В технологическом мире будущего единственным стабилизирующим мир механизмом по-прежнему будет страх большой войны, считает Андрей Сушенцов, программный директор клуба «Валдай». Статья подготовлена в рамках проекта Think Tank в продолжение онлайн-сотрудничества между Международным дискуссионным клубом «Валдай» и Аргентинским советом по международным отношениям (CARI).
Ключевая проблема международных отношений – проблема неопределённости мотивов поведения государств. Она проистекает из сложной структуры человеческого сознания и многосоставной природы мотивации поведения людей. Как показывают недавние исследования, прогнозирование международных отношений в современной науке по-прежнему затруднено, несмотря на экспансию биологии и «больших данных» в исследование мотивов человеческого поведения в последние десятилетия. При этом слабость социально-гуманитарного знания о человеке и государстве сегодня сочетается с разрушительностью военных потенциалов человечества, способного уничтожить себя. Этот пока неразрешимый парадокс приводит учёных к неутешительной констатации: «Бог дал физике лёгкие проблемы».
Усугубляет ситуацию то, что современная международная система пришла в движение. Технологические инновации сделали мир взаимозависимым, сытым, но и хрупким. Политические лидеры и исследователи международных отношений переживают субъективное ощущение глубокой дестабилизации мира. Наблюдатели говорят о кризисе, даже крахе или «осыпании» международного порядка и не рискуют делать предположения, что идёт ему на смену.
Субъективное ощущение хаоса отражает резкое и прогрессирующее ослабление структуры международных отношений – не только и не столько в институциональном плане, сколько в более широком значении устойчивых силовых балансов, социальных норм и представлений, статусных иерархий и образов действия. Благодаря влиянию технологической революции структурные ограничения на поведение государств – главным из которых остаётся страх – ослабляются. Хотя анархичность всегда была имманентным свойством международных отношений, в наше время она с новой силой даёт о себе знать после очень продолжительного периода, когда мировая политика была высоко структурированной в виде советско-американской конфронтации и затем американского одностороннего доминирования.
Структурный кризис создаёт условия для активизации внешнеполитической деятельности государств и негосударственных субъектов мировой политики. Это имеет двоякое проявление. Во-первых, увеличивается стратегическая автономия игроков, прежде всего держав средней величины, которые имеют достаточно ресурсов для самостоятельной внешней политики. Во-вторых, в условиях структурного кризиса затрудняется внешнеполитическое целеполагание. Распространённость провокаций, информационных и вооружённых, нарушение привычной дипломатической коммуникации, стирание грани между внешней и внутренней политикой, между внешнеполитической стратегией и тактикой представляют собой симптомы кризиса. Популярность понятий «постправда» или «гибридный конфликт» говорит о неспособности государств обнаружить твёрдую почву, на которой можно строить рациональную и долгосрочную внешнеполитическую стратегию, а также о неспособности исследователей выработать понятийный аппарат, адекватный для концептуализации существующего положения дел.
Эти когнитивные проблемы свидетельствуют о драматическом факте – по-прежнему глубоком несовершенстве человека, вооружённого разрушительными инструментами современного технологического мира. К сожалению, эволюция человека идёт не путём его интеллектуального и морального совершенствования, а через поиск способов технического вмешательства в его систему мышления и мотивации с целью её «оптимизации».
Так, передовой край современной психологии – исследования в сфере нейрофизиологии, изучающие, как с помощью особой диеты и регулирования гормонального фона человек может побудить себя к большей эффективности деятельности. Перспектива технологической интервенции в биологию мозга человека оказывается ближе, чем развитие качеств человеческой личности путём целенаправленного усилия воли.
Современный человек оплетает себя многочисленными технологическими сетями. Это повышает его эффективность, но делает более слабым и уязвимым. Не случайно целью современной войны стала дезорганизация электронных вычислительных сетей и систем связи оппонента, чтобы сделать его компьютеры бесполезными, заставить вернуться противника за письменные столы и карты, тем самым отбросив в ХХ век. Как показывает текущее обострение конфликта вокруг Нагорного Карабаха, разрыв в технологическом оснащении сторон может кардинально изменить статус-кво на поле боя.
В технологическом будущем человек будет оснащён сенсорами и датчиками, облегчающими жизнь, делающими её безопаснее и комфортнее. Однако пока не решена задача изучения психологических мотивов поведения человека, государства – а следовательно, и международные отношения – останутся непредсказуемыми. В технологическом мире будущего единственным стабилизирующим мир механизмом по-прежнему будет страх большой войны.
