Россию должна беспокоить смена лидеров ЕС как минимум по двум причинам. Первая заключается в том, что в Союзе отсутствуют не только желание радикально менять отношения с Россией, но и какие бы то ни было креативные идеи на этот счёт. Любая дискуссия по этому поводу сводится к ритуальным танцам относительно пяти пунктов Федерики Могерини, которые, скорее, надо считать тактикой. Вторая причина – в приоритетах внутренней политики Евросоюза, сформулированных Комиссией, которые явно расходятся с российскими – например, Европейский «зелёный» курс, который означает постепенное сужение поля сотрудничества России и ЕС. Можно ли рассчитывать на положительные изменения, пишет Татьяна Романова, доцент кафедры европейских исследований СПбГУ.
Обновление руководящих кадров часто связывается с ожиданием изменений, особенно когда речь идёт о главах основных наднациональных институтов Европейского союза. В 2019 году прошли выборы в Европарламент. Вслед за этим вначале сменился его председатель (им стал итальянский демократ Давид Сассоли), а затем были назначены главы Европейского совета (бельгиец и либерал Шарль Мишель), Европейского центрального банка (француженка и голлистка Кристин Лагард), Европейской службы по внешним связям (испанский социалист Жозеп Боррель), а также сформировано новое руководство Европейской комиссии с немкой, христианской демократкой Урсулой фон дер Ляйен в качестве председателя. Таким образом, у руля в ЕС стали представители старых стран – членов ЕС, старшее поколение (за исключением Мишеля) и в основном правоцентристы.
Назначения шли не очень гладко, и новые лидеры припозднились с получением ключей от новых офисов. Впрочем, решения глав государств и правительств стран-членов о персоналиях лидеров никогда не даются легко: сказывается и желание ограничить вес нового руководства, и припомнить старые обиды, и отвоевать побольше влияния для представителей своей страны. Точно так же и Европейский парламент традиционно пытается показать свой вес и всегда отвергает несколько комиссаров. Поэтому в целом процесс, скорее, соответствовал сложившимся нормам. Руководство не сбалансировано в плане представительства стран-членов и политических партий, но зато впервые вышло на почти идеальный гендерный баланс (2 женщины и 3 мужчин), что отражает и тематику равенства полов.
Однако значение выборов на руководящие должности в ЕС не стоит преувеличивать. ЕС – высокоинституциализированный и бюрократический актор. Его аппарат перемалывал и сводил до минимума многие инновации в различных сферах сотрудничества. Высокая институциализация – то, что делает существование ЕС возможным, она гарантирует всем предсказуемость и соблюдение правил игры, но она же часто превращает любой процесс реформ в сизифов труд. Речь идёт не о мелких изменениях или законодательных новациях, а о коренной трансформации ЕС. Да, в истории европейской интеграции случались лидеры, которые трансформировали весь процесс сотрудничества. Например, Жак Делор. Но его и выбирали для этого. Тогда как нынешнее руководство ЕС сформировано национальными лидерами исходя из его предсказуемости, текущего управления налаженными процессами. Симптоматично, например, что испанец Боррель, ярый борец за территориальную целостность государств, одну из первых поездок планирует в Косово.
Однако Россию всё же должна беспокоить смена лидеров ЕС как минимум по двум причинам. Первая заключается в том, что в Союзе отсутствуют и желание радикально менять отношения с нынешней Россией, и какие бы то ни было креативные идеи на этот счёт. Любая дискуссия по этому поводу сводится к ритуальным танцам относительно пяти пунктов Федерики Могерини, которые, скорее, надо считать тактикой. Евросоюз (как, впрочем, и Россия) искренне полагает, что время на его стороне: надо просто подождать и Россия вернётся к формату сотрудничества, имевшему место в 1990-е годы и в начале нынешнего века. И то, как новое руководство сформулировало приоритеты в отношении России, лишь подтверждает сложившийся паттерн.
Вторая причина, которой России следует уделить внимание, заключается в приоритетах внутренней политики Евросоюза, сформулированных Комиссией на базе существующих тенденций. Они всё больше расходятся с российскими. Это прежде всего так называемый Европейский «зелёный» курс (European Green Deal), заключающийся в повышении экологичности экономики, развитии возобновляемых источников энергии и росте энергоэффективности. Курс означает постепенное сужение поля сотрудничества России и ЕС: даже участие российского газа в энерготрансформации хотя и признаётся в среднесрочной перспективе, остаётся в рамках дискуссии. Расходиться будет и регулирование России и ЕС в другой опоре современной экономики – цифровой сфере. А это значит, что когда отношения улучшатся, взаимовыгодное экономическое сотрудничество серьёзно осложнится. Более того, экономика всё меньше будет заставлять политиков искать компромиссы. И дискуссия по этим моментам давно назрела, причём не только на государственном уровне, но и среди представителей бизнеса.
Чему ещё стоит уделить внимание в ближайшие месяцы? Отметим три момента.
Первый – перераспределение полномочий между комиссарами, особенно между Комиссией, главой Европейского совета и Европейской службой внешних связей. Все три института проявляют явно выраженный интерес к внешним связям. Как они будут сопряжены, пока остаётся неясным.
Второй – Brexit, который нынешней Комиссии предстоит либо довести до конца и выработать новые условия торговли (Лондону предстоят тяжёлые переговоры с ирландским комиссаром по торговле), либо вернуть всё на круги своя, если Великобритания решит остаться (а это по-прежнему один из вполне реальных сценариев).
И третий – это деятельность национальных элит. Инициативы Франции пока вызывают больше раздражения, чем интереса, но очевиден настрой Парижа на изменения, а также амбиции её лидера. Многое будет зависеть и от смены лидеров в Германии, а точнее – от того, какую позицию новое руководство займёт в отношении России, консенсуса среди стран-членов и дальнейшего развития ЕС.
