В нынешнем году исполняется 25 лет Содружеству независимых государств. Столько же лет назад распался СССР, и 25-летие независимого развития празднуют постсоветские государства. Четверть века отсчитал хронометр исторического времени и политическому поражению Коммунистической партии Советского Союза.
СНГ не возникло из «ниоткуда» и не сотворилось из «ничего»: попытка переформатировать существовавшее, как бы не меняя содержания, одновременно сопроводив это сменой вывески, закончилось для инициаторов и идеологов «ниоткуда и ничего» распадом страны. Страна умерла, а СНГ появилось. В конечном итоге не оставалось ничего другого, как на руинах огромной страны обозначить некое «содружество», чтобы хоть как-то сохранить пространство административно-государственнической инерции.
СНГ объявили международной организацией. То есть государство, которое на протяжении длительного времени являлось одной из двух сверхдержав, глобальных военно-политических и экономических колоссов, в одночасье превратилось в международную структуру без фундаментальных основ необходимой для создания и функционирования такого рода объединений новой идентичности и до сих пор никем не объяснённой идеей интегрировать то, что буквально недавно было единым и целым. Сверхдержава в один день превратилась в дюжину бедных и слабых государств, из которых по меньшей мере половина вообще не поняла, что произошло.
С точки зрения целеполагательной структуры, которая, кстати, была размытой изначально, поскольку выстраивалась на фантомных ощущениях, болях и эйфории, а на данный момент вообще безнадежно истерзана, СНГ настоящей международной организацией не стала. И не станет. Поэтому реформирование содружества, всполохи обсуждений и призывов к которому периодически возникают на постсоветском пространстве, практически невозможно. И не только по этой причине.
Читайте также: Информационная война за билет в прошлое
Представляется, что содружество, по своему внутреннему содержанию, диалектике развития и реально решавшимся и решаемым сегодня задачам всё-таки больше некий исторический процесс, обусловивший и опекавший, скажем так, цивилизованный «развод» республик Советского Союза. Но, наверное, надо признать, что с некоторых пор этот процесс прекратил своё существование.
И всё же, если говорить об СНГ как о международной организации, то оно, конечно, больше напоминает ежегодную конференцию глав государств.
Но хочу подчеркнуть полезность и желательность того, чтобы СНГ в качестве такой конференции продолжало бы своё существование и даже развивалось и совершенствовалось, поскольку, с моей точки зрения, ежегодные встречи президентов стран СНГ позволяют им всё-таки поддерживать режим одобряемого общественностью и, в общем-то, полезного диалога, который, несмотря на критику и неприятие некоторыми немногочисленными сообществами людей в странах содружества, всё-таки больше позитивен и, скорее, необходим, чем наоборот.
В 1990-е годы существование СНГ способствовало практически всем постсоветским государствам не только выстроить отношения с основным членом этого международного объединения – Россией, но и попытаться обустроить отношения между собой как независимыми субъектами международной жизни, хотя, например, в центральноазиатском регионе ещё остаётся достаточно много проблем, связанных с развитием динамичных позитивных и взаимовыгодных межгосударственных отношений. Первые двусторонние и многосторонние договорные документы, опять же двусторонние и многосторонние акции и мероприятия подписывались и проводились в рамках СНГ.
В этой связи хочу обратить внимание на то обстоятельство, что формирование неконфликтных отношений между странами бывшего СССР в 1990-е годы прошлого столетия было обусловлено не тем, что СНГ являлось серьёзной и влиятельной международной организацией, а фактором пространственного единства, унаследовавшего и даже законсервировавшего на достаточно длительный период наиболее рельефные фрагменты совместного проживания в прошлом, в том числе и, наверное, в первую очередь общие лингвокультуру и информационно-ценностные ориентиры, образовательную и профессионально-цеховую корпоративность, культуру совместной государственности и так далее.
Следующей важной особенностью СНГ, отличающей эту конструкцию от других международных сооружений, является, с моей точки зрения, то, что оно было и остаётся пространством транзита или перехода к иным качественным уровням развития постсоветских республик – уже в формате независимых государств.
Транзит на постсоветском пространстве – тренд весьма своеобразный. Речь идёт о том, что нужно всем вместе попытаться выйти из посткоммунистического состояния, которое характеризуется своеобразным и причудливым набором советскости, традиционализма, архаизма, либерализма и всего прочего.
Стержневой проблемой транзита, например, для центральноазиатских постсоветских республик, является, как я это понимаю, всеобъемлющий и фундаментальный переход не от авторитаризма к демократии, от командно-плановой экономики к рыночной, а от провинциализма, периферийности к самостоятельности и реальному суверенитету, от субъекта империи к построению независимого государства. Поиск ответа в собственной истории, чужих историях не всегда был адекватен современным реалиям международного бытия и нациестроительства: порой ложные, псевдоисторические схемы или гипертрофикация отдельных эпизодов прошлой жизни приводили к политическим, экономическим, межстрановым осложнениям и прочим проблемам.
Читайте также: Региональные перспективы России в рамках мировой системы
Проекты интеграции на постсоветском пространстве возникли практически одномоментно с распадом СССР. Особой позитивной активностью в этом смысле отличался президент Казахстана Нурсултан Абишевич Назарбаев. И следует признать, что и по сей день он остаётся основным идеологом и движителем интеграции на постсоветском пространстве в постсоветское время.
