Сегодняшний поворот западного блока от политического форматирования к культурному переформатированию, этот новый «империализм добродетели» может оказаться предприятием, ещё более рискованным, чем проводимая ранее насильственная демократизация, так как де-факто он стремится к полному уничтожению национальных культур и особенностей, полагает Наталия Руткевич.
«Гендер и гибридные угрозы», «гендер и устойчивость», «гендер и военно-политическое сдерживание», «гендер и изменение климата» – конференции на эти темы были организованы в течение 2022–2023 годов не кафедрой социальных наук одного из университетов Восточного побережья США, а Организацией Североатлантического договора (НАТО).
Эта неожиданная для военной организации тематика в последние годы используется представителями Пентагона и Госдепартамента или руководства влиятельных аналитических центров США почти так же часто, как университетскими исследователями, неправительственными и международными организациями, средствами массовой информации. Заметна и определённая феминизация военной сферы: женщины-лидеры, в частности премьер-министр Финляндии Санна Марин, министр иностранных дел Германии Анналена Бербок, глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен и премьер-министр Эстонии Кайя Каллас, всё чаще выступают в роли защитников «просвещённого милитаризма».
«Гендерные факторы стали необходимым условием для понимания причин конфликтов. Лучшее знание этих факторов поможет НАТО предвидеть угрозы и адаптироваться к ним, а также противостоять стратегическим потрясениям, реагировать на них и быстро восстанавливаться после них», – говорится в одном из докладов организации, которая отныне позиционирует себя в том числе как борец за права женщин, сексуальных и этнических меньшинств, регулярно выражая озабоченность их положением в ряде стран.
Ещё более парадоксально эти лозунги звучат в устах представителей военной индустрии. Так, девиз крупнейшего в мире производителя оружия – американской Lockheed Martin – гласит: «Наша глобальная приверженность принципам многообразия и инклюзивности отражает наши ценности: поступать справедливо, уважать других и добиваться высоких результатов». Он мало чем отличается от девизов других коммерческих, финансовых, политических организаций, которые всячески демонстрируют свою приверженность принципам «инклюзивности, многообразия и равноправия».
Все эти темы, получившие распространение в общественном пространстве США несколько десятилетий назад на волне политического активизма, впоследствии стали предметом научных исследований и в конце концов превратились в некую официальную идеологию, так что их внедрение – в том числе и в военные структуры – было делом времени.
Надо отметить, что использование правозащитной лексики и вовлечение правозащитных организаций во внешнюю политику государств на Западе не новы. Значительная конвергенция правозащитного движения и политики Госдепартамента шла с начала Второй мировой войны. Как отмечал исследователь CNRS Николя Гийо в своём фундаментальном исследовании «Творцы демократии» , из силы, противостоящей гегемоническому порядку, движение за права человека стало в послевоенный период и в контексте борьбы с коммунизмом партнёром Вашингтона в продвижении этого порядка. Сама демократия, традиционно понимаемая как расширение автономии и гражданского участия, превратилась в «набор хороших практик», определяемых в западных центрах и подлежащих экспорту, а гуманитарные организации стали играть центральную роль в разработке нормативной формы управления, подчинённой неолиберальной логике, равно как и в её продвижении.
Однако те лозунги, которые использовались ранее в оправдание военных интервенций – продвижение демократии, борьба с терроризмом, необходимость защищать (R2P) – дискредитировали себя в ходе нескольких крайне неудачных операций и нуждались в обновлении. Ребрендинг НАТО соответствовал как духу времени, так и потребностям дальнейшего развития.
Основной посыл ведущих организаций западного блока всё тот же – навязывание правил, утверждённых этим блоком. Но когда оправданием для внедрения этих правил, в том числе путём военных интервенций, была демократизация, речь шла об изменении политического строя. Когда же претензии касаются уважения прав меньшинств, изменение должно касаться всей структуры общества: семьи, статуса женщин, отношений полов и так далее.
В своей известной работе, посвящённой протестантизму, Макс Вебер указывал, что для избранных – святых по определению – осознание божественной благодати отнюдь не подразумевает благожелательного и снисходительного отношения к грехам других, основанного на понимании собственной слабости. Напротив, избранничество сочетается с ненавистью и презрением к тем, кого они считают отверженными Богом, отмеченными печатью вечного проклятия .
