В большинстве стран Латинской Америки, за исключением Эквадора, Венесуэлы и Уругвая, левые президенты и правительства уступили место правым. На то существует четыре основных причины: высокий уровень коррупции; тот факт, что крупнейшими СМИ владеют именно правые; не вполне удачная стратегия использования Китая в качестве экономического заслона и влияние США, которые недолюбливают левых и поощряют правых.
В первом десятилетии этого века Латинскую Америку как восхваляли, так и поносили за то, что именно там было впервые оказано успешное сопротивление неолиберализму. Президентом Бразилии, самой большой и густонаселённой страны Латинской Америки, был профсоюзный лидер Луис Игнасио Лула да Сильва, которого все звали попросту «Лула». Во главе всех трёх стран южного конуса – Чили, Аргентины и Уругвая – стояли деятели левого толка. Президент Аргентины Нестор Киршнер спас свою страну от продолжительной депрессии, договорившись с международными банками и инвесторами о пересмотре условий выплаты национального долга и о списании значительной его части. То же самое осуществил и президент Эквадора Рафаэль Корреа. Уго Чавес использовал нефтяное богатство Венесуэлы, чтобы вырвать многих своих соотечественников из лап бедности, оказать помощь Кубе и левым силам на территории обеих Америк. Он, как до него Фидель Кастро, превратил свою захудалую страну в страшный сон для правительства США, которое поместило Венесуэлу в одну категорию с Ираком, Ираном и Северной Кореей в качестве угрозы безопасности и владычеству Америки. Левые президенты Боливии и Эквадора черпали вдохновение в дерзкой независимости Чавеса и в политике Бразилии и Аргентины, направленной на развитие и перераспределение национального богатства. Противоборствующие партии Перу имеют менее отчётливо выраженную идеологическую окраску и обычно теряют власть, когда их лидеры оказываются замешанными в коррупционные скандалы.
Но несмотря на значительные успехи в деле сокращения неравенства, подъём уровня жизни большинства населения и создание условий для быстрого экономического роста, левые правительства наиболее богатых стран региона одно за другим теряли власть. В Чили правые выигрывали выборы в 2010 и 2018 годах (попеременно с социал-демократами), а в Аргентине в 2015-м. В Бразилии левые побеждали на последних четырёх выборах: дважды Лула и дважды выбранная им самим преемница Дилма Русеф. Однако в 2016 году Русеф была отстранена от власти в результате парламентского переворота: консервативное большинство законодательного собрания объявило ей импичмент. Хотя выдвинутые против неё обвинения были чисто политическими, а сменивший её консерватор является отъявленным коррупционером – как, впрочем, и большинство проголосовавших за её импичмент парламентариев, – тем не менее, бразильские избиратели сами выбрали правых в Конгресс и тем самым сделали политически возможным замену Русеф на представителя правых сил.
Левые остаются у власти в Эквадоре, где в 2017 году на смену Корреа пришёл Ленин Морено; в Венесуэле, где Николас Мадуро одержал убедительную победу на выборах 2013 года, после того как сменил на посту президента скончавшегося Чавеса; и в Уругвае, где в 2015 году четвёртый раз подряд на выборах президента победил представитель левых сил. Боливиец Эво Моралес стал президентом в третий раз в 2014 году, но в 2016-м проиграл референдум, по результатам которого, будь они положительными, он смог бы баллотироваться в четвёртый раз в 2020 году.
Чем объясняется успех правых в самых богатых и крупных южноамериканских странах? В Латинской Америке конкурирующие политические партии не приходят к власти через раз, как в США и некоторых других странах. Институциональных и культурных причин, по которым левые не могли бы удерживать там власть, просто нет, и в некоторых странах Южной Америки они и в самом деле успешно воспользовались имеющимися возможностями. Да и проиграли левые отнюдь не потому, что не смогли добиться в своих странах повышения уровня жизни и роста экономики. В этом их как раз упрекнуть нельзя. Левые правительства достигли больших успехов в экономической сфере, чем их правые предшественники, однако никто за эти достижения их не отблагодарил.
