Россия–США: как преодолеть новую конфронтацию

Нынешняя российско-американская конфронтация – надолго. У неё системные, а не конъюнктурные, корни. Более того, высока вероятность её обострения с приходом новой администрации в США, причём вне зависимости от исхода президентских выборов 2016 года.

Преодолеть системные причины конфронтации (разное понимание базовых норм и правил международных отношений и порядка, стремление США восстановить тот миропорядок, который установился в 1990-е годы, но стал рушиться в 2000-е), будет очень сложно. Соответственно, в ближайшие годы необходимо работать прежде всего над управлением конфронтационными отношениями и предотвращением их дальнейшей эскалации.

США будут в течение ближайших десятилетий бороться за сохранение своего «глобального лидерства» в том виде, как оно понималось ими в период после окончания холодной войны, и за укрепление «руководимого США либерального международного порядка», – несмотря на то, что они всё менее соответствуют тенденциям развития мира. Расставаться с иллюзией «конца истории» трудно и болезненно, тем более всего спустя четверть века после грандиозной и казавшейся окончательной победы 1989–1992 годов. Американское видение «правильного» миропорядка не соответствует «справедливому мироустройству», с российской точки зрения, и исключает возможность становления России независимым центром многополярного мира, центром гравитации в Евразии и занятия ею «подобающего места» в мировой политике. Россия же, со своей стороны, не откажется от стратегии превращения в независимый центр силы, обладающий собственными региональными проектами и на равных принимающий решения по глобальным вопросам.

Более того, и Россия и США рассматривают друг друга как слабеющих игроков, находящихся на «неправильной стороне истории» и потому обречённых на историческое поражение. Это минимизирует политическую волю обеих сторон к поиску компромиссов и преодолению конфронтации.

Тем не менее работать над постепенным (быстро не получится) преодолением новой конфронтации необходимо. Если задаться вопросом, каким будет мир через 10–15 лет в случае сохранения российско-американской конфронтации, как эта конфронтация повлияет на развитие мира и как скажется она на положении России и США, то ответ будет следующим: сохранение конфронтации на длительное время ослабит обе стороны и сделает мир менее безопасным и управляемым.

Эта конфронтация мешает российско-американскому сотрудничеству по общим вызовам (терроризм, комплексная нестабильность на Ближнем Востоке в целом). Пример – Сирия. В результате угрозы усиливаются. Она усиливает общую фрагментацию мира на «Большой Запад» и «Большой Незапад», углубляет новые разделительные линии в Европе и в АТР.

Россия прощается с Обамой. Послание новому президенту США Андрей Кортунов
России сейчас гораздо важнее определить свою линию, свои интересы в отношении Соединённых Штатов, пределы своей гибкости, грань, где мы можем идти на компромиссы, где не можем. И чем лучше мы будем подготовлены к этому новому этапу, тем больше шансов, что наши отношения если не улучшатся, то по крайней мере стабилизируются на относительно приемлемом для обеих сторон уровне.

Фрагментация и глобальный раскол – не в долгосрочных интересах ни России, ни США. Она уводит в сторону от поиска нового глобального консенсуса по правилам игры. Она подрывает российские интересы в Европе: вместо «Союза Европы», новой архитектуры европейской безопасности и «общего экономического и человеческого пространства» получаем новую разделительную линию, новый фронт военно-политического противостояния. Она ослабляет позиции России на постсоветском пространстве, так как поощряет проведение странами региона политики балансирования, и в отношении Китая, который осознаёт сужение российского пространства для манёвра и который не хочет усиления конфронтации с США и Западом в целом. Она препятствует разрешению украинского кризиса, создаёт предпосылки для новых конфликтов на постсоветском пространстве и тем самым оставляет Россию в весьма неблагоприятном окружении (включая нестабильный Ближний Восток). В результате Россия вынуждена тратить ресурсы на эти конфликты и новую гонку вооружений вместо модернизации и так далее. В долгосрочной перспективе она ослабляет Россию экономически, усиливая её технологическое отставание, препятствуя структурным реформам и заставляя развиваться в мобилизационной парадигме.

