Клуб «Валдай»

Вполне вероятен сценарий, в котором США, видя, что Западная Европа не приходит в себя после летаргического сна и «каникул» от стратегического мышления, сделают ставку на развитие своего присутствия в Восточной Европе, укрепляя польские планы по созданию «Междуморья» – антагонистичного России пространства между Балтийским и Чёрным морями. Это сформирует совершенно особую стратегическую ситуацию в Европе, пишет Андрей Сушенцов, программный директор Валдайского клуба.

Многие наблюдатели недоумевают, чем руководствуются страны Европы в текущем кризисе европейской безопасности, самом крупном за восемьдесят лет. Многие решения, которые принимаются в столицах стран ЕС кажутся безрассудными, контрпродуктивными и ведущими к порогу ядерной эскалации. Европа пренебрегает собственными экономическими интересами, разрубает столетиями складывавшиеся экономические отношения с Россией. Кажется, в политической стратегии ЕС доминирует не расчёт, а лозунги, которыми руководствуются руководители Британии, Польши и стран Прибалтики. Голоса более осмотрительных государств Западной Европы приглушены. Эта траектория была бы рассудочной, если бы расчёт коллективного Запада на нанесение поражения России увенчался бы успехом – однако этого не могло и не может произойти, и сейчас в ЕС не знают, как выйти из тупиковой ситуации.

Ответ можно получить, рассмотрев ситуацию, которая сложилась в Европе после окончания холодной войны. В это время европейские элиты взяли своего рода «каникулы» от стратегического мышления. В настоящий момент на континенте, за редкими исключениями, нет ни одного экспертного сообщества или политической элиты, которые мыслили бы автономно и стратегически, исходя из интересов собственных стран. Редкие исключения – это Венгрия и Польша. Такая ситуация сложилась в результате того, что в начале 1990-х годов ЕС упустил шанс на создание подлинного государства. В тот период в результате серии саммитов и соглашений, включая Маастрихтские, для ЕС существовала возможность создания конфедерации, а на её основе в будущем, возможно, и федерации.

Однако распад ОВД, а затем и СССР привёл к появлению дюжины новых независимых государств в Восточной Европе, каждое из которых требовало принять себя в состав Запада. ЕС на этом фоне скорректировал свою стратегию, поддавшись искушению расширения своего влияния на весь европейский континент. В теории существовала вероятность того, что эта стратегия окажется успешной, если бы была решена ключевая задача в сфере безопасности – создание инклюзивной системы, в которую бы входила и Россия. Однако этого не случилось – ЕС постепенно стал принимать в свой состав страны Восточной Европы, и, учитывая разницу экономических систем двух частей расширенного ЕС, внимание оказалось сфокусировано на политической гармонизации. Это изменило политический ландшафт внутри объединения, и вместо франко-немецко-итальянской тройки возникло очень значительное польское-балтийское лобби, которое больше всего в вопросах безопасности блокировалось с Великобританией и США. В итоге ЕС оказался парализован внутренней дискуссией между разными частями объединения, теряя собственную субъектность и стратегическую автономию от Вашингтона.

Если смотреть глубже в историю, то важным поводом для «каникул» европейских элит от стратегического мышления стало то, что после поражения Германии во Второй мировой войне в Западной Европе установился оккупационный режим, гарантом которого стали США. Именно американские военные гарантии, включая ядерные, сняли военные противоречия между европейскими государствами и позволили наладить франко-германские отношения. Именно американские военные гарантии, а не экономические инициативы в форме сообщества угля и стали, ликвидировали горючую смесь военных противоречий в сердце Европы. Последней точкой, которая выбила европейские государства из высшей мировой лиги стал Суэцкий кризис 1956 года, в ходе которого Франция и Великобритания попытались военными действиями принудить Египет отказаться от национализации Суэцкого канала. Париж и Лондон были поставлены на место совместными усилиями Москвы и Вашингтона, которые настаивали на том, что общую динамику холодной войны, в том числе и на Ближнем Востоке, будут определять именно они, а не какие-то третьи страны. После этого эпизода никакая европейская держава больше не посягала на то, чтобы играть первую роль в глобальной политике. И надо признать, что эта ситуация стала комфортной для большинства европейских стран.

