Президент США Джозеф Байден в мае 2021 года заявил, что американо-южнокорейское партнёрство выходит далеко за пределы Корейского полуострова и основано на общих ценностях и подходе к Индо-Тихоокеанскому региону. Исходя из антикитайской направленности идеи ИТР и явных намерений Вашингтона добиваться ослабления китайского влияния, стоит ожидать активизации работы с азиатскими союзниками и партнёрами, важное место среди которых занимает Республика Корея. О внешнеполитических вызовах, стоящих перед новой южнокорейской администрацией пишет Андрей Губин, доцент кафедры международных отношений Восточного института Дальневосточного федерального университета (Владивосток)
Большие проблемы средней державы
После выборов президента в Республике Корея (РК) проявились острые проблемы в сфере безопасности, доставшиеся по наследству от предыдущей администрации. К числу сложностей, с которыми столкнулась команда Юн Сок Ёля, корейские эксперты чаще всего относят увеличивающийся внешний долг, эпидемиологическую ситуацию с COVID-19, растущую угрозу от ракетно-ядерной программы КНДР и жёсткую позицию Китая против укрепления американо-южнокорейского оборонительного альянса. Предварительно можно говорить о демонстрации новой администрацией намерений пойти на сближение с Вашингтоном, однако характер и темпы этого процесса не будут равномерными и однозначными.
Согласно некоторым теоретическим воззрениям, Республика Корея обладает всеми признаками так называемой средней державы (middle range power), способной на самостоятельную защиту национальных интересов и расширение влияния в пределах Восточной Азии. В связи с этим можно ожидать дальнейшего повышения внимания к Сеулу со стороны Пекина, который не упускает любых возможностей для снижения американского влияния, играя на желании некоторых союзников и партнёров США стать более самостоятельными. При этом Китай способен не только на демонстрацию силы и риторику в стиле «боевого волка», но и на мягкое принуждение через финансово-экономические инструменты.
Корейцы лавировали, лавировали...
Сеул с 2018 года проводит «военную реформу 2.0», главными целями которой являются разработка новой концепции проведения операций, не привязанной исключительно к отражению агрессии КНДР, развитие систем управления и связи, уменьшение численности вооружённых сил с одновременным повышением технологического уровня, а также приобретение новых возможностей в сфере обороны, в том числе с использованием космоса и киберпространства.
Показательно, что предыдущий президент Мун Чжэ Ин воздерживался от тесного взаимодействия с США по военно-политическим вопросам, особенно в контексте нарастания напряжённости в отношениях между Вашингтоном и Пекином. Однако наиболее серьёзные противоречия наблюдаются в Южно-Китайском море и Тайваньском проливе, где корейские интересы явно не обозначены и скорее сводятся к сохранению баланса сил и стабильности. Объявления американской администрацией войны Китаю из-за Тайваня или трений в ЮКМ ожидать сложно, а значит и не может быть введён в действие план операционного контроля (OPCON), предусматривающий передачу командования вооружёнными силами РК американским военным и оказание помощи ВС США против НОАК. Южнокорейское руководство предпочитало не отправлять военные корабли в ЮКМ и Тайваньский пролив для патрульных миссий или проведения учений, выступая за невоенные методы разрешения противоречий.
Сеул принимает участие в обсуждениях по вопросам безопасности, таких как Восточноазиатский саммит (ВАС), встреча Азия – Европа (АСЕМ). Корейская сторона в целом приветствовала курс американских союзников на создание «свободного и открытого Индо-Тихоокеанского региона» (ИТР), а также заключение трёхстороннего соглашения о военно-техническом сотрудничестве AUKUS. Однако присоединение к Четырёхстороннему диалогу по сотрудничеству в сфере безопасности в ИТР (Quad, или «квартет») считалось целесообразным исключительно по невоенным вопросам в статусе ассоциированного члена или наблюдателя. По мнению корейских экспертов, таким лавированием Сеул пытался сохранить стратегическую автономию и не принимать явно сторону Вашингтона в интересах продолжения торгово-экономического сотрудничества с Китаем.