Но очевидно и то, что ситуация в реферируемом аспекте жизнедеятельности государств постсоветского пространства изменилась в следующих контекстах, ряд из которых имеют принципиальное значение.
Во-первых, практически сошла на нет «инициативность» ряда стран постсоветского пространства сконструировать межгосударственные объединения без участия России. Были попытки «соорудить» центральноазиатское экономическое сообщество, ГУАМ и так далее. Почему эти попытки оказались безуспешными – вопрос отдельного, весьма непростого анализа.
Во-вторых, в 2000-е годы более рельефно обозначилось стремление некоторых из этих государств покинуть постсоветское пространство, выбирая для этого наиболее, как им казалось, безболезненный вариант присоединения к другим международным, в том числе интеграционным, организациям.
В-третьих, предложения и проекты других ведущих стран непостсоветского пространства вошли в режим конкретизации и реализации. Нет сомнений в том, что страны, например, Центральной Азии, находятся в фокусе разных вариантов евразийского геоэкономического проектирования. Понятно и другое – этот тренд в недалёком будущем получит новое развитие.
В-четвёртых, более чётче обозначилось развитие взаимоотношений России со странами СНГ на двусторонней основе, в рамках которых, к примеру, отношения России с Белоруссией практически не соприкасаются с ареалом и содержанием сотрудничества Москвы с Ташкентом. Это заметно не только в пределах межрегионального контекста, но и в границах отдельного региона, например, Центральной Азии.
В-пятых, процесс «отделительства» продолжает набирать силу в бывших союзных республиках.
Построение национальных государств на постсоветском пространстве пришлось на то время, когда человечество перешагнуло порог глубоких системных кризисных явлений социально-экономических концепций развития, философско-мировозренческих устоев, религий и так далее, а также и системы международных отношений, в том числе форматов и содержания деятельности международных организаций. Разбалансированность и неустойчивость международного порядка размывает понимание постсоветскими государствами целей, задач и совокупности интересов тех интеграционных образований, которые они пытались и пытаются создать. Даже терминологическая «прокладка» объединительных усилий подвергается коррозии и нестыковкам.
Особой характеристикой нынешнего состояния стран СНГ, как было сказано выше, является посткоммунизм, и основной замысел всех без исключения интеграционных и неинтеграционных проектов на постсоветском пространстве, наверное, должен был бы заключаться в поиске совместного выхода всех бывших советских республик из посткоммунистического состояния, которое, как это ни покажется странным, наоборот, консервируется в ряде стран бывшего СССР.
И как раз вследствие этого оценочно-перспективные конструкции в разных странах СНГ имеют разновекторную направленность: для некоторых интеграция на постсоветском пространстве – это движение вперёд, для других – назад.
Основной вопрос – игнорирование нашими странами актуальности проблемы формулирования и формирования системы ценностных ориентиров и ёмкостей посткоммунистического развития, без наличия которой и без консенсусного функционирования которой добровольная и взаимовыгодная интеграция – это процесс со многими неизвестными, причём в том числе и в первую очередь негативными.
Очевидно и то, что кардинально меняются концепции интеграции как в виде международных организаций, так и в двусторонних форматах. Сегодня иначе представляются и осмысливаются формулы и содержание за и против при создании интеграционных объединений. Многие интеграционные модели, которые десяток лет назад казались сконструированными прочно и надолго, теперь на пороге кризиса: требуется тщательное и скрупулезное переформатирование «изделия», если, конечно, сохраняется всеобщее желание сохранить его и развить.
Читайте также: Станет ли Евразийский экономический союз «противовесом» ЕС?
К тому же следует иметь в виду, что идентификационные модели стран постсоветского пространства, допустим, в Центральной Азии, начали постепенно «расползаться» в противоположные стороны: все в процессе поиска и конструирования тех идентичностей, которые представляются им исторически, культурно, политически и даже географически обусловленными, оправданными и оптимальными.
Особняком стоит вопрос привлекательности интеграционных проектов.
Ещё раз подчеркну, что ситуация на постсоветском пространстве уникальна тем, что мы пытаемся «раскрутить» интеграцию на руинах бывшего совместного государства.
В случае с постсоветским пространством любопытно то, что так называемая «советскость» стала одним из препятствий интеграции бывших советских республик. Опять же это – уникальный опыт и ситуация. В период существования СССР «советскость», представлявшая из себя совокупность действительно уникальных ценностных ёмкостей и ориентиров, играла весьма позитивную роль в развитии советских республик, в первую очередь эта оценка имеет отношение к центральноазиатским странам. Но с развалом СССР и получением независимости советскими республиками «советскость» обернулась тем негативным феноменом, о котором сказано выше. Этому явлению ещё не дана, на мой взгляд, объективная и полная оценка со стороны экспертно-аналитического сообщества стран СНГ.
Как мне кажется, неправомерна оценка сегодняшнего состояния СНГ как международного объединения, стоящего на перепутье. Главная проблема содружества, наверное, заключается в том, что его пространство стало ломким и рваным, неодномерным в понимании современности, теряющим те общие ценностные ориентиры, о которых говорилось в начале. «Выровнять» это пространство в обновлённых ценностных границах, не игнорируя совместное прошлое, в том числе и негативные страницы истории, встраивая в новое пространство сотрудничества конструкции позитива и развития – это, вероятно, основной вектор деятельности стран СНГ.
