Восточный ракурс
Регионализация мира и евразийская интеграция

В последние годы всё чаще говорят о кризисе западоцентрической модели глобализации, сложившейся после окончания холодной войны. К середине второго десятилетия XXI века США, бывшие основным вдохновителем глобализации, осознали, что её основным бенефициаром становится идеологически чуждый и всё более амбициозный Китай. Результатом этого стал рост протекционистских настроений в вашингтонском истеблишменте, отражающийся в политике администрации Дональда Трампа. Вместе с тем переживают кризис глобальные институты, такие как ВТО или МВФ, в то время как региональные торговые соглашения и банки развития играют всё большую роль.

По последним данным ВТО (январь 2019 года), в мире насчитывалось 291 региональное торговое соглашение, и их число постоянно растёт. Есть все основания говорить о том, что наступает новая эпоха регионализма – этот процесс не обошёл стороной и Евразию.

Процессы регионализации в Евразии, затрагивающие непосредственно Россию, носят различный характер. Здесь есть классическое интеграционное объединение – ЕАЭС, форум по вопросам сотрудничества с особым акцентом на безопасности – ШОС, военно-политический блок – ОДКБ, масштабная инициатива по повышению инфраструктурной связности – «Пояс и путь» и региональный банк развития – АБИИ. «Различные интеграционные проекты в Евразии фокусируются на разных направлениях и областях сотрудничества, – говорит программный директор клуба “Валдай” Ярослав Лисоволик. – Инициатива “Пояс и путь” во многом концентрируется на транспортно-инфраструктурном развитии и интеграции. В рамках ЕАЭС интеграционная повестка выходит далеко за пределы транспортной сопряжённости и включает в себя торговую и финансовую интеграцию. А Индо-Тихоокеанское сообщество, вероятно, будет объединять различные форматы интеграции, которые будут ориентироваться на ребалансировку соотношения сил на пространстве Евразии. В рамках данного интеграционного треугольника есть как элементы взаимодополняемости (прежде всего между ЕАЭС и инициативой “Пояс и путь”), так и конкуренции (между инициативой “Пояс и путь”, с одной стороны, и Индо-Тихоокеанским сообществом – с другой)».

Прощай, АТР, здравствуй, Индо-Пацифика?
Антон Беспалов
В последние годы всё чаще звучит термин «Индо-Тихоокеанский регион» или «Индо-Пацифика». По мнению некоторых аналитиков, он приходит на смену устоявшемуся понятию Азиатско-Тихоокеанского региона, отражая новый баланс сил в Азии. Тот факт, что концепцию Индо-Пацифики активно продвигает Вашингтон, вызывает настороженность в Пекине, который считает, что её конечная цель состоит в сдерживании Китая. Разбираемся, так ли это – и стоит ли России опасаться появления нового регионального конструкта.
Мнения участников

Для России приоритетным направлением регионального взаимодействия является сопряжение её интеграционного проекта – ЕАЭС – и Экономического пояса Шёлкового пути (части китайской инициативы «Пояс и путь»). В 2016 году Москва предложила более широкую зонтичную инициативу. «Предлагаем подумать о создании большого Евразийского партнёрства с участием Евразийского экономического союза, а также стран, с которыми у нас уже сложились тесные отношения: Китай, Индия, Пакистан, Иран», – говорил на пленарном заседании Петербургского международного экономического форума президент Путин. Эта идея была поддержана Китаем. В совместном заявлении двух стран от 5 июня 2019 года отмечается, что инициатива «Пояс и путь» и идея Большого евразийского партнёрства «могут развиваться параллельно и скоординировано, будут способствовать развитию региональных объединений, двусторонним и многосторонним интеграционным процессам на благо народов Евразийского континента».

Экономическое сотрудничество в Большой Евразии открывает перед Россией новые горизонты, новые возможности, которые со временем дадут возможность выстраивать более сбалансированную стратегию участия в мировой экономике. 

