Создание «мини-НАТО» в Северо-Восточной Азии – давняя мечта вашингтонских стратегов, но её реализация всё время упирается в проблему сложных двусторонних отношений между Сеулом и Токио. Регулярно возникающие споры и скандалы между двумя младшими американскими союзниками препятствуют формированию между ними сколько-нибудь эффективной военно-политической связки. Что связывает Японию, США, Южную Корею и Китай и есть ли шанс освободиться от этих уз, пишет Артём Лукин, доцент кафедры международных отношений и заместитель директора по науке Восточного института – Школы региональных и международных исследований ДВФУ.
22 ноября правительство Республики Кореи (РК) приняло решение приостановить выход из двустороннего соглашения об обмене разведывательными данными с Японией (General Security of Military Information Agreement, GSOMIA). Как известно, в августе Сеул объявил, что отказывается продлевать соглашение с Японией, и 23 ноября оно должно было прекратить действие, если бы руководство Южной Кореи в последний момент не отменило своё предыдущее решение.
Злосчастное соглашение было заключено Сеулом и Токио в ноябре 2016 года, ещё при предыдущем южнокорейском президенте Пак Кын Хе. Оно позволяет Южной Корее и Японии обмениваться военной разведывательной информацией. Считается, что соглашение предназначено прежде всего для обмена данными об угрозах со стороны Северной Кореи. Однако текст соглашения носит общий характер, без какого-либо упоминания о КНДР, что в принципе позволяет использовать его для разведывательного сотрудничества против любых третьих стран, например, Китая или России.
Японо-южнокорейское соглашение было заключено при активном участии Вашингтона, который рассматривает его как важный шаг на пути формирования трёхстороннего военно-политического альянса США, Японии и РК. Создание «мини-НАТО» в Северо-Восточной Азии – давняя мечта вашингтонских стратегов, но её реализация всё время упирается в проблему сложных двусторонних отношений между Сеулом и Токио. Регулярно возникающие споры и скандалы между двумя младшими американскими союзниками препятствуют формированию между ними сколько-нибудь эффективной военно-политической связки.
Ситуация обострилась после прихода к власти администрации нынешнего президента Мун Чжэ Ина, которая настроена гораздо более антияпонски, чем предыдущие администрации. Рост антияпонизма в Корее выразился, в частности, в серии судебных решений в 2018 году, наложивших арест на собственность японских компаний, которые использовали подневольный труд корейских рабочих в период, когда Корея была частью Японской империи. В качестве возмездия летом этого года Токио ввёл ограничения на экспорт в Южную Корею ряда важных высокотехнологических материалов, которые используются в электронной промышленности. С 1960-х годов южнокорейская промышленность развивалась в тесной интеграции с японской экономикой, в результате чего сложилась её сильная технологическая зависимость от японцев. Шаги Токио по введению экспортных ограничений вызвали настоящий шок в Корее и были восприняты многими как вероломный акт. В ответ Сеул объявил о выходе из GSOMIA.
Южнокорейское руководство, судя по всему, надеялось, что американцы в силу своей заинтересованности в сохранении военно-политического сотрудничества между РК и Японией окажут давление на Токио, заставив японцев пойти на попятную и отменить экспортные ограничения. Однако этот расчёт оказался неверен. Вашингтон выразил крайнее неудовольствие перспективой прекращения действия GSOMIA, но при этом американцы дали понять, что главным виновником возникшего конфликта считают Сеул, а не Токио. В результате сильное давление было оказано не на Японию, а на Южную Корею. Сеул был вынужден сдаться и объявить о сохранении соглашения, правда, с оговоркой, что оставляет за собой право разорвать его в любое время. При этом Япония не отказалась от введённых ранее экспортных санкций, что позволило премьер-министру Синдзо Абэ объявить о «полной победе».
Дальнейшее развитие событий трудно предсказуемо. Несмотря на то, что стороны заявляют о готовности к переговорам, а в конце декабря в китайском Чэнду в рамках трёхстороннего саммита Китай – Южная Корея – Япония планируется отдельная встреча между Мун Чжэ Ином и Синдзо Абэ, нет никаких гарантий, что компромисс будет найден.
