели к значительному снижению контрабанды в Голландии, Пруссии и Швеции. Точно так же контрабанда процветала в самой юго-восточной части Старого континента, то есть на Балканском полуострове.

Британцы отказались от легальных каналов, осознав потенциал контрабанды. Благодаря этой стратегии Франция пострадала дважды: её вассалы и союзники продолжали получать британские товары, в то время как Париж испытывал дефицит доходов: как показывают цифры, в 1806 году Франция собрала 51 200 000 франков от таможенных поступлений, в 1809 году – только 11 600 000 франков.

Не только контрабанда

Великобритания очень быстро оправилась от экономического шока, проводя многоцелевую стратегию, направленную одновременно на а) увеличение внутреннего производства, б) обход блокады через новые маршруты и контрабанду, в) углубление импорта-экспорта с заокеанскими колониями, г) достижение превосходства на море, чтобы затруднить торговлю французов с Америкой.

1808 год стал важнейшим переломным моментом в англо-французском противостоянии после Ватерлоо. Британцы профинансировали торговую структуру стоимостью 500 000 фунтов стерлингов на Гельголанде, небольшом архипелаге в немецком сегменте Северного моря, состоящую из порта, укреплений и складов. Гельголанд будет служить основным центром сортировки и распределения товаров, отправляемых в Северную Европу, ежегодно покрывая до одной шестой всего британского экспорта. На фоне этого Наполеон начал перебрасывать войска на Австрийскую войну, а Лондон – активно финансировать антифранцузское восстание в Испании. И то, и другое помогало британцам оправиться от экономической травмы: первое способствовало контрабанде из-за меньшего количества пограничных патрулей, а второе открыло латиноамериканские рынки для Великобритании.

В марте 1809 года британской дипломатии удалось убедить США отменить Закон об эмбарго и издать Закон о недопущении торговых сношений, что привело к быстрому возобновлению двусторонней торговли и отправке товаров альтернативными и более длинными маршрутами. Когда три месяца спустя США завершили отмену эмбарго, Великобритания заказала гигантское количество хлопка, чтобы вернуть национальные фабрики к нормальному производству.

На фоне контрабанды и обхода эмбарго британцы использовали растущее антифранцузское недовольство по всей Европе, финансируя вооружённые восстания везде, где были высоки шансы на успех. В период с 1808 года по 1810 год в Европу было отправлено более 32 миллионов фунтов стерлингов, чтобы насолить Наполеону. Урок довольно ясен: иногда вам нужно поджечь периферию, если вы хотите отвлечь внимание вашего врага в центре.

Наиболее значительный успех «стратегии отвлечения внимания» был достигнут в Испании, где в 1808 году вспыхнуло кровопролитное восстание, положившее конец как французскому господству, так и колониальным амбициям Наполеона в Латинской Америке. Британцы сумели быстро заменить французов в торговле с испанскими колониями и использовать своё морское превосходство, чтобы захватить французские владения к 1811 году. Соединённое Королевство на долгие десятилетия расширило свою международную торговлю, получив доступ к таким большим и ресурсоёмким рынкам, как Мексика, Бразилия и Аргентина. Помимо Латинской Америки, Великобритания также вскоре начнёт торговую экспансию в Юго-Восточную Азию и Африку. Словом, в эти годы были заложены основы современного Содружества и своеобразного транснационального (или трансконтинентального) положения Великобритании в мировой экономике.

Таблица 1.png

«Поворот к миру» и рост контрабанды побудили британские фабрики поднять уровень производства, поглотив и впоследствии сведя на нет ущерб от блокады. Между 1808 и 1810 годами, благодаря резкому скачку спроса, некоторые производства выросли на 50 процентов (экспортная стоимость промышленных товаров увеличилась с 12 500 000 фунтов стерлингов до 18 400 000 фунтов стерлингов), а некоторые – более чем на 100 процентов (экспортная стоимость пряжи увеличилась с 470 000 фунтов стерлингов до 1 020 000 фунтов стерлингов). А с 1803 по 1811 год, как понятно из следующей таблицы, значительно возросло значение неевропейских рынков.


Таблица 2.png

Ошибки Франции

Наполеон совершил во время экономической войны с Соединённым Королевством ряд фатальных ошибок. Он переоценил свою способность контролировать блокаду на всём континенте; сражался одновременно на многих фронтах, пока не достиг точки невозврата – имперского перенапряжения; он не уделял внимания и ресурсов самоокупаемости и импортозамещению; он был ослеплён тем, что американский стратег Эдвард Люттвак назвал «великодержавным аутизмом», то есть неспособностью крупных стран объективно воспринимать реальность, прислушиваться к интересам мелких, но важных младших партнёров и заботиться о них.