Евгений Винокуров, Евразийский банк развития

Для России особую роль в интеграционной повестке играет транспортная сопряжённость. И это неудивительно – ведь уникальность географического положения той части Евразии, к которой принадлежит наша страна, состоит в том, что её внутренние области находятся на огромном расстоянии от морского побережья и, соответственно, от мировых рынков. Это же касается её партнёров по ЕАЭС, ни один из которых не имеет выхода к морю. «Именно благодаря региональной экономической интеграции внутриконтинентальные развивающиеся страны Евразии, в том числе глубинные регионы России, смогут превратить географический фактор из препятствия в преимущество, – говорит Ярослав Лисоволик. – Ведь более глубокая интеграция позволяет странам Евразии увеличивать свою конкурентоспособность путём перераспределения инвестиций и товарных потоков между Востоком и Западом в рамках таких проектов, как “Пояс и путь” и ЕАЭС. Вместо фактора географической удалённости на первый план выходит возможность опосредования для глубинных регионов России растущих торговых и финансовых потоков между Западом и Востоком Евразии».

Важно, что проекты ЕАЭС и Экономического пояса Шёлкового пути носят взаимодополняющий характер, говорит эксперт клуба «Валдай» Евгений Винокуров, директор Центра интеграционных исследований Евразийского банка развития. «В теме сопряжения ЕАЭС и ЭПШП для России имеются две задачи, – отмечает он. – Первая – через развитие транспортно-логистической инфраструктуры стимулировать переключение части транзита с моря на сушу, чтобы товары из Китая в Европу (и в обратном направлении) шли через Россию. Это хорошая бизнес-ниша для логистических компаний и железных дорог. Вторая (главная) – развить логистику и улучшить условия для экономики. Это особенно актуально для развития регионов, не имеющих прямого выхода к морям – для Казахстана и российских Урала и Сибири. Транспортные коридоры ЭПШП помогают “сшить” наш регион воедино, обеспечив связь между ресурсами, производствами и рынками сбыта. Развитие транспортных коридоров и инфраструктуры необходимо не только и не столько для транзита, но прежде всего – для укрепления экономических и социальных связей с трансграничными регионами, повышения эффективности использования индустриальных центров».

Евразии понадобятся общие правила для обеспечения стабильности и процветания. Но чтобы добиться этого, будет необходимо преодолеть одно серьёзное препятствие, а именно нынешний дрейф в сторону соперничества между великими державами, а также опасения по поводу возможной региональной гегемонии той или иной державы. 

Си Раджа Мохан, Национальный университет Сингапура

Большое евразийское партнёрство призвано объединить в своих рамках страны разных культур и цивилизаций. Поэтому вряд ли экономические процессы здесь могут регулироваться единым комплексом мер и правил, считают эксперты клуба «Валдай». «Пока речь должна идти о создании своего рода мозаики различных концепций и решений», – говорит программный директор клуба «Валдай» Тимофей Бордачёв.

А по словам Ярослава Лисоволика, выработка общих правил и принципов не должна становиться самоцелью. «Учитывая различность экономических укладов и культур в Евразии, общие правила для интеграционных процессов, вероятно, будут распространяться на достаточно ограниченный круг факторов. Сложным будет также и процесс унификации правил функционирования и для региональных банков развития, у которых нередко есть свои собственные стандарты и правила работы с проектами, – подчёркивает эксперт. – Успешная модель интеграции в Евразии не должна ориентироваться на полномасштабную унификацию всех правил – должно оставаться достаточно пространства для различий в социально-экономической и политической компоненте интеграции».

Как отмечают эксперты клуба «Валдай», процессы регионализации в Большой Евразии характеризуются высокой степенью прагматизма – отчасти именно в силу разнородности участников этих процессов. Выдвигаемые инициативы служат в первую очередь целям экономического развития, политическое целеполагание стоит на втором плане. Если говорить о ЕАЭС, то долгосрочной целью выступает «создание благоприятной среды для реализации потенциала хозяйственных связей внутри региона, модернизация национальных экономик, повышение глобальной конкурентоспособности», подчёркивает Евгений Винокуров. По его словам, ядро евразийского интеграционного процесса – это единые рынки товаров, услуг, капитала и труда. Точно так же и инициатива «Пояс и путь» реализуется через прикладные экономические механизмы – прямые инвестиции, портфельные инвестиции, торговые кредиты, инфраструктурные проекты и транспортные субсидии.

