На фоне настойчивых заявлений Дональда Трампа у Копенгагена появляется дополнительный стимул расширять контакты с Гренландией по вопросам внешней политики, обороны и безопасности, быстрее и активнее вкладываясь в давно назревшую модернизацию своего арктического присутствия, в том числе военного. Этого от Дании давно ждут и США, и другие государства-члены НАТО, полагает Никита Белухин, младший научный сотрудник отдела европейских политических исследований ИМЭМО РАН..
Текущие противоречия в отношениях Дании и Гренландии, на которых играет избранный президент США Дональд Трамп, возникли не внезапно, а накапливались постепенно. По крайней мере с конца 2020 года, когда истёк срок арктической стратегии Дании, рассчитанной на 2011–2020 годы. Новый документ, который должен был прийти ей на смену, к началу января 2025 года так и не был представлен, хотя уже в мае 2025 года Дания принимает от Норвегии председательство в Арктическом совете.
Вместе с тем связи между Гренландией и Данией могут оказаться прочнее, чем сейчас кажется. Так, действующий глава гренландской автономии Муте Эгеде, упомянувший в своей речи 1 января 2025 года датские «оковы колониализма», среди прочего опирался на Закон о гренландской автономии 2009 года как легитимный и юридически подкреплённый способ обретения независимости. Между тем его положения вырабатывались в тесном взаимодействии с теми самым «колониальными» датскими властями. И согласно статье 21 упомянутого Закона, помимо межправительственных переговоров Дании и Гренландии, одобрения гренландского парламента (Инатсисартута) и проведения референдума на территории автономии, своё согласие с условиями независимого существования Гренландии должен выразить и датский Фолькетинг. Среди наиболее крупных гренландских партий в целом есть единство по поводу принципиальной идеи независимости, но по конкретным шагам, срокам и условиям её обретения согласия намного меньше, что и приводит к острой внутриполитической борьбе.
Косвенно это отразилось в тех довольно обтекаемых выражениях, которые Эгеде использовал для описания перспектив независимости. Он не назвал точных или примерных сроков проведения референдума, начала переговоров с Данией о получении независимости или других конкретных действий на пути к ней, а лишь заявил, что после апрельских выборов в Инатсисартут «будут сделаны новые шаги, отталкиваясь от уже созданных предпосылок». На пресс-конференции 10 января 2025 года в продолжение заседания трёхстороннего комитета Дании, Гренландии и Фарерских островов по вопросам обороны и внешней политики он проявил ещё большую умеренность, сказав, что сейчас рано говорить о том, чтобы обрывать связи с Данией.
В то же время нельзя не отметить, что на протяжении 2024 года Гренландия всё же приблизилась к практической реализации статьи 21 Закона 2009 года. Весной 2024 года парламент Гренландии дал поручение правительству начать подготовку к созданию экспертной комиссии для практической реализации положений статьи 21 Закона об автономном статусе Гренландии, где прописана процедура обретения независимости. Но в то же время гренландские политики, идя на такой на первый взгляд значительный шаг, заранее исключают из деятельности комиссии ряд важных вопросов, в особенности о том, как независимая Гренландия будет существовать без датской финансовой поддержки, которая ежегодно составляет 4,3 миллиарда крон и почти половину гренландского бюджета, о том, как Гренландия, будучи независимой, возьмёт на себя задачи обороны и внешней политики, и, наконец, о том, сохранятся ли и в какой степени права жителей Гренландии в случае её независимости на территории Дании, что особенно важно в контексте доступа к образованию, здравоохранению, работы и семейных связей. Примечательно в этом плане, что Министерство юстиции Дании 10 декабря 2024 года объявило, что с начала 2025 года в паспортах, выпускаемых в Гренландии, в качестве национальности будет возможность указать «гренландец», что встретило одобрение гренландских партий, но вновь подняло вопрос о критериях принадлежности к формируемой гренландской общности.
Такой подход даёт основания говорить о том, что эти действия скорее стоит рассматривать как часть предвыборной кампании в свете выборов в гренландский парламент в апреле 2025 года. Но потребность поиска новой модели политической организации, которая дала бы Гренландии и Фарерским островам больше полномочий во внешнеполитической сфере, также не исчезнет в ближайшее время.
