Дебаты о применении мягкой силы в международных отношениях всё более напоминают переливание из пустого в порожнее. Хотя на примере мировых событий ясно видно, что в деле защиты национальных интересов этот инструмент малоэффективен, государства по-прежнему склонны придавать мягкой силе излишнее значение и недооценивать другие инструменты, находящиеся в их распоряжении.
Когда в 1990-е годы политолог Джозеф Най впервые употребил термин «мягкая сила», он стремился подчеркнуть растущее значение американских ценностей и необходимость их распространения для достижения экономического и политического успеха в глобализирующемся мире. Мягкая сила – это способность воздействовать на других силой примера и побуждать государства к сотрудничеству, а не к соперничеству друг с другом. В то время США находились на историческом пике своего могущества и все другие государства стремились заручиться их политической и экономической поддержкой.
Однако сегодня мир переживает переходный период к постзападноцентричному устройству. Структурно мы живём в привычном мире, где по-прежнему главенствуют США, но движемся в направлении формирования новых постгегемонистских правил международного общежития. В этот дивный новый период конкуренция и способность давать отпор приобретают не менее важное значение, чем сотрудничество. Не в последнюю очередь это касается ценностей, СМИ и идеологии.
Читайте также: Мировой (бес)порядок. Преимущество для России?
Многие незападные страны, в частности Россия, Китай и Иран, ощущают угрозу со стороны Соединённых Штатов, взявших курс на смену режимов на Ближнем Востоке. В качестве ответной реакции они обращаются к собственным ценностям и способствуют их распространению. В условиях мировой иерархии лидеры этих стран скептически воспринимают либеральные призывы к сотрудничеству, тем более что сам Джозеф Най видел назначение мягкой силы не в том, чтобы «завоёвывать эфемерную популярность, а в том, чтобы добиваться результатов, желательных для США».
Снижение роли мягкой силы можно проиллюстрировать, по крайней мере, тремя примерами.
Во-первых, мы вновь наблюдаем рост насилия и беззакония на пространстве от Украины до Сирии, новую гонку вооружений, новые опосредованные войны на востоке Европы и Ближнем Востоке, новые симметричные и асимметричные военные действия. Когда на кону стоит выживание нации, обороняющиеся государства вряд ли будут думать о мягкой силе и создании положительных образов.
Во-вторых, в Азии, Европе и Евразии в результате высокой степени неопределённости постгегемонистского перехода обостряются социально-экономические противоречия. Единый мир распадается на регионы: США, Россия, Китай, Турция и другие крупные державы пытаются воздействовать на соседние страны и формировать новые геополитические пространства. Сирия, Украина и Южно-Китайское море суть новые зоны военного противостояния. В области торговли и инвестиций создаются конкурирующие между собой торговые блоки, а ВТО становится всё более бесполезной. Хотя мягкая сила сохраняет своё значение, на первый план выходят жёсткие публичные торги и тайные переговоры.
Смотрите также: Мэтью Барроуз: Кошмар Генри Киссинджера в действии
Наконец, меняются культурные коды и отмечается рост этнического национализма. Государства не ищут покровительства и материальной поддержки у американского гегемона, а наращивают национальный потенциал и региональные связи. Было бы ошибкой считать недавний поворот России в сторону патриотизма и консервативных ценностей исключительно кремлёвским изобретением. Защитное «программное обеспечение» разрабатывают и другие государства, ставящие своей целью мобилизацию масс и укрепление национального самосознания. Большинство таких проектов ориентировано на внутреннее потребление и вряд ли могут рассматриваться в контексте мягкой силы.
Кроме того, от концепции «мягкой силы» отходят и США. Ставшая особо популярной в Госдепе после правления Буша-младшего, стратегия Ная была оперативно подкреплена специальными «цифровыми» и финансовыми ресурсами для вербовки иностранных активистов и слежения за иностранными правительствами. Неприглядные действия США, о которых сообщили Джулиан Ассанж и Эдвард Сноуден, вряд ли можно отнести к этой категории. Для подавления своих противников США используют не силу примера, а грубое давление, слежку и подкуп.
Читайте также: Стратегическое партнёрство, которое не состоялось. Есть ли будущее у России и ЕС?
Роль мягкой силы будет постепенно снижаться. В поляризующемся мире задача США будет состоять в том, чтобы сохранить первенство любыми доступными способами, тогда как восходящие державы поставят целью укрепление позиций на международной арене, в том числе путём ослабления гегемона.
Возможный сценарий на обозримое будущее таков: неопределённость, формирование гибких временных союзов, ограниченное сотрудничество в определённых областях, противостояние и конкуренция по другим вопросам. Великие державы будут по-прежнему укреплять «свои» сферы влияния, избегая прямых столкновений между собой. Отсутствие чёткого свода правил, признанных участниками международных отношений, побуждает к конкуренции, а не к воздействию силой примера. До утверждения новых правил проекты применения мягкой силы вряд ли будут повсеместно востребованы.