Также данная конфронтация в долгосрочной перспективе ослабляет и позиции США в Европе, так как многие западноевропейские страны не поддерживают эту конфронтацию в её жёсткой форме и стремятся нормализовать отношения с РФ. Эскалация конфронтации ударит по отношениям США с ЕС. Она ослабляет позиции США в Азии и Евразии, так как содействует консолидации «Большой Евразии» и беспрецедентному сближению России и Китая, в том числе по азиатским вопросам (ТТП, ВРЭП и так далее). Вашингтон своими руками превращает Евразию в консолидированный – и при этом неподконтрольный ему – актор. Кроме того, никто из азиатских союзников США не поддерживает конфронтацию с Россией, и все, включая Японию, стремятся интенсифицировать сотрудничество. Как и в случае с Европой, новая эскалация конфронтации не будет поддержана азиатскими странами и ослабит влияние США в регионе. Она ослабляет позиции США на Ближнем Востоке, так как подталкивает Россию играть роль альтернативного центра силы в регионе. Наконец, она ослабляет позиции США в мире в целом, так как российско-американская конфронтация усиливает общее противостояние Запада и Незапада и консолидирует Незапад. США временно усиливают влияние на традиционных союзников в Европе и Азии, но стратегически несут потери. Вместо утверждения глобального американского лидерства и «руководимого США либерального порядка» усиливается фрагментация мира.

В военно-политической сфере новая конфронтация – в условиях объективного кризиса традиционного контроля над вооружениями и в преддверии новых раундов модернизации ядерного оружия в России и в США – будет неизбежно вести к новой гонке вооружений, которая объективно не нужна ни России, ни США. При всём при этом надо учитывать, что к 2030 году на Россию и США будут, скорее всего, приходиться меньшие доли мирового ВВП, меньшие доли мировых военных расходов и гарантированно меньшие доли мирового населения, чем сегодня.

Итак, в случае длительного продолжения российско-американской конфронтации и Россия, и США будут слабее, чем сейчас, и относительно других центров силы, особенно незападных. Мир будет более раздробленным и фрагментированным, чем ныне, в политическом и экономическом отношении. Транснациональные угрозы и вызовы, и прежде всего те, что связаны с Ближним Востоком, возрастут. В то время как способность России и США бороться с ними, в том числе путём сотрудничества, ослабнет.

Формирование мегарегиональных сообществ, консолидация НАТО и азиатских союзников США, а также беспрецедентное сближение России и Китая, дают лишь «временное облегчение» Москве и Вашингтону, создают иллюзию того, что они укрепляют свои позиции или даже побеждают. На деле эти сообщества не позволяют решить ни одну из мировых проблем (ни экономическую, ни тем более политическую), не обеспечивают консенсус по правилам игры (напротив, скорее отодвигают его), не решают проблему неэффективности глобального управления и не обращают проблему глобального ослабления России и США вспять. Их создание, возможно, необратимая тенденция, но отнюдь не ключ к решению мировых проблем.

Помимо относительного ослабления России и США и усиления глобальной фрагментации, нестабильности и неуправляемости, на постепенное преодоление российско-американской конфронтации работают ещё три важных фактора.

Во-первых, это позиции западноевропейских и азиатских союзников США и Китая, которые, каждые по своим причинам, не поддерживают длительное сохранение российско-американской конфронтации и тем более её ещё большую эскалацию. Пока европейцы используют фактор России как «объединяющее иное». Но очень длительное время это работать не может. Хотя Россия по-прежнему воспринимается как вызов, глубокой консолидации внутри ЕС не происходит.

Во-вторых, это неизбежная трансформация внешнеполитического консенсуса в самих США, которая будет происходить по мере трудной и болезненной адаптации Америки к миру, который всё менее соответствует её идеологическим штампам и иллюзиям 1990-х годов. Эта трансформация уже происходит, свидетельством чему служат успехи Дональда Трампа и Берни Сандерса. Со временем давление к переменам будет лишь возрастать. Постепенный же уход США от нынешнего глобалистски-мессианского консенсуса будет способствовать преодолению проблем российско-американских отношений, касающихся международного порядка (распространение демократии, применение военной силы, суверенитет государств и вмешательство во внутренние дела, допустимость или недопустимость сфер влияния).

В-третьих, это внутренняя ситуация в России и необходимость модернизации.

Несмотря на целесообразность преодоления конфронтации, вероятность того, что Россия и США преодолеют в течение ближайших 10–15 лет противоречия, касающиеся философии международных отношений, базовых правил и норм международного поведения и природы международного порядка в Европе, Евразии и в мире в целом, крайне мала. Для этого необходим «новый Венский конгресс», новая глобальная договорённость по правилам игры, а её не будет.

Мир после Запада Оливер Стункель
Запад медленно теряет свою выдающуюся способность определять глобальную повестку дня. Мы настолько привыкли к этому, что даже трудно представить себе мировую политику, где Запад больше не доминирует.