Впрочем, в наличии политической повестки подозревают как ЕАЭС, так и (в ещё большей степени) инициативу «Пояс и путь». Действительно, оба проекта в той или иной степени служат расширению сферы политического влияния, соответственно, России и Китая, но само по себе членство в одном интеграционном блоке с Россией не означает расширения российского присутствия. Как напоминает профессор, директор Центра государственного управления и общественной политики Карлтонского университета в Оттаве Пётр Дуткевич, члены ЕАЭС «исчисляют свою выгоду не только в экономических величинах, но и по собственной “суверенной шкале независимости” от российского влияния». В этих условиях, считает эксперт, шаг в сторону более тесного партнёрства с Китаем и расширения региональных организаций (ШОС и ОДКБ) является для России наиболее прагматичной и, вполне возможно, целесообразной (хотя и не вполне свободной от рисков) стратегией.

Именно прагматический подход, в рамках которого интеграция является не самоцелью, а средством модернизации экономик и обретения государствами-участниками более доходного места в международном разделении труда, обеспечит максимальный эффект процессам регионализации, убеждены эксперты. Евгений Винокуров и Пётр Дуткевич предлагают термин «прагматическое евразийство», включающий в себя следующие элементы:

  • отношение к интеграции как к средству, а не как к цели;

  • акцент на «интеграцию снизу»;

  • множественность государств-локомотивов интеграции;

  • первостепенность экономической интеграции;

  • принцип субсидиарности;

  • социально-культурная интеграция;

  • открытый регионализм.

Последнее подразумевает открытость по отношению к региональным группировкам и институтам развития как развитых, так и развивающихся стран. Многочисленные выгоды могут быть извлечены из более глубокой экономической интеграции и на западном направлении (Евросоюз), и на восточном (Китай, Южная Корея, Япония, Юго-Восточная Азия), и южном (Индия, Иран, Турция), отмечает Винокуров. А по мнению Дуткевича, Россия видит большой потенциал в налаживании взаимодействия между евразийскими структурами и ЕС. «Геостратегический и геоэкономический расчёт зиждется на том, что экономические и дипломатические достижения, сопряжённые с поворотом на восток, позволят – со временем – вошедшей в силу России ещё раз вступить, уже в новой ипостаси “евразийского центра влияния”, в новый переговорный процесс с Европейским союзом, незаменимым партнёром по Большой Евразии», – говорит эксперт. Учитывая интерес к развитию экономических отношений с Китаем, ЕАЭС мог бы стать основной линией коммуникации между Европой и Азией, но в настоящий момент ЕС предпочитает «не замечать» евразийские инициативы России. Впрочем, нельзя исключать, что эта ситуация не изменится в будущем.

России пришлось покинуть зону комфорта, где она, будучи старшим партнёром, как правило, брала верх, и столкнуться с новой конфигурацией суверенных государств и Китаем, ставшим к тому времени экономическим гигантом. 

Пётр Дуткевич, Карлтонский университет

Если говорить о региональных институтах, то наибольший интерес, по мнению экспертов, представляют банки развития – АБИИ и отчасти Новый банк развития БРИКС (не являющийся чисто евразийским проектом). Это логично: ведь задачи транспортной сопряжённости требуют высоких затрат, что в свою очередь ставит на повестку дня необходимость объединения региональных банков развития и других институтов развития. Как отмечает Ярослав Лисоволик, они только начинают выходить на свою «проектную мощность», но, с другой стороны, у них есть преимущество использования накопленного опыта высокоэффективных институтов развития с участием развитых стран – то есть таких структур, как Европейский инвестиционный банк, ЕБРР и ряд других организаций. «На уровне институтов развития, как правило, меньше геополитических преград для совместных инициатив и реализации проектов, – говорит он. – Взаимодействие между “новыми” институтами развития и институтами развития с участием развитых стран может строиться на основе совместного участия в региональных проектах, а также координации в работе над глобальными инициативами, в том числе в области достижения целей устойчивого развития ООН».
Региональная двадцатка: о реформе глобальной системы управления
Ярослав Лисоволик
Подготовка к саммиту «Группы двадцати» в Аргентине, на котором будет обсуждаться реформирование таких глобальных организаций, как ВТО, ведётся на фоне нарастания геополитических конфликтов и протекционистских настроений, негативно влияющих на темпы роста мировой экономики.
Мнения участников