Практически одновременно с перипетиями вокруг GSOMIA развивается скандал, связанный с требованием администрации президента Дональда Трампа о почти пятикратном увеличении финансировании со стороны Сеула на содержание американского военного контингента, размещённого в Южной Корее в рамках американо-южнокорейского договора о военно-политическом союзе. Сейчас Южная Корея платит Вашингтону около 1 миллиарда долларов в год, в то время как Белый дом настаивает, чтобы эта сумма была увеличена сразу до 5 миллиардов долларов – требование, шокировавшее южных корейцев своей явной непомерностью, соглашаться с которым они наотрез отказываются.
Вполне возможно, что Сеул и Токио, а также Сеул и Вашингтон смогут в ближайшие месяцы найти компромиссные решения, но в любом случае происходящие события заставляют задаться вопросом о долгосрочных перспективах стратегического сотрудничества Южной Кореи с США и Японией. Сомнения в прочности этих связей отчасти вызваны высокомерной и националистической позицией Токио, который отказывается по-настоящему покаяться за грехи имперской Японии в отношении корейского народа, а также корыстолюбием трамповской администрации, поведение которой напоминает вымогательство денег у своего младшего союзника.
Сегодня в Вашингтоне, а также в Токио всё чаще говорят о том, что военно-политическое сотрудничество с Южной Кореей необходимо для сдерживания Китая. Это ставит Сеул в крайне затруднительное положение. Южные корейцы не воспринимают Китай в качестве угрозы. В отличие от ряда других соседей Китая – Японии, Индии, Вьетнама или Филиппин – Южная Корея не имеет с ним серьёзных споров и противоречий. А вот перспектива оказаться на передней линии фронта в нарастающем противостоянии США с Китаем создаёт для Сеула массу рисков, особенно учитывая торговую зависимость Южной Кореи от своего гигантского соседа. Южная Корея уже успела почувствовать на себе гнев Китая после того, как она в 2017 году согласилась на установку американской противоракетной батареи THAAD на своей территории. При этом Пекин пустил тогда в ход лишь малую долю имеющихся в его распоряжении инструментов экономического давления.
По мере нарастания противостояния между США и Китаем Южной Корее придётся делать выбор: либо укреплять связи с американо-японской коалицией и участвовать в сдерживании Китая, либо постепенно дистанцироваться от Вашингтона и Токио и дрейфовать в сторону нейтралитета. Третий теоретически возможный вариант заключается в том, чтобы стать младшим союзником и клиентом Пекина, но вряд ли он всерьёз рассматривается южными корейцами.
Рискну предположить, что несмотря на риторику о «нерушимости» альянса с США администрация Мун Чжэ Ина склоняется к варианту нейтралитета. Многие в Вашингтоне подозревают Муна и его политических сторонников в недостаточной лояльности к США. Скорее всего, эти подозрения небезосновательны. Левопрогрессивный националистический лагерь, к которому принадлежит Мун, видит Корею в будущем полностью суверенным и независимым государством, а не младшим и зависимым союзником Вашингтона. Об этом, кстати, свидетельствует ускоренный рост расходов на военные нужды при Муне, что обосновывается в том числе необходимостью достижения «самоопределения».
Разумеется, за почти семьдесят лет существования альянса в РК сформировались мощные группы интересов, которые имеют проамериканскую ориентацию, особенно среди военных, дипломатов и экспертно-академического сообщества. Существует и проблема укоренившейся психологической зависимости от альянса с США: нескольким поколениям южных корейцев внушали, что безопасность стороны может быть надёжно обеспечена только американскими войсками.
Поэтому движение в сторону нейтралитета будет, скорее всего, осторожным и постепенным. Вполне вероятно, что Южная Корея пойдёт по пути Таиланда, чисто формально оставаясь союзником Вашингтона, но одновременно поддерживая тесные и дружественные отношения с Пекином. Одновременно Сеул будет наращивать свой военный потенциал в направлении большей автономии и самодостаточности. Кроме того, вполне возможно, что Республика Корея решит по образцу Японии приобрести «виртуальный ядерный статус», который подразумевает, что у страны нет ядерного оружия, но имеются все необходимые компоненты и технологии, чтобы при принятии политического решения в кратчайшие сроки стать ядерной державой.
