Мировая экономика
Группа двадцати – есть ли шанс у многосторонности?

Независимо от итогов грядущего саммита «двадцатки», можно отметить индонезийское председательство как успешное. Ведь именно текущий кризис позволил Индонезии проявить себя как глобальной державе. И именно этот непростой год может заложить фундамент под стабильным мироустройством без диктата, но с взаимным уважением и многогранностью развития каждого региона и государства, пишет Виктория Панова, проректор НИУ ВШЭ, шерпа России в «Женской двадцатке»

Нестабильность вместо компромисса: открытое лицо античеловеческого инструментария Запада

О турбулентности международной обстановки речь идёт не  первый год, но ситуация не  приходит в равновесие, количество дестабилизирующих факторов лишь  продолжает увеличиваться, а ставки как прямых активных и косвенных участников, так и пассивных условных наблюдателей текущего многогранного конфликта продолжают расти. Созданные ещё в годы холодной войны в XX веке и на перепутье двух веков многосторонние институты и механизмы, призванные, по задумке создателей, решать возникающие проблемы с наименьшими потерями для всех заинтересованных сторон, выглядят абсолютно неспособными справиться с лавинообразной дестабилизацией и деградацией международной системы.

На площадке универсальной всеобъемлющей Организации Объединённых Наций продолжаются позиционные словесные бои, но основные зачинщики даже не пытаются сделать вид, что готовы слушать, слышать и разговаривать. Действительно, в том числе по итогам грамотной работы российского постоянного представителя и всей команды, удаётся публично транслировать факты о реальном положении дел и противостоять дезинформационной кампании, развёрнутой западными странами. Это заметно, в частности, по кардинальному изменению количества стран, поддержавших антироссийские резолюции полгода назад и сейчас (141 голос в марте против 54 голосов в августе 2022 года), но базовые функции достижения компромисса на дипломатическом поприще ООН более не выполняет. Причём начало такому положению вещей было положено гораздо раньше, когда вольно трактовались резолюции по Югославии и Запад подтолкнул эту страну к формированию отдельных гораздо более слабых объединений, а НАТО обеспечила её дальнейшее силовое разукрупнение. Отблески того пожара видны до сих пор. Как мы знаем, американские хозяева указали Приштине лишь на необходимость отложить принятие антисербских ограничительных мер, но сомнений в том, что на Белград продолжат давить в наиболее удобный для этого момент, нет. Аналогично о дискредитации роли ООН Западом можно говорить и в случаях с Ираком, Ливией, Сирией, Афганистаном и другими странами.

Ещё один пример – ВТО, в которой отсутствие работающего Апелляционного органа является лишь частью проблемы.

Наблюдается предельная фрагментация и перетягивание различных групп интересов одеяла на себя, без учёта интересов всех участников. Организация работала ровно до тех пор, пока её установки приносили выгоду в первую очередь развитым странам США и Европы. И подобные истории можно продолжать практически про любой из многосторонних институтов, где сочетается членство «пожилых» государств «золотого миллиарда» со всем остальным миром. Достаточно вспомнить, что уже в 2018 году, впервые со времени своего основания, не закончился принятием итогового документа и саммит АТЭС, проходивший в Папуа – Новой Гвинее. Не удалось согласовать итоговый документ и по результатам министерской встречи АТЭС этого года.

Одновременно нарастающие проблемы внутри государств Западного блока в сочетании с международными кризисами, зачастую возникшими по итогам безответственной политики этих же самых стран, толкают западоцентричные организации к назначению врагов и провоцированию дополнительных кризисов, позволяющих и далее дестабилизировать международную ситуацию и, в условиях хаоса, пытаться максимально ослабить конкурентов с целью сохранения собственного доминирования. И речь здесь не только о расширении НАТО и провоцировании нестабильности на всём постсоветском пространстве, но и о множественных кризисах в области здравоохранения, продовольствия и энергетики.

