Последние события в Великобритании фиксируют тенденцию. Россия обвиняется не просто в покушении на убийство, а в использовании оружия массового уничтожения на территории зарубежной страны. Уровень политического и информационного давления на Москву до получения каких-либо внятных свидетельств и доказательств беспрецедентен. Россия виновата просто потому, что она виновата. Консолидация ЕС и НАТО вокруг британской позиции закрепляют тренд. Новые провокации могут произойти где угодно.
Терроризм и экстремизм считаются глобальной проблемой, затрагивающей все современные государства. За конкретными террористическими актами стоят разные силы со своими политическими целями, доктринами и методами. Однако международное сообщество в лице Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи ООН однозначно определяют терроризм как угрозу, не имеющую оправдания независимо от мотивов.
На базе ООН удалось продвинуться как в правоохранительных аспектах, так и в борьбе с террористическими идеологиями. В 2005 году СБ ООН принял резолюцию 1624, в которой осуждаются любые попытки апологии терроризма. В 2006 году ГА ООН утвердила Глобальную контртеррористическую стратегию. Причём документ изначально позиционировался как «живой» – регулярно проводились его обзоры, готовились доклады с оценками изменений террористической угрозы и адаптации ранее принятых рекомендаций. В целом эту позитивную динамику удавалось сохранять вплоть до недавнего времени – 24 мая 2017 года. СБ ООН принял резолюцию 2353, которая зафиксировала меры по борьбе с терроризмом и террористическими идеологиями.
На практике глобальный фронт борьбы с терроризмом испытывает серьёзные проблемы. Основными факторами здесь выступает, во-первых, нарастающий раскол в отношениях России и Запада, а во-вторых – изменения глобального идеологического ландшафта, в котором радикальные идеи приобретают вирусный характер. Разработчики резолюций ООН справедливо видят корни проблемы в нарастающей привлекательности экстремистских идей. Однако противодействия им на привычной идейной базе «за всё хорошее, против всего плохого», к сожалению, уже недостаточно.
С началом украинского кризиса в 2014 году сторонники сохранения конструктивных отношений России и Запада исходили из того, что борьбу с терроризмом необходимо оградить от влияния политических противоречий и вынести в отдельную «неприкосновенную» корзину. В этой позиции было здравое зерно. По европейским и российским городам прокатилась волна резонансных терактов. Здравый смысл подсказывал, что в деле борьбы с радикалами сотрудничество необходимо сохранять. Тем не менее практическое взаимодействие по линии Совета Россия – НАТО было заморожено. Стороны взяли курс на взаимное сдерживание. Сохранить систему сотрудничества по борьбе с терроризмом не удалось.
Индикатором деградации отношений России и Запада по терроризму стал сирийский конфликт. Военная операция России в Сирии рассматривалась Западом в качестве угрозы. Запад подозревал Россию в том, что её истинными целями является вовсе не борьба с ДАИШ*, а поддержка правительства Башара Асада в его борьбе с вооружённой оппозицией. Россияне действительно считали восстановление сирийской государственности важным фактором борьбы с радикалами – многое было сделано для восстановления и подготовки сирийской правительственной армии и институтов безопасности. Кроме того, некоторые оппозиционные движения, в том числе поддерживаемые Западом, придерживались откровенно радикальных взглядов и не гнушались соответствующих методов борьбы. Впрочем, и американцы выдвигают встречные претензии, указывая на активность «Хезболлы» и Ирана, которые США уже давно обвиняет в поддержке терроризма. ДАИШ – наиболее одиозную группировку – всё-таки удалось разгромить. Но действия России и возглавляемой США коалиции едва ли можно было назвать совместными. После разгрома ДАИШ напряжение между ними нарастает.
Помимо риска военных инцидентов и их эскалации, никуда не делись «спящие ячейки» и террористические сети. Пока Москва и Вашингтон выясняют отношения, радикалы реорганизуются, мигрируют, создают новые террористические «бренды», ведут информационную работу. Их социальная база сохраняется и, по всей видимости, становится лишь более крепкой.
