В Европе, а может быть, и во всём мире нет сейчас более неблагодарной должности, чем пост премьер-министра Великобритании. Поэтому заявление Терезы Мэй об уходе с поста лидера Консервативной партии после завершения государственного визита президента США и празднования годовщины высадки в Нормандии не стало большим сюрпризом как в Великобритании, так и за её пределами. Вопрос был не в том, собирается ли она уходить, а в том, когда она уйдёт, пишет Мэри Дежевски, колумнист газеты The Independent.
С тех пор как Мэй подписала соглашение о Brexit прошлым летом, она всё чаще стала попадать в затруднительное положение – как из-за громких отставок, так и из-за отсутствия одобрения её сделки парламентом. Несмотря на всё это, она проявляла необычайную, даже героическую решимость, отметая критику со всех сторон и пытаясь изменить мелкие детали соглашения в надежде, что Brexit всё-таки удастся реализовать.
Однако её главная проблема заключалась в том, что, хотя её «сделка» могла оказаться лучшим вариантом, который мог бы быть достигнут, не все парламентарии даже в её собственной партии оказали ей поддержку. Были те, кто считал условия развода слишком жёсткими, и те, кто считал соглашение слишком «мягким» (не «настоящим» Brexit), не говоря уже о тех, кто, несмотря на результаты референдума 2016 года, по-прежнему выступал вообще против любого Brexit. С такой пёстрой оппозицией Мэй не смогла набрать большинства в парламенте. Когда она утверждала, что отказ от голосования за её «сделку» рискует вообще привести к отмене Brexit, ей не поверили даже самые пылкие брекзитёры.
В связи с сохраняющейся тупиковой ситуацией в парламенте и растущей оппозицией со стороны её собственных депутатов, у г-жи Мэй не оказалось выбора, кроме как уйти в отставку. При этом она стала очередным премьер-министром-консерватором, потерпевшим поражение именно из-за европейской проблематики – после Маргарет Тэтчер, Джона Мейджора и Дэвида Кэмерона.
Вынужденная отставка г-жи Мэй после трёхлетнего пребывания на посту премьер-министра напоминает личную трагедию, о чём свидетельствуют те эмоции, которые она продемонстрировала в конце своего заявления. Но ей с самого начала мешали два серьёзных негативных фактора. Во-первых, она стала премьер-министром по умолчанию – потому что другие кандидаты, главный из которых Борис Джонсон, решили в конце концов не участвовать в выборах. Это означало, что, хотя Мэй и была опытным министром, она, по сути, не прошла требуемые испытания. Её опрометчивое решение назначить выборы в 2017 году лишь усугубило положение, потому что Консервативная партия потеряла то небольшое общее большинство, которое она имела, что посеяло семена раздора для грядущих парламентских баталий. Во-вторых, в ходе референдума она выступала за то, чтобы остаться в ЕС (хотя и без особого энтузиазма), поэтому ей не доверяли те, для кого уход из ЕС стал делом всей жизни.
Дискуссии вокруг Brexit в парламенте практически не оставляли времени для важной социальной повестки дня – жильё, образование, социальная справедливость, – за которую ратовала Мэй, когда пришла к власти. На мой взгляд, несправедливо называть её «худшим премьер-министром Великобритании за всю историю», как делают некоторые. Поскольку обе основные партии практически разделились поровну относительно Brexit, любой премьер-министр оказался бы в чрезвычайно сложной ситуации после такого неожиданного результата референдума. Но деятельность Мэй на своём посту отнюдь не была творческой и вдохновенной, когда такие качества были как никогда необходимы.
Также нет никаких признаков того, что Брюссель изменит свою непреклонную оппозицию относительно Brexit только потому, что в Лондоне новый премьер-министр. Недавние парламентские выборы в Европейский парламент привели к тому, что этот орган будет ещё более расколот между различными партиями, однако, несмотря на прогнозы о повышении влияния праворадикальных партий, его лево-правоцентристское равновесие сохранилось, как и сплочённость ЕС в отношении Brexit.
Возможно, единственный сюрприз заключается в том, сколько депутатов-консерваторов хотят бороться за пост следующего лидера партии. Пока их не меньше десятка. Они представляют разные позиции относительно Brexit, но, поскольку рядовые члены партии решительно выступают за Brexit и именно они в конечном итоге избирают лидера, только брекзитёр-энтузиаст имеет хорошие шансы. Почему кандидатов так много – загадка. Одна теория состоит в том, что они просто хотят попиариться, чтобы продвинуть карьеру. С другой стороны, по крайней мере один политик – бывший министр иностранных дел Борис Джонсон – рассчитывает на свой «черчиллевский» момент истины и намерен выступить спасителем страны в её самый тёмный час.
Среди других претендентов – Майкл Гоув, министр окружающей среды, который в прошлый раз помешал как собственным шансам, так и шансам Бориса Джонсона, а также аутсайдер – министр по вопросам международного развития Рори Стюарт. Однако, кто бы ни победил, дилемма и варианты остаются, по существу, теми же самыми.
Самый простой шаг вперёд мог бы заключаться в том, чтобы новый лидер убедил наиболее пылких брекзитёров принять существующую сделку на том основании, что они действительно могут «упустить» уникальный шанс на Brexit. Затем может произойти плавный переход на новую дату 31 октября, когда переговоры с Брюсселем перейдут к следующему этапу.
Однако большинство кандидатов в лидеры партии выступают с достаточно жёстких позиций, настаивая на том, что Brexit «без сделки» – тоже вариант. Похоже, они рассчитывают либо на уступки Брюсселя (что маловероятно), либо на менее разрушительный окончательный уход из ЕС по сравнению с тем, о чём предупреждала г-жа Мэй и её правительство. Однако проблема заключается в том, что Brexit «без сделки» уже был отклонён парламентом Великобритании – это одно из немногих решений, по которому парламентарии смогли договориться. Это означает, что любой премьер-министр, который сейчас попытается покинуть ЕС без сделки, может лишиться вотума доверия в парламенте и будет вынужден уйти в отставку.
Если исходить из того, что следующий премьер-министр не сможет выйти из тупика в парламенте или достичь пересмотра соглашения с Брюсселем (г-жа Мэй в течение года тщетно пыталась сделать и то и другое), то остаются два сценария: ещё один референдум или всеобщие выборы. Ни один из них не нравится депутатам. Многие выступают против нового референдума, который нарушает волеизъявление народа; также будет жестокая политическая битва относительно того, каким должен быть предлагаемый вопрос.
Во всяком случае депутаты ещё больше страшатся всеобщих выборов. Отчасти дело в том, что консерваторы опасаются потерять власть, которая перейдёт к лейбористам под руководством левого лидера Джереми Корбина. Но если учитывать недавние выборы в Европаламент, то и лейбористы могут потерпеть существенный разгром. Некоторые опросы показывают, что на досрочных всеобщих выборах в качестве двух основных партий одержат победу либерал-демократы и партия брекзитёров Найджела Фараджа. И это ничего не решит, поскольку парламент будет так же разделён, как и раньше.
Лучшая из надежд, возможно, состоит в том, чтобы в следующие несколько недель до выборов нового лидера консерваторы взяли паузу и ещё раз подумали о том, что нечто вроде сделки Брюсселя с Терезой Мэй является единственным реалистичным вариантом. Новый премьер-министр мог бы затем начать «продавать её» депутатам и общественности. В противном случае из-за возможного вето парламента на Brexit без сделки и нежелания депутатов идти на досрочные выборы Великобритания к осени рискует оказаться в той же политической трясине, что и раньше.