Вместе с тем такое разделение политической и экономической повестки оказалось крайне сложной задачей в условиях физического присутствия американских войск на территории РК и действия договора о взаимной обороне. В частности, в ходе визита в Сеул госсекретаря США Энтони Блинкена и министра обороны Ллойда Остина в марте 2021 года в обмен на снижение расходов по содержанию американских войск на южнокорейской территории Вашингтон потребовал от Сеула принятия мер по противодействию угрозам со стороны КНР и КНДР.
Утренняя свежесть и восходящее солнце
Американские стратеги надеются на формирование трёхстороннего сотрудничества в сфере безопасности с более тесным вовлечением Токио и Сеула в свои военно-стратегические планы и повышение возможностей союзников по оказанию помощи ВС США в случае конфликта с Китаем (и Россией). Однако американское руководство предпочитает не замечать претензий Японии на скалы Лианкур (острова Токто/Такэсима), а также полного отсутствия взаимного доверия между двумя своими азиатскими союзниками. Существенное обострение двусторонних отношений отмечалось в конце 2018 года, когда произошли инциденты между боевыми самолётами и кораблями РК и Японии, а также состоялся обмен резкими заявлениями на уровне министров обороны.
Согласно оценкам некоторых южнокорейских специалистов, в условиях изменения расстановки сил в СВА Сеул и Токио должны выработать компромисс и укрепить отношения в сфере безопасности на основе альянса с Вашингтоном. В корейской прессе встречаются предложения в адрес администрации Юн Сок Ёля решиться на улучшение отношений с Токио, главным образом перед якобы растущей угрозой со стороны КНДР. Вместе с тем военные круги воспринимают эту идею весьма критически, отмечая, что совместные действия ВС РК и Сил самообороны Японии вряд ли возможны из-за низкой степени слаженности и нежелания сторон раскрывать друг перед другом ряд технических и тактических подробностей.
Горячая линия
Ключевой проблемой для южнокорейского руководства остаётся плачевное состояние межкорейских отношений. Приоритетом администрации Мун ЧжэИна являлась политика умиротворения КНДР через диалог и взаимные уступки в целях заключения полноценного мирного договора при участии США. Более того, не исключалось обсуждение с северокорейской стороной направленности военного строительства и установок доктрин применения вооружённых сил для согласования позиций и действий и укрепления взаимного доверия. Также предыдущий кабинет пытался отделить переговоры с северным соседом от курса на повышение возможностей национальных вооружённых сил. Впрочем, без особых успехов, так как если разработку системы объектовой противоракетной обороны ещё удавалось объяснить соображениями безопасности, то испытания крылатых и баллистических ракет морского базирования вызвали резкую реакцию Пхеньяна. Северяне помимо заявлений также устроили настоящий каскад запусков баллистических ракет разных типов и классов, а также демонстрацию дальнобойной реактивной артиллерии.
Администрация Юн Сок Ёля, похоже, занимает гораздо менее сдержанную и компромиссную позицию. Так, в начале апреля 2022 года министр обороны РК Со Ук в выступлении в Стратегическом ракетном командовании отметил, что «сегодня страна имеет ракеты, способные быстро и точно нанести удар по любой цели в Северной Корее». На это немедленно отреагировали сестра руководителя КНДР Ким Ё Чжон и секретарь ЦК ТПК Пак ЧонЧхон, заявившие о безумии таких разговоров и решительном ответе Севера с применением ядерного оружия в случае провокаций с Юга.
Пока остаётся активной горячая линия между руководителями корейских государств на случай срочного урегулирования кризисов. Однако в случае действий Сеула, которые Пхеньян посчитает угрозой, сохранять возможность для переговоров будет всё труднее.
