В феврале 1979 года в Иране победила революция, свергнувшая шахский режим и положившая конец американскому господству в этой стране. В Москве её назвали антиимпериалистической, в Европе – демократической. В самом Иране она была объявлена исламской. При всей справедливости всех вышеуказанных характеристик иранская революция была прежде всего народной, пишет российский дипломат, Чрезвычайный и Полномочный Посол России в Иране (2001–2005) Александр Марьясов.
В ней приняли самое активное участие представители практически всех слоёв и групп населения независимо от их политических и идеологических взглядов, этнической и религиозной принадлежности. Сплочённые единой целью и волей к победе, они быстро сломили сопротивление шахского режима с его мощной армией, разветвлённой сетью тайной полиции САВАК и, казалось бы, безусловной поддержкой США.
Однако сразу же после падения монархии выяснилось, что разные участники революции ставили перед собой разные цели на послереволюционный период, по-разному видели будущее страны. Буржуазно-националистические круги вполне устраивало превращение Ирана в парламентскую республику и сохранение с небольшими изменениями действующей конституции. Леворадикальные организации и группировки выступали за более кардинальные перемены, за превращение страны в демократическую республику с сильными элементами народовластия. Представители этнических меньшинств рассчитывали на укрепление местной автономии и расширение своих прав.
Однако решающее воздействие на определение будущего государственного устройства и организацию власти в стране оказала революционная часть иранского духовенства. Она не только безоговорочно признала руководящую роль аятоллы Рухоллы Хомейни в революции, но и восприняла его концепцию создания теократического государства в качестве руководства к действию.
Провозгласив лозунг «ни Восток, ни Запад – Исламская Республика», сторонники Хомейни сначала отстранили от власти, пусть даже формальной, либеральные круги в лице временного правительства Мехди Базаргана, выступавшего за нормализацию отношений с США. Для этого был использован захват революционной молодёжью в качестве заложников сотрудников посольства США в Тегеране. Попавшая в руки студентов – последователей линии Хомейни и кропотливо восстановленная ими дипломатическая переписка свидетельствовала о тесных контактах членов временного правительства с сотрудниками американского посольства. Этого оказалось достаточно, чтобы скомпрометировать иранских либералов и вывести их из политической игры.
Не все иранские религиозные деятели и видные исламские авторитеты, которые традиционно дистанцировались от политической деятельности, разделяли идею исламского правления в интерпретации Хомейни. Но и они в конечном счёте были нейтрализованы.
Борьба Хомейни и его сторонников за овладение всей полнотой власти продолжалась более двух лет и сопровождалась не только подавлением правой и левой оппозиции, но и ожесточёнными разборками между соперничавшими группировками самого духовенства. В конечном счёте непререкаемый авторитет Хомейни, обеспеченный его многолетней бескомпромиссной борьбой с шахским режимом и американским засильем, а также умелое использование им религиозных шиитских норм и традиций, сцементировали иранское общество в рамках теократического государства. Развязанная Саддамом Хусейном война с Ираном ещё больше сплотила население вокруг правящего духовенства на сильной религиозно-националистической основе. И хотя ирано-иракская война не принесла успеха ни одной из сторон, Иран, понесший огромные потери, вышел из неё моральным победителем.
Чётко выстроенная система сдержек и противовесов между избираемыми органами власти и контролируемыми духовенством институтами, а также реализация принципа социальной справедливости, выражавшаяся в многомиллиардных госдотациях населению на товары первой необходимости, медицинскую помощь и другие жизненно важные потребности, во многом сглаживали периодически возникавшую социально-экономическую и внутриполитическую напряжённость в стране. Благодаря постоянному давлению и угрозам со стороны всех без исключения администраций США продолжала эффективно работать антизападная идеологема режима, в Иране сохранялись устойчивые антиамериканские настроения.
Вырваться из экономической и политической блокады стремятся и иранские реформаторы и либералы, поддерживающие правительство Хасана Рухани. Заключение в 2015 году Совместного всеобъемлющего плана действий по урегулированию иранской ядерной проблемы казалось бы открывало путь к постепенной нормализации отношений ИРИ с США, встраиванию Ирана в глобальную экономическую систему, вовлечению его в активную международную деятельность. Однако волюнтаристский выход США по инициативе президента Дональда Трампа из ядерной сделки и резкое ужесточение антииранских санкций вновь обострили ситуацию. Воспряли радикальные круги в ИРИ, получившие новое подтверждение своим заявлениям о том, что США нельзя доверять и иметь какие-либо договорённости с ними. Религиозное руководство Ирана ещё больше укрепилось во мнении не поступаться своими принципами и не идти ни на какие уступки американцам. США же в очередной раз продемонстрировали, что до сих пор не могут преодолеть болезненный синдром унижения, испытанного ими в Иране 40 лет назад. Всё это не предвещает ничего хорошего и может серьёзно осложнить и без того напряжённую обстановку в районе Ближнего и Среднего Востока.