Правила и ценности
К столетию СССР

В сегодняшних геополитических условиях столетний юбилей СССР перестаёт быть просто академической датой. И заставляет говорить о таких вещах, как историческое предопределение, пишет Олег Барабанов, программный директор Валдайского клуба.

30 декабря 2022 года исполняется сто лет со дня образования Союза Советских Социалистических Республик. Эта дата отнюдь не была одной из самых значимых непосредственно в советский период. Если день Великой Октябрьской социалистической революции (напомним её официальное название в те годы) – 7 ноября (25 октября 1917 года по старому стилю) был одним из важнейших государственных праздников в СССР и днём торжественной демонстрации как в Москве на Красной площади, так и во всех городах и селах страны, то день образования СССР на этом фоне выглядел абсолютно вторичным. Он даже практически не был официальным праздником в Советском Союзе, в этот день не было праздничных выходных. И можно смело сказать, что, кроме специалистов-историков, о нём мало кто помнил.

И в таком подходе была своя логика. Всё самое главное произошло за пять лет до этого. Социалистическая революция коренным образом изменила всю жизнь в России. А то, что произошло затем, в 1922 году, было лишь юридическим оформлением политической системы государства как союза национальных советских республик . Потому и внимание к этой дате было гораздо менее значимым.

И сейчас отношение к созданию СССР также тесно связано с восприятием Октябрьской революции. Здесь, очевидно, в современном российском обществе нет консенсуса. В наших социальных сетях и средствах масовой информации до сих пор не утихают острые споры с взаимными обвинениями между сторонниками и противниками революции и всех последовавших за ней событий. При этом с обеих сторон эти события превращаются в исторические мифы – которые, в свою очередь, либо идеализируются, либо демонизируются, в зависимости от политической позиции спорящих. В результате очень часто и очень выпукло гражданская позиция полностью определяет и исторические оценки.

Ни о какой нейтральности при оценке истории не может быть и речи. А в итоге и революция, и Советский Союз становятся лишь памфлетными символами.

В этих спорах можно увидеть с одной стороны позицию монархистов, сторонников Белого движения, и с другой – убеждённых, искренних коммунистов. Интересно также отметить, что эти «красно-белые» споры подверглись за последние годы вполне ощутимой модификации под влиянием текущих геополитических событий. Крым, Донбасс и Украина наложили на них свой отпечаток. И «красные патриоты», и «белые патриоты» стали, на наш взгляд, чаще связывать свои исторические оценки с современными событиями. При этом вышеупомянутая мифологизация истории соединяется порой с такой же мифологизацией современности.

Но идейно убеждённых с обеих сторон в этом споре (как и во всех других) не так уж и много. Для значительно большего числа жителей России, по крайней мере для советских поколений, заставших СССР хотя бы в своём детстве, отношение к нему определяется более приземлёнными, не идеологизированными, даже, можно сказать, обывательскими (без негатива) ощущениями и воспоминаниями. Все их можно свести к одной простой оценке: когда было лучше – в советский период или после него, тогда или сейчас? При этом для чистоты сравнения термин «сейчас» лучше тоже понимать в прошедшем времени, до 24 февраля.

Россия и ЕС
«Если бы не распался СССР…»
Олег Барабанов
Приближается столетний юбилей Октябрьской революции. Вопросы о том, какое значение имеет для нас сегодня советское наследие, являются крайне важными и для определения подоплёки современной политики.
Валдайские записки


Понятно, что ответ на этот вопрос у каждого свой. С одной стороны, постсоветское товарное изобилие, открытые границы, доступ к глобальной масскультуре, ко всем радостям жизни делают многие воспоминания о советской эпохе унылыми и бледными. Сам сленговый термин «совок», закрепившийся в общественном мнении, характеризует этот настрой весьма показательно: как сочетание архаики, некомфортности и косной провинциальности (или даже колониальности) в глобальном смысле.

