Последние известия об итогах работы комиссии Роберта Мюллера породили в экспертном сообществе не столько новые надежды, сколько новые тревоги. Доказательств сговора России со избирательным штабом Трампа не найдено, но обвинения во вмешательстве с Кремля не снимаются. О том, что бы это могло значить, пишет Андрей Кортунов, генеральный директор Российского совета по международным делам.
Пессимистом, вообще, быть легче, чем оптимистом. А уж тем более тогда, когда речь идёт о нынешнем состоянии и динамике российско-американских отношений. Мы все уже давно привыкли к тому, что эти отношения развиваются по формуле – «сегодня хуже, чем было вчера, но лучше, чем будет завтра».
Вот и последние известия об итогах работы комиссии Роберта Мюллера породили в экспертном сообществе не столько новые надежды, сколько новые тревоги. Доказательств сговора России со избирательным штабом Дональда Трампа в 2016 году не найдено, но обвинения во вмешательстве с Кремля не снимаются. А потому, заверяют нас эксперты, никакого улучшения отношений с Вашингтоном не предвидится. Напротив, теперь, когда предполагавшаяся преступная связь между Трампом и Кремлём, наконец, разорвана, сторонники президента могут смело атаковать Владимира Путина, не опасаясь бросить тень на американского лидера. И если раньше во главе крестового похода на Москву чаще всего оказывались недружественные Трампу демократы, то после публикации доклада комиссии Мюллера лояльные Белому дому республиканцы постараются как можно быстрее наверстать упущенное.
В таких мрачных предположениях есть своя логика. Итоги расследования комиссии Мюллера, какими бы они ни были, не изменят основ политики США в отношении России или общего антироссийского настроя в американском обществе. Никакой «перезагрузки» на горизонте не нарисовалось. Но итоги расследования способны содействовать достижению другой, куда более актуальной на данный момент цели - вывести «российскую тему» из эпицентра американской внутриполитической борьбы, сломать устоявшийся стереотип – «мы говорим Трамп, подразумеваем – Кремль, мы говорим Кремль, подразумеваем – Трамп». И в этом смысле результаты работы Роберта Мюллера дают основания для осторожного оптимизма. А если хорошо поискать, то для оптимизма найдутся и другие основания. Пусть шаткие и в чём-то спорные, но всё же вполне конкретные и заслуживающие внимания.
Во-первых, Россия так и не была уличена американскими спецслужбами в активном вмешательстве в промежуточные выборы в Конгресс США в ноябре 2018 года, хотя тезис о «неизбежности» такого вмешательства накануне выборов практически никем в Вашингтоне сомнению не подвергался.
Во-вторых, не оправдались самые мрачные прошлогодние предсказания относительно нового витка американских санкций против России. По крайней мере пока Белый дом стремится избегать поспешной и безответственной эскалации, способной нанести ущерб не только лично Владимиру Путину, но и мировой финансово-экономической системе в целом.
В-третьих, бескомпромиссное и не для всех убедительное решение о выходе США из ДРСМД вызвало серьёзное недовольство во влиятельных кругах как республиканцев, так и демократов, а также и в американском экспертном сообществе. Даже среди самых жёстких и последовательных критиков России сегодня всё чаще звучат призывы не допустить окончательного развала американо-российского режима контроля над стратегическими вооружениями.
В-четвёртых, появились признаки того, что для политического истеблишмента в Вашингтоне в продолжающемся кастинге на роль главного геополитического противника США Москву начинает обходить Пекин. И если Россия воспринимается американской внешнеполитической элитой как надоедливый хулиган, то Китай всё больше предстает как долгосрочный стратегический вызов.
Скептики могут сказать, что всё перечисленное – слабое основание даже для осторожного оптимизма. И будут, как всегда, правы. Отсутствие обвинений России во вмешательстве на промежуточных выборах не означает, что эту тему не поднимут в ходе приближающейся президентской избирательной кампании 2020 года. Нынешняя пауза в эскалации антироссийских санкций не даёт никаких гарантий того, что она не будет возобновлена в самое ближайшее время. Растущую озабоченность сторонников контроля над вооружениями администрация Трампа может легко проигнорировать, пустив под откос договор СНВ-3. Легко также представить себе достижение каких-то договорённостей США с Китаем – если не о долгосрочном торговом мире, то по крайней мере о каком-то временном перемирии. Ещё легче прогнозировать новые конфликты между США и Россией по разным поводам – от кризиса в Венесуэле до будущего европейской энергетики, при которых вакансия основного геополитического супостата будет окончательно закреплена за Москвой.
И всё-таки не стоит сбрасывать со счетов менее мрачные варианты будущего. На данный момент существует, пусть и не очень высокая, вероятность того, что российско-американские отношения наконец-то достигли своей низшей точки, и нового резкого ухудшения этих отношений можно избежать. Если это так, то задача профессионалов в Москве и в Вашингтоне – закрепить наметившиеся, пока очень скромные, почти незаметные сдвиги к лучшему. Понимая при этом, что в обозримой перспективе речь пойдёт не о принципиальном отказе России и США от противостояния в двусторонних отношениях. Но всего лишь о грамотном управлении этим противостоянием в целях снижения сопутствующих рисков и издержек – как для наших двух стран, так и для международной системы в целом.