На мой взгляд, имеется четыре причины, в силу которых избиратели не оценили успешность проводившейся ими политики. Во-первых, все эти страны – за исключением Чили, – характеризуются высоким уровнем коррупции, в которую вовлечены как левые, так и правые партии. Но хотя коррупционная деятельность правых отличается куда большим размахом, избирателей одинаково бесит как фигура президента, которого, как Лулу, отблагодарили за услуги, оказанные за государственный счёт, тем, что отремонтировали ему квартиру на берегу моря, так и нынешний президент Темер, которого обвиняют в получении огромных взяток в обмен на предоставление крупным корпорациям государственных земель и выгодных правительственных контрактов.
Во-вторых, в обеих Америках всеми СМИ владеют богатые правые деятели. Даже в Венесуэле, несмотря на 15-летнее правление левых президентов, газеты и телеканалы остаются в руках консерваторов, которые используют их в целях антиправительственной пропаганды. Для создания альтернативных СМИ или общественных организаций, которые бросили бы вызов монолитным мнениям существующих СМИ, необходимы большие деньги и много времени. Да и в любом случае, правые взгляды пропагандируются на фоне популярных телевизионных передач, броских фотографий и новостных публикаций. Читателям и зрителям хочется развлечений, сплетен и скандалов, а вместе с ними им скармливают правые лозунги и дезинформацию.
В-третьих, стратегия использования Китая в качестве заслона против доминирования США и посягательства Всемирного банка и МВФ принесла лишь частичный успех. Левые правительства смогли увильнуть от уплаты долга и уклониться от «структурной корректировки», потому что их страны получали всё больше прибыли от продажи минерального сырья и сельскохозяйственных продуктов Китаю. Китай же в ответ ссужал их деньгами, не предъявляя взамен никаких политических требований. Хотя в чисто денежном выражении китайские займы окажутся более дорогими в сравнении с кредитами МВФ и Всемирного банка, их предоставление не увязывается с требованиями о сокращении социальных расходов и приватизации государственных авуаров. Однако по мере того как замедлялся рост китайской экономики – и, что ещё важнее, происходила переориентация с экспортного производства на внутреннее потребление, – сокращался и спрос на латиноамериканское сырьё. Но когда экономики замедляют свой рост, за это приходится расплачиваться находящимся у власти политическим партиям, а на тот момент у власти находились левые. Если темпы роста продолжат замедляться, то на следующих выборах потеряют свои посты уже президенты от правых.
Наконец, несмотря на растущую национальную автономность, латиноамериканские правительства по-прежнему находятся под сильным влиянием США. Ни администрация Обамы, ни администрация Трампа не обнаружили особого желания потакать левым правительствам. Более того, Обама, как и за полвека до него Кеннеди, оказал негласную поддержку государственным переворотам, в результате которых левые лишились власти. Нам ещё предстоит стать свидетелями череды переворотов и свержения демократически избранных правительств – переворотов, подобных тем, что произошли при Кеннеди. В Гондурасе США не возражали ни против переворота 2009 года, ни против фальсификации выборов 2017 года и переизбрания на следующий срок там президента от правых сил. Напротив, США всегда клеймят аналогичные попытки президентов от левых сил. Чавеса они называли «диктатором» вне зависимости от того, сколько раз он и его партия побеждали на честных и открытых выборах.
Солидарность латиноамериканских стран в борьбе против вмешательства США в их внутренние дела становится всё слабее по мере «правения» их правительств. Хотя Организация американских государств и выступила с единодушным осуждением подтасовки результатов голосования в Гондурасе, её позиция имела лишь символическое значение. Ни одно правительство не стало бойкотировать незаконное правительство Гондураса ни в 2009, ни в 2017 году. Пока латиноамериканские правительства не объединят свои силы для противодействия внешнему вмешательству, им так и придётся сносить действия США в поддержку богатых элит своих стран, стремящихся сместить волеизъявление избирателей и официальные политические курсы вправо. День, когда Китай сделается настолько сильным, а США настолько слабыми, что латиноамериканские правительства обретут возможность нейтрализовать одну великую державу другой, настанет ещё не скоро (вероятно, весьма нескоро). А пока он не наступил, нам вряд ли доведётся увидеть в Латинской Америке новое торжество левых сил.