С другой стороны, доступ к этим радостям жизни получили не все. Как в девяностые годы, ввергнувшие значительную часть населения страны в бедность и нищету, так и в последующие десятилетия, что бы там ни говорилось. И современное отсутствие социальной справедливости и социальной защиты на том уровне, как это было в Советском Союзе, пожалуй, предстаёт одним из главных аргументов в пользу прошлой эпохи. К тому же по мере хода времени дымка ностальгии по Советскому Союзу становится всё более сильной. Всё плохое забывается, а всё хорошее остаётся в памяти, это известный психологический феномен, который работает и в этом случае. Поэтому простого ответа, когда было лучше, тогда или сейчас, наверное, не существует.

Ещё сложнее эта оценка становится, если термин «сейчас» воспринимать не в прошедшем времени, как мы условились до этого, а в настоящем, в его постфевральском значении. И если сопоставить советскую закрытость и оторванность от мира с современной, видя то, как понемногу исчезают все брендовые радости жизни из дофевральской эпохи, то ответ на вопрос, когда было лучше, в советское время или сегодня, приобретает ещё более непростой, диалектичный характер.

Если говорить об официальной политике исторической памяти в России, то и здесь ситуация двойственная. Так, очень многие советские достижения активно используются в этой политике памяти. Гагарин, космос, спорт, атомная энергия – всё это уже перешло в категорию «духовных скреп» в официальной трактовке. Однако априорная контрреволюционность, неприятие революций и акцент на стабильности также постулируются как «скрепы» в официальной ценностной политике. Поэтому и Октябрьская революция и создание СССР в этой логике становятся некой фигурой умолчания, о которой проще всего не вспоминать вообще. Ежегодно заслоняемый щитами в день парада 9 мая мавзолей Ленина на Красной площади является, пожалуй, одним из наиболее выпуклых семантических знаков такой политики.

Но это всё наши внутрироссийские подходы к Советскому Союзу. Однако не менее важен и международный аспект его оценки. Здесь, с одной стороны, Октябрьская революция, Ленин и СССР по-прежнему предстают значимым символом для международного левого, коммунистического и антиколониального движения. И это значение в целом ряде случаев, как это внешне ни парадоксально, даже усилилось в нынешнюю постфевральскую эпоху.

С другой стороны, если говорить уже о мейнстримных западных оценках СССР, то ключевым является вопрос, был ли Советский Союз лишь одной из форм российского империализма? Был ли он такой же «тюрьмой народов», каковой называли и царскую Россию? Были ли ключевые советские концепты дружбы народов и интернационализма лишь пустыми лозунгами на стене этой тюрьмы? Или же всё-таки этот советский идеал дружбы народов (недостижимый, как и все идеалы) сам по себе был не так уж плох?

Реалии постфевральской эпохи вносят в такого рода внешние оценки Советского Союза дополнительные нюансы. И здесь, если встать на точку зрения зарубежных противников Кремля, возникает вопрос: является ли нынешний российский военно-политический ревизионизм прямым продолжением «советского империализма»? Или же он представляет собой нечто типологически иное? И какова роль памяти и мифов о СССР в решениях 24 февраля? Есть ли прямая связь между ними? И если уж совсем заострить вопрос, виновен ли Советский Союз в том, что сейчас происходит?

Понятно, что в таких геополитических условиях столетний юбилей СССР перестаёт быть просто академической датой. И заставляет говорить о таких вещах, как историческое предопределение. Существует ли оно вообще и уместно ли использовать его для оценки текущих событий?

Роковое мгновение. Восприятие Октябрьской революции в Великобритании
Дэвид Лэйн
В своей новелле 1927 года «Звёздные часы человечества» (в первом русском переводе «Роковые мгновения») Стефан Цвейг в числе трёх «роковых» мгновений мировой истории называет возвращение Ленина в Россию в октябре 1917 года. Два других – это падение Константинополя в 1453 году и поражение Наполеона при Ватерлоо в 1815 году.
Мнения участников
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.