В то же время можно предложить не только общие правила, но и единую платформу для реализации масштабных инфраструктурных проектов на пространствах Евразии, говорит Лисоволик. «Ориентиром для Евразии может стать формула “синдицированного регионализма”, в рамках которого выстраивается взаимодействие между региональными интеграционными группировками Евразии, а также между банками развития и региональными финансовыми организациями».

Говоря о региональных институтах в Евразии, нельзя обойти стороной Шанхайскую организацию сотрудничества, которая после вступления в неё Индии и Пакистана в 2017 году стала важнейшим форумом по вопросам безопасности, способным эффективно улаживать споры между своими государствами-членами. На сегодняшний день это одна из самых привлекательных интеграционных платформ для развивающихся стран Евразии.

Некоторые особенности саммита ШОС в Бишкеке
Владимир Евсеев
Саммит Шанхайской организации сотрудничества в Бишкеке убедительно показал, что роль организации в решении не только региональных, но и глобальных проблем повышается. Приём Индии и Пакистана в члены Организации качественно её изменил, но требуется существенное время для адаптации новых членов и формирования нового ядра ШОС в составе России, Индии и Китая. Бишкекский саммит стал важным этапом на этом трудном пути, пишет Владимир Евсеев, эксперт Российского института стратегических исследований (РИСИ).
Мнения участников

Региональные интеграционные проекты с участием развивающихся стран – примета нашего времени. В Евразии, помимо региональных объединений, о которых говорилось выше, есть ещё ряд блоков, среди которых стоит выделить Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) и зону свободной торговли в Южной Азии (Южно-азиатская ассоциация по региональному сотрудничеству или Инициатива Бенгальского залива по многоотраслевой технико-экономической кооперации (БИМСТЕК)). Планируется создание Всеобщего регионального экономического партнёрства (ВРЭП) с участием Китая, Японии и Южной Кореи.

Впрочем, стоит помнить о том, что ослабление глобальных институтов не ведёт к гарантированному укреплению региональных. Всё большую роль играют двусторонние соглашения между крупнейшими державами – прежде всего с участием США. «Трамп вынуждает всех основных торговых партнёров Америки вести двусторонние переговоры с США, хотя большинство из них, включая Китай, ЕС, Японию и Индию, предпочитают многосторонние соглашения, – говорит эксперт клуба “Валдай” Си Раджа Мохан, директор Института южноазиатских исследований Национального университета Сингапура. – Тем не менее принимая во внимание размер американской экономики и масштаб их взаимозависимости с США, они все в итоге согласились вести дела с Вашингтоном на двусторонней основе».

Regional Trade Blocs as Supporting Structures in Global Governance Yaroslav Lissovolik, Anton Bespalov, Andrei Bystritskiy
What is missing in the current system of global governance is a global coordination mechanism among the largest regional integration arrangements from both the Global North and the Global South. The G20 is probably the best forum to launch discussions on the creation of such a platform. The set of regional alliances within such a platform could include those regional integration blocs in which the respective G20 members are leading economic powers. The resulting grouping that may be designated as R20 (“Regional 20”) would bring together some of the largest regional trading blocks in the world economy.

Однако значимость региональных соглашений продолжает расти. В этих условиях обращает на себя внимание отсутствие горизонтального взаимодействия между региональными блоками (а также банками развития и финансовыми объединениями) и вертикального – между ними и институтами глобального управления, такими как ВТО или МВФ. Возможно, следующим этапом в развитии регионализма станет налаживание такого взаимодействия. Пока сложно сказать, в каком формате, но логичной площадкой для этого представляется «Большая двадцатка» как самый представительный на сегодняшний день форум для диалога развитых экономик Глобального Севера и развивающихся – Глобального Юга.

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.