Это означает, что выстроить к тому времени устойчивое партнёрство не получится. Максимум, что возможно, это снижение накала соперничества и возвращение к модели, при которой стороны сотрудничают по одним вопросам и соперничают по другим. При этом надо добиваться того, чтобы доля сотрудничества и его важность для обеих сторон существенно перекрывала долю соперничества и важность областей, по которым стороны будут придерживаться противоположных позиций.

Задача-максимум, таким образом, состоит в том, чтобы: выстроить такие отношения, которые создадут позитивную инерцию и «стабилизирующий балласт» (которые отсутствовали с 1992 по 2013 годы), сформируют у России и США осознанную и поддерживаемую элитами в обеих странах потребность в сотрудничестве, несмотря на сохраняющиеся противоречия.

Причём эта потребность не может основываться на экономике: здесь потенциал российско-американского сотрудничества крайне ограничен. Она должна носить внешнеполитический и военно-политический характер и заключаться в восприятии элитами обеих стран тех областей, где Россия и США будут сотрудничать для реализации интересов и потребностей друг друга, как значительно более важных, чем областей, где по-прежнему будет преобладать соперничество. Например, чтобы взаимодействие России и США по борьбе с международным терроризмом, распространением ОМУ, стабилизации Большого Ближнего Востока воспринималось как необходимое и более важное с точки зрения их интересов, чем соперничество на постсоветском пространстве, по вопросам европейской безопасности, применению военной силы или насильственной демократизации тех или иных стран мира.

Разумеется, подобное изменение баланса российско-американских отношений возможно лишь в случае постепенного отхода США от интервенционистской политики и упора на насильственную демократизацию государств и «смену режимов», а также изменения их отношения к геополитике Евразии и российскому влиянию на постсоветском пространстве. В ближайшие годы это маловероятно.

Однако со временем с учётом постепенной адаптации США к меняющемуся миру, всё меньшей поддержкой американским обществом глобалистского и гегемонистского внешнеполитического курса и давлением со стороны популистских лидеров типа Трампа, глобальная стратегия США будет неизбежно меняться, и доля в ней тех элементов, которые вызывают у России наибольшее раздражение, будет снижаться. Также по мере прогресса формирования «Всеобъемлющего евразийского партнёрства» и смещения центра тяжести в Евразии и на постсоветском пространстве от Россия-центричных ЕАЭС и ОДКБ к результатам сопряжения ЕАЭС–ЭПШП и ШОС, по мере врастания ЕАЭС в процессы сотрудничества и интеграции в Евразии и АТР в целом, восприятие США евразийских процессов и ориентированных на РФ инструментов на постсоветском пространстве может меняться. Вашингтон со временем может перестать воспринимать их в вульгарно-упрощённой форме как оформление российской «империи» и «сферы влияния».

Таким образом, в конечном итоге возможность преодоления (или хотя бы снижения накала) российско-американской конфронтации зависит от двух факторов: трансформация внешней политики США в целом и прогресс формирования «всеобъемлющего евразийского партнёрства». Разумеется, при условии, если до этого не произойдёт фундаментальной слом внутренней и внешней политики России. Но пока это не просматривается.

Поскольку возможности снижения и преодоления российско-американской конфронтации зависят от более общих факторов, стратегия по выходу из новой конфронтации должна носить пошаговый характер и основываться на понимании, что полного преодоления системных проблем в их отношениях и, тем самым, выстраивания устойчивого полноценного партнёрства, к 2030 году не произойдёт.

Самым первым шагом должна стать работа по снижению вероятности эскалации конфронтации с приходом новой администрации США. Для этого необходимо прямо сейчас добиться хотя бы частичного прогресса в реализации Минских соглашений и прогресса в урегулировании сирийского кризиса. Тем самым будет минимизирована вероятность принятия новой администрацией США решения об усилении политики сдерживания России на Украине (отправка летальных вооружений) и возвращении к политике свержения режима Асада в Сирии военным путём, а также создан прецедент достижения Россией и США своих интересов путём сотрудничества.

Важная работа в этих областях была проделана Москвой и Вашингтоном в 2016 году, однако результаты пока неоднозначные. По Украине пока всё остаётся на уровне риторики и понимания необходимости реализации ей политических обязательств по Минским соглашениям. По Сирии достигнутый прогресс был перечёркнут в сентябре 2016 года из-за недостаточной поддержки внутри администрации Обамы. Ставка на военное решение крайне опасна для обеих сторон и чревата прямым военным столкновением между Россией и США и их союзниками. Необходимо, несмотря на нынешний срыв, добиваться политического урегулирования до ухода администрации Обамы.

