Американское давление на Китай загоняет его в угол. Алармизм Вашингтона может привести к ситуации, в которой у Пекина не останется альтернатив, и он вынужден будет импульсивно разрывать связи, которые создавались в прошедшие десятилетия. Это приведёт к новой реконфигурации мирового порядка и поставит перед Россией трудные вопросы. Но, как считает программный директор клуба «Валдай» Андрей Сушенцов, этот сценарий не является единственным.
На Валдайском форуме в 2019 году Владимир Путин официально подтвердил, что Москва помогает Китаю создавать систему предупреждения о ракетном нападении, которой сейчас располагают только Россия и США. Последствия этого нового уровня российско-китайского военного сотрудничества будут значительны.
Отношения с Китаем занимают особую роль в российской стратегии. Выражаясь метафорически, стороны стоят спиной друг к другу и обращены в противоположные стороны: Россия – в сторону Европы, Китай – в сторону Тихого океана. Это естественно, поскольку 75% российского ВВП и населения находятся в европейской части страны и около 80% китайского ВВП и населения – в широкой полосе вдоль Тихого океана.
Россия и Китай не конкурируют за Казахстан или Монголию – так, как Москва конкурирует с Западом за Украину, где каждый политический цикл заканчивается международным кризисом. Способствует делу и то, что Россия и Китай граничат друг с другом периферийными территориями. Наиболее развитые регионы Китая удалены от российских границ, а демографическое давление Китая в минимальной степени направлено на север.
По сравнению с отношениями России с Западом, российско-китайские отношения гораздо более гармоничны. Китайцы предупредительно относятся к тем сферам, где интересы двух стран могут столкнуться. В конечном счёте этот тип отношений Россия хотела бы применить и со своими партнёрами на Западе – предлагая договор о европейской безопасности, учёт взаимных интересов и отказ от блокового принципа в обеспечении безопасности в Европе.
В основе российско-китайской Антанты лежит реалистическое понимание о том, что военная сила не уходит из международных отношений и что стабильность центральной Евразии может быть гарантирована только консенсусом наиболее дееспособных в силовом отношении стран. Этот тип отношений Россия видит прототипом для установления стабильных конфигураций безопасности по периметру своих границ и в целом в масштабах всего континента. Признаки этой модели проявляются в российской инициативе по миру на Ближнем Востоке, в предложении по системе безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе и в договоре о европейской безопасности.
Принятое Москвой решение о создании СПРН в Китае носит стратегический характер – оно нацелено на укрепление китайского суверенитета и способности Пекина противостоять давлению США. Россия стремится воспрепятствовать американскому доминированию, считая его не полезным для международных отношений и собственных интересов. Более стабильной – и демократичной – в глазах Москвы является система, в которой работают сдержки и противовесы. Путь к этому лежит через укрепление суверенитета и дееспособности тех игроков, которые стремятся к самостоятельной роли в мире.
На фоне противостояния между Вашингтоном и Пекином Россия хочет играть самостоятельную роль и избежать формирования в мире жёсткой биполярности. На текущем этапе она также не стремится к военному союзу с Пекином, хотя многие шаги Москвы можно интерпретировать именно так. Россия стремится к независимой роли в Евразии, и её ресурсы позволяют этого достичь.
По многим причинам американское давление на китайские интересы сейчас стратегически не оптимально. Прежде всего, потому, что вынуждает Китай совершать выбор, – именно такой перспективы Пекин стремится избежать. Китайская метафора идеального миропорядка созвучна установкам китайской философии, в которой благожелательный властитель не должен быть заметен. Китай не ищет конфронтации, считая глобализацию своим главным союзником. Кроме того, у Пекина нет послужного списка экспансии, сопоставимого с колониальными империями европейских держав, включая Россию. Этот стратегический опыт Китаю придётся приобрести, прежде чем мы сможем точно охарактеризовать, как именно может выглядеть силовая политика по-китайски. Пока же Пекин уклоняется от конфронтации.
Американское давление на Китай загоняет его в угол. Алармизм Вашингтона в конечном счёте может привести к ситуации, в которой у Пекина не останется альтернатив, и он вынужден будет импульсивно разрывать связи, которые создавались в прошедшие десятилетия. Это приведёт к новой реконфигурации мирового порядка и поставит перед Россией трудные вопросы.
Но этот сценарий не является единственным. И судя по тому, что Российская Федерация оказывает Китаю содействие в развитии собственной системы предупреждения о ракетном нападении, у российского руководства есть основания полагать, что Пекин нуждается в щите для сдерживания американского натиска.
