Отношения Турции с Израилем в немалой степени определяются отношениями Анкары с блоками других держав, а также её внутренней и внешней политикой. Поэтому предпосылки решения Анкары от 14 мая отозвать турецких послов из Вашингтона и Тель-Авива следует искать не только в решении президента Дональда Трампа о переносе посольства США в Иерусалим или же в убийстве десятков палестинцев силами обороны Израиля на границе сектора Газа.
На этот раз реакция турецкого правительства оказалась приглушённой и не шла ни в какое сравнение со столкновением президента Реджепа Тайипа Эрдогана с бывшим президентом Израиля Шимоном Пересом в Давосе в 2009 году или с тем, как тот же Эрдоган отреагировал на убийство девяти турецких граждан в ходе израильского рейда на турецкую флотилию, направлявшуюся в сектор Газа. На этот раз, несмотря на пылкую риторику, реакция Эрдогана и его Партии справедливости и развития (ПСР) была сдержанной. Депутаты парламента от ПСР отклонили предложение оппозиционных партий о разрыве военных и политических соглашений с Израилем.
Предаваясь словесным нападкам на Израиль, Эрдоган преследует несколько целей. Во-первых, Анкара стремится заполнить имеющийся вакуум, чтобы стать лидером всех ближневосточных суннитов и укрепить свои позиции в качестве неарабской страны в предвидении противостояния с потенциальными соперниками – Саудовской Аравией и Египтом, – чья свобода действий в отношениях с Израилем сильно ограничена. Репутация же сильного суннитского лидера необходима Эрдогану для того, чтобы прибрать к рукам суннитско-арабские политические силы в Сирии и Ираке и поднять их на борьбу с руководством курдов и правительством Асада.
Однако послужной список и образ президента Эрдогана как защитника мусульман-суннитов во всём мире весьма неоднозначны. Так, он долгие годы поддерживал сирийских арабов-суннитов в их борьбе против правительства Асада, а тут вдруг сменил курс и помог силам режима взять стратегически важный город Алеппо. В прошлом году он также дистанцировался от кампании очернения Израиля в связи с его нападением на турецкую флотилию.
Во-вторых, стремясь встать во главе арабов-суннитов, Эрдоган старается не раздражать Иран и шиитский блок. Впрочем, заявка на лидерство среди суннитов на антиизраильских мотивах сплачивает Турцию, как сплачивает её и выбор в пользу роли главного соперника Ирана. Одновременно сотрудничество с Ираном имеет для Анкары жизненно важное стратегическое значение в контексте борьбы с Рабочей партией Курдистана в Кандильских горах Иракского Курдистана, а также для сдерживания устремлений всего курдского населения.
Турция стала проводить более независимую внешнюю политику с середины 2000-х годов. Эта политика то выдавала Турцию за неприсоединившегося регионального игрока, то начинала практиковать многовекторный светский подход, то, наконец, принимала на вооружение исламизм и религиозность. С подъёмом курдского движения в Сирии и провалом мирного плана в отношении Курдской рабочей партии (КРП) внешняя (и внутренняя) политика турецкого правительства приобретает сугубо националистический характер. В этой связи растущие симпатии Израиля к иракским курдам и курдам в целом не способствуют превращению Израиля в желанного партнёра для Анкары.
В-третьих, Эрдоган и его партия ПСР не симпатизируют антииранскому блоку под руководством США, в который из региональных государств входят Саудовская Аравия, Египет и Израиль. Присоединение к этому блоку не только вынудит Турцию выступить против Ирана, но также потребует от ПСР занять враждебную позицию по отношению к организации «Братья-мусульмане», которая как политическое движение является одним из её ближайших союзников. Сконцентрировав внимание политических кругов и общественности стран арабского мира на Израиле, Анкара могла бы ослабить связку Саудовская Аравия – Египет и получить поддержку своего лидерства в среде мусульманских государств. Созыв чрезвычайной сессии Организации исламского сотрудничества (ОИС) в Стамбуле 19 мая стал одним из шагов в этом направлении.
Наконец, призывая к массовым митингам протеста против политики Израиля, Эрдоган стремится конвертировать антиизраильские настроения в политические очки перед назначенными на 24 июня президентскими и парламентскими выборами. Поскольку антиизраильские настроения распространены не только среди турецких консерваторов, но также среди светской части населения и националистов, то Эрдоган, нагнетая страсти, способен заручиться у них дополнительной поддержкой.
Израиль ответил Турции не менее пылкой риторикой, намекнув, что Кнессет может рассмотреть вопрос о признании массового уничтожения армян в Оттоманской империи в 1915 году актом геноцида. Кроме того, премьер-министр Беньямин Нетаньяху выступил с критикой турецкого наступления на курдский город Африн и политики Анкары в отношении курдов. Напряжённость на руку Нетаньяху, учитывая непрочность его внутриполитических позиций.
Но стоит ли Турции и дальше нагнетать напряжённость в отношениях с Израилем ради каких-то неопределённых выигрышей? Ведь ПСР из года в год предпринимала шаги, чтобы смягчать реакцию Израиля на недружественные выступления Турции. Турецкое правительство более чем вдвое расширило возможности разведки и провело модернизацию оборонной промышленности, чтобы уменьшить зависимость Турции от Запада и Израиля. Поначалу Турция закупала большинство своих неоснащённых вооружением беспилотников в Израиле, но теперь она полностью в состоянии строить свои собственные и оснащённые вооружением дроны. Всё более уверенное в новых возможностях службы разведки, прочности экономических связей и расширении влияния Турции за пределы её границ, турецкое правительство считает, что теперь оно куда меньше нуждается в поддержке Израиля.
Впрочем, в случае если между Турцией и Израилем завяжутся боевые действия, то последствия этого будут ощущаться далеко за пределами региона. И без того натянутые турецко-американские отношения могут ухудшиться ещё в большей степени, если произраильские деятели во властных структурах США займут твёрдую антитурецкую позицию. Кое-кто из отставных турецких дипломатов утверждает, что произраильское лобби в США хотя больше и не поддерживает Турцию, но пока что и не демонстрирует откровенно враждебное отношение к Анкаре.
Необязательно также, что напряжённость в отношениях между Израилем и Турцией порадует палестинцев. Палестинцам больше пользы от турецкого правительства, имеющего возможность вести переговоры с Израилем и оказывать на него влияние, чем от выражения народной поддержки их делу на массовых митингах внутри Турции.
За несколько недель до отзыва посла из США Турция заявила о своей поддержке американо-британско-французского нападения на Сирию. Такие с виду непоследовательные действия приобретают смысл в контексте переориентации внешней политики Турции, произошедшей после вынужденного ухода в отставку премьер-министра Ахмета Давутоглу. Внешняя политика Турции зиждется на использовании в своих интересах геополитического соперничества не только между Вашингтоном и Москвой, но также между Ираном и Израилем, Катаром и Саудовской Аравией, не говоря уже о соперничестве между европейскими странами. Анкара считает, что рост напряжённости из-за Сирии между Москвой, Тегераном и Вашингтоном поможет Турции занять более значимую геополитическую позицию, осуществив тем самым желание Турции играть ведущую роль на Ближнем Востоке.