Ударные возможности ударными темпами
В последние несколько лет Республика Корея усиленно вкладывала средства в развитие обороны. Среднесрочный план в сфере национальной обороны на 2022–2026 годы предусматривает объём финансирования в размере 271,5 миллиарда долларов, при этом более 90 миллиардов долларов выделены на повышение технологического уровня боевых систем. За улучшение качества военной техники, поддержку предприятий ВПК, рост экспорта и установление партнёрства с зарубежными предприятиями отвечает Агентство программ оборонных закупок (DAPA). В частности, в марте 2021 года началось изучение возможностей по сотрудничеству с Великобританией в разработке и строительстве перспективного лёгкого авианосца до 2033 года. В апреле 2021 года был представлен прототип истребителя К-21 «Борамэ» (по-корейски – «ястребок») поколения 4++ национальной разработки. Машина будет активно предлагаться на экспорт в нише F-35, Су-35 и «Рафаля», первые поставки для национальных ВВС ожидаются в 2028 году. DAPA также уделяет повышенное внимание разработке беспилотных систем различного назначения, включая разведывательные и ударные летательные аппараты, сухопутные и морские дроны.
В современных условиях южнокорейские военные укрепляются во мнении о важности и эффективности неядерного сдерживания и намерены развивать возможности по нанесению упреждающих ударов по ключевым объектам военной и командной инфраструктуры возможного противника. После снятия США в 2021 году ограничений на технические характеристики южнокорейских баллистических ракет неизбежно развитие ударного тактического оружия наземного и морского базирования, которое может быть развёрнуто уже в 2025 году.
Звонок из Вашингтона
Президент США Джозеф Байден в мае 2021 года заявил, что американо-южнокорейское партнёрство выходит далеко за пределы Корейского полуострова и основано на общих ценностях и подходе к Индо-Тихоокеанскому региону. Исходя из исключительно антикитайской направленности идеи ИТР и явных намерений Вашингтона добиваться ослабления китайского влияния, стоит ожидать активизации работы с азиатскими союзниками и партнёрами, важное место среди которых занимает Республика Корея.
Достаточно символично, что среди кандидатур, предложенных Юн Сок Ёлем в качестве членов правительства, много проамерикански настроенных политиков. Среди них бывший посол РК в Вашингтоне Хан Док Су, бывший замначальника Объединённого комитета начальников штабов Ли ЧжонСоп, а также советник по внешней политики Пак Чин, претендующие на должности премьер-министра, министра обороны и иностранных дел соответственно. Сам избранный президент в начале апреля 2022 года уже встретился с главкомом силами США в Корее Полом Ла Камерой и подтвердил курс на укрепление оборонительного альянса.
Несмотря на акцент Байдена на угрозу со стороны КНДР в телефонном разговоре по итогам выборов, скорее всего, администрация Юн Сок Ёля всё же намерена в качестве среднесрочного приоритета установить противодействие возможной угрозе со стороны КНР. Вероятность неспровоцированного ядерного нападения с Севера гораздо меньше, чем шансы перехода американо-китайских противоречий в «горячую» фазу, что потребует от Сеула поддержать Вашингтон войсками и/или тыловым обеспечением. Вместе с тем в краткосрочной перспективе северокорейский фактор, бесспорно, будет активно использоваться новыми властями РК в качестве обоснования сближения с США.
В частности, в начале апреля 2022 года ударная группа во главе с атомным авианосцем «Авраам Линкольн» впервые за последние пять лет развёрнута в Японском море в целях наблюдения за возможными испытаниями КНДР новых систем вооружений. Это произошло после запуска в конце марта 2022 года, возможно, самой мощной северокорейской ракеты «Хвасон-17», способной поразить цели на континентальной территории США. В мае могут состояться совместные учения ВМС США и Республики Корея, на что также обязательно последует реакция Пхеньяна, Нельзя исключать и того, что президент Байден в рамках намеченного на конец мая в Токио саммита Quad посетит и Сеул. На встрече с южнокорейским коллегой американский лидер обязательно представит собственное видение вопросов мира и безопасности на Корейском полуострове, что, скорее всего, только отдалит перспективу действительного урегулирования спорных вопросов в Северо-Восточной Азии и становления Южной Кореи как действительно суверенной средней державы.