Не вдаваясь в подробности относительно происхождения пандемии, достаточно вспомнить об отсутствии подвижек со стороны западных государств по дискуссиям относительно возможностей всеобщего доступа к вакцинам. Также можем вспомнить о том, что проблемы с продовольствием начались ещё в середине 2020 года с повышением цен на продукцию, а комплексный характер продовольственного кризиса определяется последствиями пандемии, экстремальными погодными условиями, проистекающими из изменения климата, нарушениями в глобальных цепочках поставок, повышением цен на удобрения и энергоносители. Говоря об энергетике, мы видим схожую картину. Цены на энергоносители достигали своего очередного пика ещё в 2021 году, а на электроэнергию в апреле того же 2021 года, что стало прямым следствием избыточного расчёта на использование только возобновляемых энергоресурсов и отсутствием инвестирования в традиционные источники энергии. Всё это на фоне торговых войн и роста протекционистских тенденций. Ну и конечно, дополнительный толчок развитию каждого из кризисов придали односторонние нелегитимные санкции западных стран, введённые против России. Впрочем, Запад склонен все эти проблемы перекладывать с больной головы на здоровую…


Государство государству волк?

Казалось бы, уже аксиомой должно было стать утверждение о том, что любые глобальные проблемы невозможно решить в одиночку даже самому сильному государству. Это утверждение мы неоднократно слышали и из уст представителей тех самых стран Запада. Именно этим целям должны были служить многочисленные многосторонние институты и механизмы, созданные ещё в прошлом и возникшие совсем недавно. В теории, по крайней мере. А что же мы видим на практике? А на практике, если посмотреть на факты, как минимум западные сооснователи видели в данных институциях всего лишь инструментарий для осуществления контроля и сохранения собственного доминирования на мировой арене во всех областях – от военно-политического и технологического до экономического и идейного превосходства. Судя по всему, идентичная роль у «пожилых» стран «Группы семи» отводилась и «Группе двадцати».

Обратимся к истории возникновения «двадцатки». Как мы помним, начало встречам данного механизма было положено по инициативе министров финансов «семёрки плюс один» в 1999 году с той позиции, что мир продолжал выходить из азиатского кризиса 1997 года и последовавшего за ним дефолта в России 1998 года. Было необходимо вовлекать в диалог все системно важные экономики мира. Понадобилось слышать голос динамично развивающихся стран – но зачем? Ведь, судя по сохранению традиции назначения на посты глав МВФ и Всемирного Банка представителей США и Европы, эти страны лучше всех прочих знали и понимали, как справляться с подобными кризисами и наставлять менее разумных собратьев из «незолотого» списка. И действительно, сначала было достаточно разговаривать с представителями от валютно-финансового блока этих стран, направлять их политику в нужное русло в соответствии с потребностями и видением «Группы семи». Какое-то время это не вызывало никаких вопросов. Но уже в 2008 году разразился очередной кризис, на этот раз однозначно по вине США, ударивший бумерангом по всем странам в мире. Тут же «двадцатка» была «повышена» до уровня лидеров этих стран. Готовы ли были теперь вчерашние гегемоны слышать другие, отличные от них мнения? Или же «двадцатка» стала новым витком той самой концепции трилатерализма, когда слишком быстрый рост развивающихся государств Азии, Латинской Америки, Африки вновь, как слишком быстрый рост Западной Европы и Японии в 60–70-е годы XX века, поставил под сомнение возможность Вашингтона управлять без оглядки этими новыми центрами силы в ситуации перехода от фактической однополярности (или если мы придаем отсутствующую на деле субъектность остальным двум центрам силы «золотого миллиарда» – европейскому и тихоокеанскому театрам, – то плюралистической однополярности) к реальной многосторонности?

Можем ли мы говорить о нацеленности Вашингтона и его сателлитов на компромисс, если многие из решений «двадцатки» впоследствии нарушались этими самыми богатыми странами, а в дискуссии зачастую вносились подходы и видение, выработанные в рамках «Группы семи», а не наоборот?

Так, по итогам саммита 2009 года в Лондоне основные решения по трате 5 триллионов долларов на поддержку национальных экономик и более триллиона долларов для распределения средств через МВФ и Всемирный банк, а также по оффшорам и банковской тайне соответствовали всем предложениям Библиотечной группы .

Также вспомним, как в самом начале существования лидерской «двадцатки» её участники от развивающихся стран гордились тем, что именно на её площадке были доработаны решения по перераспределению квот МВФ. Но решение оказалось разовым, и после Сеульского консенсуса процесс застопорился. Хотя в апреле этого года по итогам переговоров глав ЦБ и министров финансов «Группы двадцати» индонезийский председатель и обещал, что 16-й пересмотр и пополнение квот в пользу крупных развивающихся экономик (15-й благополучно провалился в 2019 году) должны быть завершены по плану (до декабря следующего года), реальных предпосылок к тому, что западные экономики готовы будут лишиться контрольного пакета голосов в Фонде, не наблюдается и сегодня.