Впрочем, сегодня всё более выпуклой становится более опасная тенденция. В западном нарративе Россия принципиально исключается из числа партнёров по борьбе с терроризмом. Считается, что признание Москвы в качестве партнёра даже в этой узкой сфере позволит России выйти из информационной изоляции и одержать если не политическую, то по крайней мере репутационную победу. Прошлогоднее предупреждение ЦРУ о возможном теракте в Санкт-Петербурге и встреча руководителей спецслужб России и США выбивались из этой картины и вряд ли могли переломить тенденцию. Утверждается точка зрения о том, что США и Запад в целом вполне могут бороться с террористами и без России. Более того, Россия всё в большей степени сама позиционируется как источник угрозы. Пока слово «терроризм» в отношении Москвы произносится робко, но дело идёт к качественной смене дискурса, в котором России, судя по всему, Западом уготована роль изгоя.
Последние события в Великобритании фиксируют тенденцию. Россия обвиняется не просто в покушении на убийство, а в использовании оружия массового уничтожения на территории зарубежной страны. Уровень политического и информационного давления на Москву до получения каких-либо внятных свидетельств и доказательств беспрецедентен. Россия виновата просто потому, что она виновата. Консолидация ЕС и НАТО вокруг британской позиции закрепляют тренд. Новые провокации могут произойти где угодно. Их возможные последствия очевидны – маргинализация России, разрушение её репутации, новые попытки размывания ее роли в СБ ООН. Выталкивание России из глобальной контртеррористической коалиции укрепляет позиции западных русофобов. Но оно же укрепляет позиции экстремистов всех мастей. Цена, которую за это придётся заплатить в будущем, – сотни жертв новых терактов и тысячи жертв вербовки.
Ещё более серьезная проблема – слабеющая идеологическая база борьбы с экстремизмом. СБ и ГА ООН, равно как и большинство современных государств (включая Россию), выстраивает свою идеологию на принципах Просвещения в его многочисленных вариациях. Хаосу и радикализму противопоставляется идея упорядоченного, рационального и хорошо организованного общества, базирующегося на главенстве закона и рыночной экономике. Рациональность – ключ к справедливости и эффективности в решении задач развития.
Заметим, что в своё время носители таких идей тоже составляли радикальное меньшинство, а впоследствии идеи прогресса и свободы породили множество радикальных движений. Чего стоят левый терроризм или деятельность ультраправых. Особенность текущего момента в том, что угроза принципам Просвещения приходит извне, а не изнутри – от идеологически «своих» радикалов. Просвещенческому проекту приходится конкурировать на чужом поле и с иной трактовкой справедливости, порядка, права и организации общества.
Раньше радикальный исламизм был местной экзотикой. Его легко можно было использовать в прокси-войнах, как это делали США против СССР в Афганистане без большого риска для своей безопасности. В сегодняшней «декомпозиции времени и пространства» закрыться от него гораздо сложнее. И дело не только и не столько в том, что совершение терактов и пропаганда экстремизма становятся технически проще. Дело в том, что сама социальная ткань современных светских обществ стала значительно более уязвимой. Раковой клетке экстремизма поселиться в ней достаточно легко и одним рациональным порядком проблему здесь не решить. Просвещенческим доктринам придётся, как минимум, проводить «ребрендинг». А как максимум – предлагать проект «новой современности», неизбежно инкорпорируя в него традицию. Таким путём, по всей видимости, идёт сегодняшний Китай. И таким путём, скорее всего, пойдёт и Россия – с опорой на собственную традицию.
В практическом ключе это будет означать новые формы контртеррористических коалиций с участием России. Вполне вероятно, что Россия перестанет предлагать себя в качестве партнёра Запада, отойдя в сторону и занимаясь проблемами внутри и вблизи своих границ. Всё более перспективными будут форматы, подобные ШОС, в рамках которых уже наработана серьёзная нормативная база в противодействии терроризму и экстремизму.
*Запрещена в РФ.
