Трагический инцидент с гибелью российского самолёта в Сирии 18 сентября 2018 года является печальным событием, которое, как надеются в Израиле, не будет иметь долгосрочных последствий, выходящих за рамки выражения соболезнований семьям погибших. Учитывая интенсивность участия нескольких государственных и негосударственных игроков в сирийском конфликте, удивительно, что подобный инцидент стал первым в своём роде.
В двухэтапной операции израильские истребители атаковали сирийский армейский склад возле города Латакия, где иранцы складировали оборудование для изготовления того, что в Израиле называют «точным и смертоносным оружием» (вероятно, переоборудование неуправляемых ракет в управляемые). Склад был уничтожен. В ходе следующего этапа сирийские ПВО сбили российский самолёт.
Очевидно, есть вопросы оперативного характера относительно взаимодействия между двумя этапами этого события и – что более важно – вопрос о механизме координации и устранения конфликтов между Россией и Израилем. Визит командующего израильскими ВВС в Москву (он прибыл 20 сентября) должен прояснить технические и эксплуатационные моменты и улучшить процедуры, в которых есть очевидная необходимость.
Решение оперативных вопросов, вероятно, связано с политическим взаимопониманием между Москвой и Иерусалимом. С начала гражданской войны в Сирии Израиль дал понять, что его единственная забота состоит в том, чтобы предотвратить превращение территории Сирии в плацдарм для военных действий против Израиля. Хотя в течение почти 50 лет семейного режима Асадов эта страна играла ключевую роль в создании, вооружении и оказании помощи проиранской «Хезболле» в Ливане, Израиль демонстрировал определённое бездействие. Он молчал, когда внешние силы использовали хаос в Сирии ради своих политических интересов. Для Москвы стало ясно, что необходимо наладить тесную координацию, ибо долгосрочные интересы России и Израиля не противоречат друг другу.
Главный спойлер здесь – это Иран, который использует ситуацию для создания постоянной военной базы в Сирии. Это единственный несирийский актор, который заставляет Израиль реагировать. Стратегические планы Ирана в Сирии и активность его вооружённых сил стали той красной линией, которая определяет стратегию Израиля в отношении этой страны. В Москве это понимали, но Кремль должен был найти баланс между двумя противоречащими интересами – поддержанием рабочих отношений с Ираном и Израилем. В то время как Москва хочет продолжать свой диалог с Ираном в отношении политического будущего Сирии, Израиль хочет добиться сокращения военного присутствия Ирана. Хотя Израиль использует свой военный потенциал против иранских военных планов и действий в Сирии, он вынужден признать, что Иран укрепил политические позиции в Сирии и даже в других частях региона. Определение тонкой линии соприкосновения между двумя политиками России и Израиля – это достижение президента Путина и премьер-министра Нетаньяху, а трагическое событие 18 сентября не меняет это уравнение.
Заявление президента Путина подчёркивает это стратегическое понимание, хотя другие заявления российских чиновников не были полезны для двусторонних отношений, ибо в нынешних обстоятельствах израильско-российскому взаимодействию нет альтернативы. Оба государства имеют дело с очень деликатными вопросами, должны уравновешивать интересы и политические реалии, которые не всегда ими контролируются. В течение почти восьми лет сирийского кризиса Израиль не стоял на пути стратегии России в отношении Сирии, в то время как Россия не оказывала никакого воздействия на проблематику долгосрочной безопасности Израиля. Нет причин менять эту взаимодополняющую ситуацию, удовлетворяющую как Россию, так и Израиль.
Сирийский кризис далёк от разрешения. Сирии потребуется прочный политический консенсус, масштабные экономические усилия по восстановлению страны и возвращению беженцев. Россия и Израиль разделяют заинтересованность в успешном возрождении Сирии, но никак не в превращении её в иранскую военную базу.