Окончание холодной войны в Европе встретили со вздохом облегчения: материализовалась давняя мечта о том, что европейский континент больше никогда не будет охвачен войной. Европейские страны энергично и с большим энтузиазмом сокращали свои военные программы, шли по пути демилитаризации. Однако разношёрстные интересы внутри блока постепенно привели к столкновению европейских стран друг с другом. Рост напряжения в отношениях по линии США – Россия, военный активизм стран НАТО, сближение ЕС с НАТО сделали эти объединения тесно взаимосвязанными.

В 2003–2005 годах мы прошли развилку, на которой страны Западной Европы во главе с Францией, Германией и Италией могли бы выстроить осмотрительную линию в мировых делах – они могли бы подавить антироссийский активизм Польши и Прибалтики и принудить их к соблюдению общеевропейской линии на формирование международной субъектности ЕС. Однако этот шанс был упущен, в западных странах не оказалось элит, которые были бы достаточно сфокусированы на этой стратегической цели. По сути, они уклонились от участия во внешнеполитической дискуссии с Польшей по вопросу об отношениях с Россией.

Хотя Великобритания и не является членом ЕС, её внешнеполитический активизм и поддержка фронтирных государств оказывают решающее воздействие на динамику в сфере безопасности на континенте. Именно эти страны обладают мотивацией, аргументами, энергией и общим настроем на то, чтобы сделать центром своей внешнеполитической линии сдерживание и борьбу с нашей страной. В полемике между Польшей и Германией у немецких экспертов всё меньше рациональных аргументов, поскольку они утратили стратегическое мышление и затрудняются сказать, в чём именно состоит собственно немецкий интерес. Повестку дня ЕС перехватили наиболее радикальные, активные и громкие его члены.

В Европе существует и третья группа стран – условные «оппортунисты»: Венгрия, Австрия, Швейцария. Эти страны считают, что со временем острота международного кризиса спадёт, и возникнет ситуация, в которой они смогут выступить шлюзом в отношениях между ЕС и Россией. Они стремятся действовать в своих интересах, но сильно скованы блоковой дисциплиной и многого не могут себе позволить.

В результате мы видим на континенте ситуацию, в которой группа радикально настроенных стран владеет внешнеполитической инициативой, но не материальным ресурсом. Тезисы, которые транслирует руководство Литвы, Латвии, Эстонии и Польши, не подкреплены здравым смыслом и опираются на наиболее радикальный сценарий развития событий.

Поэтому уместно использовать метафору «крестового похода детей», которые имели сильное желание освободить Святую Землю, но не имели никакого собственного материального ресурса и в итоге оказались жертвами злого умысла. Опасные, недальновидные, незрелые внешнеполитические инициативы сейчас находятся в центре повестки дня ЕС. Надеюсь, что в Европе, главным образом в странах Западной Европы, всё же ещё остались более осмотрительные и разумные политики. Допускаю, что они выжидают с целью проверить, насколько успешной окажется радикальная линия восточноевропейцев, чтобы выступить с трезвыми идеями и предложениями тогда, когда окажется, что восточноевропейский радикализм ошибочен.

Однако более вероятен другой сценарий, в котором США, видя, что Западная Европа не приходит в себя после летаргического сна и «каникул» от стратегического мышления, сделают ставку на развитие своего присутствия в Восточной Европе, укрепляя польские планы по созданию «Междуморья» – антагонистичного России пространства между Балтийским и Чёрным морями. Это сформирует совершенно особую стратегическую ситуацию в Европе, которая требует осмысления.