Тарифная война, объявленная самым противоречивым президентом в современной истории Америки, может показаться признаком безумия. В конце концов, разве не США финансировали глобализацию? Ответ на вопрос, какой в этом смысл, есть у сторонников Трампа в городах Среднего Запада и других местах, которые были опустошены процессом деиндустриализации, начавшимся примерно в 1970 году. Эта территория, сегодня известная как «ржавый пояс», прошла путь от центра силы Америки до краха промышленности и исхода населения, пишет Трэвис Джонс.
Историки не пришли к единому мнению относительно того, когда именно началась эпоха глобализации, хотя большинство ссылаются на введение Бреттон-Вудской системы и Генерального соглашения по тарифам и торговле после Второй мировой войны, а также на рост контейнерных перевозок в 1950-х годах. Однако, возможно, проще определить, когда она умерла: 2 апреля 2025 года, в пресловутый «день освобождения», когда Белый дом ввёл масштабные импортные пошлины для всех основных торговых партнёров США.
С точки зрения большинства инвесторов, это уже привело к катастрофе. За прошедшие дни пошлины обошлись компаниям на Уолл-стрит в шесть триллионов долларов. Чтобы представить эту цифру в перспективе: номинальный ВВП России в 2024 году составил около 2,2 триллиона долларов. Или, если говорить в категориях, понятных президенту США, этого было бы достаточно, чтобы заплатить каждому из 57 тысяч граждан Гренландии более 100 миллионов долларов за отъезд с острова.
Для специалистов по классической и неолиберальной экономике, считающих теорию сравнительных преимуществ, которая была выведена Давидом Рикардо в XIX веке, неоспоримой, последний шаг самого противоречивого президента в современной истории Америки может показаться признаком безумия. В конце концов, разве не США финансировали глобализацию? И разве не ВМС США в первую очередь отвечают за охрану мировых судоходных путей?
Ответ на вопрос, какой в этом смысл, есть у сторонников Трампа в Средней Америке: в городах Среднего Запада и других местах, которые были опустошены процессом деиндустриализации, начавшимся примерно в 1970 году. Эту территорию без всякой иронии называют «ржавым поясом». Она прошла путь от центра силы Америки и одного из первых электрифицированных регионов в мире в начале XX века до краха промышленности и исхода населения беспрецедентными темпами.
К 1960-м годам рабочее движение в США достигло значительных успехов в вопросах заработной платы, льгот и условий труда. Однако производители, которые изначально пытались бороться с профсоюзами как на уровне штатов, так и на федеральном уровне, поняли, что снижение торговых барьеров даст им возможность переложить издержки на регионы страны, а в конечном итоге и мира, где профсоюзы были либо слабыми, либо отсутствовали. Производители, которые остались, выбрали почти полную автоматизацию.
Американский социолог ИммануилВаллерстайн описал этот процесс в рамках своей мир-системной теории, заявив, что, когда «ядро» глобальной экономики накапливает капитал, это неизбежно приводит к эксплуатации более дешёвой рабочей силы на периферии и полупериферии.
Важно отметить, что в соответствии с классическим восприятием мировой экономики по Рикардо США в целом продолжали процветать, а те же Калифорния и Большой Нью-Йорк извлекали выгоду из глобализации спроса на микропроцессоры и маркетинг.
Эта регионализация «имущих» и «неимущих» лучше всего видна, если сравнить цены на недвижимость: дома, построенные в 1960-х годах в Сан-Хосе (штат Калифорния) или округе Нассау (штат Нью-Йорк), которые сейчас стоят миллионы долларов на Trulia.com, почти идентичны стоящим в 5–10 раз дешевле домам, например, в Фэрлоне (штат Огайо) и других городах Среднего Запада. Когда они были построены, эти дома продавались людям c близким социально-экономическим статусом по более близким ценам.
Я помню, как в Акроне (штат Огайо), когда-то американской «столице» автомобильных шин, в начале 1990-х годов закрылся последний крупный завод Goodyear. В то время местным жителям говорили, что работу в производственном секторе, которая привлекла их дедов и прадедов в город в начале века,заменят рабочие места в сфере услуг. Однако на деле Акрон был обречён на упадок.
Из-за отсутствия работы молодые люди покидали регион после окончания обучения. В сфере услуг платили минимальную заработную плату, что было далеко от профсоюзных заработков работников резиновой промышленности 1960-х и 1970-х годов.
К 2000-м и 2010-м годам начали закрываться тематические парки для детей и торговые центры. Стало очевидно, что занятость в сфере услуг сокращается из-за сокращения количества пенсионеров, получающих пенсии от давно исчезнувшей шинной промышленности. В Акроне, где большую часть оставшегося богатства приходится на долю пожилого населения, крупнейшими работодателями стали частные сети больниц. Бесчисленные видеоролики с заброшенными зданиями, доступные на YouTube, превратили Огайо в мем – «несостоявшийся штат».
На протяжении большей части столетия высокие зарплаты и относительно низкие процентные ставки по займам служили основой распределения богатства в Соединённых Штатах, обеспечивая возможности для предпринимателей и надёжный заработок для всех, кто был готов работать. Как и автоматизация, перенос работы за рубеж подрывает ожидания общего процветания. И когда ответом на проблемы региона становятся банальности о «белых привилегиях» и пустые советы обучаться программированию, легко понять, почему миллионы избирателей могут усомниться в преобладающем нарративе.
Здесь трудно не вспомнить британское движение луддитов, которое в основном состояло из квалифицированных рабочих текстильной промышленности – ткачей и вязальщиков, – потративших годы на изучение своего ремесла и надеявшихся остановить время, покончив с индустриализацией в зародыше. Как и воины-самураи, которые начали Сацумское восстание в Японии в надежде сохранить старый образ жизни, они были обречены.
При этом если сейчас автоматизация и искусственный интеллект угрожают уничтожить рабочие места, закрывая экономические возможности для тех, кто ищет честную работу, то преимущества, которыми пользовались американские промышленные рабочие в сущности никогда не были справедливыми. И рынок неминуемо играет на руку иностранным конкурентам, готовым предлагать более качественные продукты по более разумным ценам. Хотя многие, особенно левые, утверждают, что торговые партнёры США должны соблюдать те же экологические и трудовые стандарты, что и их коллеги из развитых стран, эта идея обычно встречает негодование в развивающихся странах, которые не желают сталкиваться с барьерами, не существовавшими тогда, когда индустриализировались США и Европа.
В итоге миру придётся двигаться дальше без потребителей из США. Китай, Латинская Америка и Юго-Восточная Азия теперь обладают глобально конкурентоспособными потребительскими экономиками. Ведь промышленное превосходство в этом мире не следует воспринимать как должное.