Что саммит грядущий нам готовит?

Несмотря на то что фактически «двадцатка» со времени своего основания в первую очередь обслуживала интересы «пожилых» государств, её основание могло служить благому делу достижения общих компромисных целей, реформирования глобальной валютно-экономической системы, успокоения рынков на фоне кризисных тенденций. Важным аспектом деятельности группы было разделение полномочий и ответственности с другими глобальными институтами. Неформальный двадцаточный клуб объединял на одной площадке старые империалистические и новые развивающиеся державы с возможностью оставить противоречия в военно-политической сфере для других структур, в первую очередь для обсуждения на базе СБ ООН, и сосредоточиться на экономике и финансах, максимально исключив их политизацию. Именно это позволяло «Группе двадцати» удерживать рамки единого международного экономического взаимодействия, несмотря на растущие разногласия по целому ряду вопросов, не давая миру скатиться в пучину кризиса даже на фоне торговой войны США с Китаем.

В этом году председателем в «двадцатке», как уже было упомянуто выше, является Индонезия. Наверное, в первую очередь благодаря воле и твёрдости Джакарты «Группу двадцати» ещё удаётся не списывать со счетов. И дело не в том, что индонезийский председатель выбрал в качестве приоритетов ключевые темы с точки зрения укрепления благополучия народов – глобальную архитектуру здравоохранения, цифровую трансформацию и переход к устойчивой энергетике. Хотя принятие конкретных мер по каждому из этих направлений способно улучшить качество жизни не только в странах «двадцатки», но и во всем мире. Впрочем, сегодня этих решений практически невозможно достичь с учетом позиции западных держав и их готовности пожертвовать собственным населением и тем более населением развивающихся стран ради «отмены» России.

Индонезия как председатель продемонстрировала исключительную зрелость, видение и масштаб настоящей глобальной державы, сумев противостоять беспрецедентно жёсткому давлению со стороны Запада по насаждению выгодного ему «порядка, основанного на правилах». Впереди ещё предстоит главное событие любого председательства – саммит лидеров «Группы двадцати». Предсказать его итоги на сегодняшний день это всё равно, что заниматься гаданием на кофейной гуще. Что мы можем пока наблюдать, так это полнейшее отсутствие желания со стороны Запада слышать ещё кого-то, кроме себя, а отсутствие сдерживающих факторов и готовность жертвовать жизнями других ради сохранения своего доминантного положения на мировой арене не позволяют с излишним оптимизмом смотреть на итоговые договорённости «Группы двадцати». Даже на фоне ответственной и конструктивной позиции как самой страны-председателя, так и других «неимпериалистических» членов клуба шансы на значимые прорывные решения, где действительно требуются совместные действия абсолютно всех игроков, невелики. Запад избрал путь угроз, шантажа, односторонних санкций и гибридной агрессии против тех стран, которые, как Россия или Китай, а впоследствии и любое другое государство, выбирают путь суверенного развития.

Тем не менее, независимо от итогов самого саммита «двадцатки», можно будет отметить индонезийское председательство как успешное. Ведь именно текущий кризис позволил Индонезии проявить себя как глобальной державе. А ещё именно кризис и гегемонистские устремления Запада позволяют остальным членам «двадцатки» искать и в итоге находить те смелые и нестандартные решения, которые и приведут к новому, более справедливому и равноправному миру. Может быть, эти решения будут приниматься в рамках «двадцатки минус» или БРИКС плюс, но обязательно странами, заинтересованными в настоящем сотрудничестве, а не в получении односторонних выгод. И именно этот непростой год может заложить фундамент под стабильным мироустройством без диктата, но с взаимным уважением и многогранностью развития каждого региона и государства.

Мораль и право
«Большая двадцатка» или мир без институтов?
Олег Барабанов
Если бы дискуссия на международных форумах была острее, если бы там не добивались консенсуса по минимальному знаменателю любой ценой, если бы не писали и не согласовывали тексты итоговых коммюнике заранее, ещё до самой встречи, может быть и к реальной чрезвычайной ситуации человечество подошло бы в большей степени готовности? Коммюнике нынешнего саммита «двадцатки» немного другое. Но лишь немного. Значит ли это, что глобальная пандемия так ничему и не научила международные институты? Об этом пишет программный директор клуба «Валдай» Олег Барабанов.

Мнения
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.