В первые несколько лет новой администрации необходимо, во-первых, предпринимать меры по управлению конфронтационными отношениями и предотвращением её дальнейшей эскалации, во-вторых, наращивать сотрудничество с союзниками США в Европе и в Азии и, в-третьих, прорабатывать вопрос о новой повестке дня российско-американских отношений, нацеленной на реализацию интересов сторон через сотрудничество.

Управление конфронтацией и предотвращение эскалации – это прежде всего так называемые меры укрепления доверия в военно-политической сфере, правила взаимодействия в военной области, а также договорённость о допустимых действиях каждой из сторон на Украине, в Сирии, в Балтийском регионе и других значимых для сторон регионах.

Наращивание сотрудничества России со странами ЕС, Японией, Южной Кореей и странами АСЕАН будет толкать США к ослаблению конфронтационной политики.

Новая повестка дня, ориентированная на сотрудничество, должна, во-первых, быть ориентирована на решение действительно важных и актуальных проблем для сторон и для международной системы в целом, а не проблем, унаследованных из прошлого, остающихся на повестке дня по инерции и не играющих важной роли в безопасности и развитии России и США.

Во-вторых, она должна быть ориентирована на решение вопросов, где именно Россия и США обладают бо́льшими, чем другие страны мира, возможностями и инструментами, и могут тем самым путём сотрудничества произвести наибольшую «добавленную стоимость».

В-третьих, она должна содействовать выработке сторонами устойчивой привычки сотрудничать, порождать потребность в продолжении этого сотрудничества и тем самым позитивную «политическую взаимозависимость» России и США.

В-четвёртых, она должна носить открытый по части подключения к сотрудничеству России и США других стран, не ограничиваться только двусторонним российско-американским взаимодействием. Это связано с объективной диффузией силы в мире и демократизацией международных отношений, сокращением способности великих держав решать какие-либо транснациональные проблемы в двустороннем и тем более одностороннем порядке.

У Запада больше нет монополии на создание моделей миропорядка Ричард Саква
Стратегический тупик, в котором Россия оказалась после окончания холодной войны, в наши дни только расширился, распространившись на отношения между Россией и Западом и на мировые дела в целом.

Ключевыми элементами этой повестки должны стать:

·         Выработка новой философии стратегической стабильности и контроля над вооружениями. Она должна основываться на реальности «ядерной многополярности», вероятного дальнейшего распространения ядерного оружия и приобретении неядерными вооружениями характера стратегических. Данная философия могла бы позволить России и США решить проблемы ПРО и дальнейшей судьбы контроля над ядерными вооружениями.

·         Многостороннее сотрудничество по формированию нового политического и международно-политического порядка на Большом Ближнем Востоке. Оно должно включать в себя как выработку принципов этих порядков, работу с региональными центрами силы, так и непосредственную борьбу с террористическими группировками.

·         Выстраивание нового сотрудничества по Афганистану: вместо двустороннего взаимодействия «Россия–США», «Россия–НАТО» – многостороннее взаимодействие на основе ШОС (после её расширения на Индию и Пакистан).

·         Сохранение сотрудничества по Арктике.

·         Многостороннее сотрудничество по формированию инклюзивной системы безопасности в АТР и формированию целостного экономического порядка в регионе, минимизации и преодолению поляризации этого порядка на «проамериканское» ТТП и «проевразийское» ВРЭП.

·         Достижение договорённости о том, что США не будут препятствовать сближению ЕС и ЕАЭС и выработке ими модальностей отношений на пространстве «общего соседства», в том числе на Украине, – если подобная выработка будет иметь место в перспективе 2030 года.

·         Достижение понимания в России и США, что разногласия сторон по системе европейской безопасности менее значимы для них, чем сотрудничество по новой философии стратегической стабильности и контроля над вооружениями, Большому Ближнему Востоку и АТР.

·         Достижение понимания, что дальнейшее углубление евразийской интеграции, в том числе в более широком формате «всеобъемлющего евразийского партнёрства» не угрожает интересам и безопасности США и является объективным процессом обустройства «общего евразийского дома».

Последней же стадией работы над этой повесткой дня должно стать формирование между великими державами в целом нового глобального консенсуса по правилам игры. Но это – перспектива середины века в лучшем случае.

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.