И хотя сегодня протестантизм как таковой сильно сдал свои позиции, он переродился в свой гражданский вариант, секулярную религию, которая выражается как во внутренней, так и во внешней политике США и того блока, что сегодня принято называть «коллективным Западом». Американский социолог Джозеф Боттэм именует эту идеологию «постпротестантской этикой», а французский демограф Эммануэль Тодд – «зомби-протестантизмом». По словам последнего, идеи превосходства и избранничества и сегодня определяют политику Запада, сплотившегося вокруг США, и проявляются ещё более агрессивно, потому что западный блок чувствует себя под угрозой.
Использование тематики социальных прав даёт ему новые аргументы для борьбы с нежелательными режимами, возможность заклеймить их как порочные, реакционные, нетерпимые и оправдать в глазах западной публики различные интервенции, санкции и прочее давление. Эти аргументы поддерживаются и развиваются средствами массовой информации и находят отклик у широкой общественности стран Запада, так как определённые установки в отношении гендерного равенства, многообразия, меньшинств и климатических изменений прививаются теперь со школьной скамьи.
Новый консенсус между исследователями, мейнстримными средствами массовой информации, их целевой аудиторией и правящими кругами способствует упрочению подхода, в рамках которого любые отклонения от нормативного пакета ценностей клеймятся как реакционные, а культурная унификация планеты ведётся посредством использования и мягкой силы, и военного вмешательства, и дипломатического давления. Этот подход предполагает вынесение на первый план повестки прав меньшинств и ценностных стандартов в отношениях с международными противниками.
Так, в 2022 году Вашингтон отменил запланированные переговоры с движением «Талибан» из-за того, что оно закрыло доступ к среднему образованию для девочек. Фактически все выступления западных политиков и публикации СМИ, посвящённые Афганистану с 2021 года, фокусировались на положении афганских женщин и девочек, уделяя минимальное внимание другим аспектам. Широкую огласку также получило уничтожение в Кабуле мурала с изображением Джорджа Флойда (афроамериканца, погибшего при задержании полицией 25 мая 2020 года и ставшего символом движения BLM); оно было интерпретировано как яркое проявление расовой нетерпимости. Разумеется, все эти темы поднимаются только по отношению к определённым государствам – о судьбе саудовских девочек или проживающих в Саудовской Аравии меньшинств в западной прессе слышно на удивление мало.
Этот новый «империализм добродетели» может оказаться предприятием, ещё более рискованным, чем проводимая ранее насильственная демократизация, так как де-факто он стремится к полному уничтожению национальных культур и особенностей.
Французский правовед Ален Сюпио называет эту установку «западным фундаментализмом» и предупреждает об её опасностях для самого Запада. «Западный мессианизм заключается в том, что права человека рассматриваются как новый Декалог, набор заповедей, который “развитые” общества навязывают развивающимся, не оставляя им иного выбора, кроме “догоняющего развития” и имитации.
Я называю этот мессианизм фундаментализмом, поскольку он стремится к тому, чтобы буквальное толкование прав человека превалировало над всеми телеологическими интерпретациями, которые они имеют в национальных законодательствах разных стран. Самое ожидаемое следствие фундаменталистской интерпретации прав человека – это подпитывание антизападного фундаментализма и, таким образом, вовлечение идеологии прав человека в войну религий. Кроме того, сама западная мысль и ценности окажутся под угрозой вырождения», – пишет Сюпио .
Многие другие критически настроенные наблюдатели на самом Западе предупреждают о том, что процесс агрессивного насаждения культурных ценностей со временем может привести к дальнейшей радикализации стран Юга, причём не только против Америки, но и против либерализма и прогрессизма как таковых. Уже сегодня мы видим, как страны, имеющие мало общих интересов, кроме враждебности к американскому господству, объединяются против либеральной гегемонии во имя своего государственного и цивилизационного суверенитета. Избирательная стигматизация одних стран при сохранении партнёрства с другими, не более добродетельными, пагубна для имиджа западного блока. Она неминуемо приведёт к росту обвинений в лицемерии в адрес США и их союзников, подрыву их претензий на олицетворение моральной добродетели, всё большей провинциализации и изоляции Запада.