Первая и главная проблема Наполеона известна всем: великий полководец и плохой экономист. Он так и не воспользовался десятками тонн товаров английского производства, захваченных в ходе тысяч военных операций. Он никогда не эксплуатировал имеющиеся у него английские ноу-хау. Он не предпринимал никаких усилий по снижению затрат на диверсификацию поставщиков. Он не делал никаких вложений в импортозамещение. Он не уделял никакого внимания периферии империи.

Первоначально французским фабрикам было приказано увеличить производство, но до 1810-х годов речь об импортозамещении не велась. Когда Наполеон передумал, было уже поздно: англичане оправились от блокады, партнёры и союзники нелегально получали тонны английских товаров, континентальная блокада разваливалась.

Самый амбициозный проект по импортозамещению включал индиго, кофе и сахар, но ни к чему не привёл. Перспектива замены индийского индиго продукцией с французских плантаций столкнулась с отсутствием инвестиций и низкой производительностью существующих фабрик. В 1813 году во Франции было три фабрики по переработке индиго, которые вместе производили 6000 килограммов. В следующем году две из них прекратили свою деятельность. То же самое произошло и с сахаром.

В дальнейшем Наполеон совершил ещё одну серьёзную ошибку, когда снабдил Англию продовольствием. Если и есть что-то, что могло поставить британцев на грань краха, так это нехватка еды. Действительно, у Великобритании была проблема с продовольственной безопасностью – о чём свидетельствуют эпизодические дефициты продовольствия, имевшие место между 1795 и 1812 годами. Франция могла – и должна была – использовать эту уязвимость, чтобы морить соперника голодом, заставляя его торговаться. Спрашивается: насколько российский газ эквивалентен продовольствию от Наполеона?

Великобритания была особенно обеспокоена импортом европейского зерна, но на него так и не было объявлено эмбарго. Наоборот, на протяжении всего периода блокады Франция увеличивала экспорт в Великобританию зерновых продуктов, в соответствии с меркантилистской политикой «продовольствие в обмен на металлы».

Выводы

Соединённое Королевство сильно зависело от торговли с материковой частью Европы и наоборот. Первые импортировали продукты питания, а вторые импортировали колониальные и промышленные товары. Блокада должна была одинаково навредить им обоим, но в конечном итоге она стала катализатором падения Франции и способствовала британскому постнаполеоновскому экономическому чуду. И последнее, но не менее важное: стратегия Лондона, основанная на обходе, отвлечении внимания и диверсификации, заложила фундамент для глобальной экспансии Британской империи и возникновения современного Содружества.

Долгосрочным последствием континентальной блокады стал поворот английских промышленных товаров в незападный мир.

Таблица 3.png

Британское контрнаступление в ответ на наполеоновскую экономическую войну необходимо заново открыть и изучить как источник не теряющих актуальности уроков по экономике и стратегии. Из числа выводов, которые можно извлечь из этого исторического эпизода, по важности и актуальности выделяются три:

  • Англичане одновременно и с одинаковой энергией прибегали к контрабанде и к нетрадиционным партизанским операциям, чтобы раздражать Наполеона и лишать его ресурсов. Между 1808 и 1810 годами британское правительство финансировало восстания и мятежи по всей Европе, потратив около 32 миллионов фунтов стерлингов. Эти операции оказались основополагающим фактором дестабилизации континентальной системы изнутри и работали параллельно, дополняя контрабанду. Иначе говоря, экономические войны больше связаны с реальной войной, чем с экономикой. В сущности, их можно выиграть, играя умнее противника.

  • Крайне важно, не попадать в ловушку великодержавного аутизма. Недовольство может быть легко использовано хитрым соперником. Сферы влияния могут существовать и противостоять внешнему давлению только в том случае, если метрополия и периферия связаны доверительными и взаимовыгодными отношениями.

  • Британцы справились с внезапной нехваткой товаров иностранного производства, увеличив внутреннее производство, но никогда не стремились закрыться от внешнего мира. Производство большего количества товаров позволила удовлетворить нелегальный спрос как со стороны Европы, так и на новых рынках. Это доказывает, что экономические войны могут быть одновременно и опасным вызовом, и неповторимой возможностью – всё зависит от избранного участниками курса. Британцы нашли спасение в Америке и сегодняшнем Содружестве, Россия может найти его за пределами Запада.

Политэкономия конфронтации
Экономика сопротивления: Украина, cанкции и будущее глобализации
Эмануэль Пьетробон
Формируется многоскоростная региональная глобализация. В таком контексте Запад вряд ли останется пульсирующим сердцем мировой экономики. Напротив, он, вероятно, будет одним из многих блоков – хотя и весьма крупным – многополярной системы, пишет аналитик Эмануэль Пьетробон.
Мнения
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.