Предпосылки для гренландской независимости начали формироваться задолго до Эгеде, и этот процесс по-прежнему может затянуться на неопределённое время. Дело в том, что постепенное обретение независимости предусмотрено самим законом 2009 года, который позволяет автономным властям Гренландии после согласования с Копенгагеном брать на себя различные сферы управления. Именно этот аргумент член Фолькетинга от Консервативной народной партии привёл в январе в эфире программы политических дебатов Deadline в ответ на обвинения представительницы Гренландии в том, что так называемое Содружество – это лишь пережиток колониализма.
Гренландия, однако, не достигла существенных результатов в процессе принятия новых областей общественной жизни и регулирования под свой контроль, а делала большую ставку именно на практическое расширение собственных внешнеполитических и дипломатических компетенций, что порой, по датским оценкам, противоречило и датской конституции, и закону 2009 года. В этом отношении примечательно, что на официальном сайте гренландского правительства в разделе, посвящённом Министерству независимости и иностранных дел, говорится, что внешнеполитические компетенции автономных властей определяются не только упомянутыми выше двумя нормативно-правовыми актами, «а также практикой», что вполне конкретно указывает на стремление Нуука размыть датские полномочия в сфере контроля над гренландскими внешними связями.
Действующий глава гренландского правительства в рамках подготовки к новым парламентским выборам в автономии, которые запланированы на 6 апреля 2025 года, готов повышать ставки в диалоге с Данией и добиваться от неё дополнительных уступок, в том числе и для отражения критики оппозиции. Так, 8 января 2025 года министры финансов Дании и Гренландии формально подписали соглашение, заключённое ещё в октябре 2024 года, о том, что датская сторона выступит гарантом 95 процентов кредитных обязательств и других расходов, связанных со строительством новой ГЭС на территории автономного острова. Вполне возможно, что в ближайшее время Данией, чтобы создать некий противовес американской настойчивости, будут анонсированы или сделаны другие политические и экономические шаги, направленные на развитие Гренландии, обеспечение её интересов и сближение с ней, которые ранее откладывались в долгий ящик.
20 декабря 2024 года Гренландии, Фарерским островам и Дании наконец удалось окончательно согласовать распределение ролей в рамках грядущего арктического председательства. Гренландия получит пост председателя комитета старших должностных лиц, Фареры – его заместителя, а Дания назначит просто старшее должностное лицо. Кроме того, во время председательства будет функционировать постоянная трёхсторонняя группа для координации совместной позиции и действий.
Сложность состоит и в том, что если гренландское правительство действительно хочет достижения независимости, то ему придётся вести несколько крайне сложных переговоров параллельно – согласовывать условия договора с новым «спонсором», который может занять место Дании, вести диалог об условиях обретения независимости с бывшей метрополией и, что не менее важно, сохранять внутреннее политическое единство и не позволять межпартийным разногласиям тормозить международные контакты и само движение к независимости. Для Гренландии же прошедший 2024 год был насыщен дипломатической деятельностью, хотя формально внешняя политика и оборона находятся в ведении Дании, и вниманием мирового сообщества. В феврале 2024 года Гренландия приняла новую стратегию внешней политики и обороны, пришедшую на смену изрядно устаревшему документу 2011 года. Главная ставка сделана в ней на сотрудничество с США и Канадой, а «северное сотрудничество», напротив, ушло на второй план.
В марте 2024 года глава Европейской комиссии в ходе визитов на Фарерские острова и в Гренландию открыла в Нууке долгожданное арктическое представительство ЕС. В этом плане представляется любопытным вопрос о том, почему местом размещения представительства был выбран именно гренландский Нуук, а не исландский Рейкьявик, шведская Кируна, норвежский Тромсё или финский Рованиеми? Причём о соответствующих планах ЕС объявил ещё в октябре 2021 года, а в мае 2022 года Европейская комиссия представила проект соглашения с Данией и Гренландией о размещении представительства. Изначально планируемая дата открытия была намечена ещё на весну 2023 года, но в силу того, что обсуждение соглашения началось лишь в апреле 2023 года, открытие состоялось позднее. Сама Гренландия и ранее активно стремилась расширять дипломатическое присутствие, и сейчас имеет представительства в Копенгагене, Вашингтоне, Пекине, Брюсселе и Рейкьявике. В марте 2023 года она отправила своего дипломата в постоянное представительство Дании при НАТО. В соответствии с новой внешнеполитической стратегией она планирует открыть представительства в Оттаве и при ООН в Нью-Йорке, а также назначить своего дипломата в датское представительство при ООН в Женеве.
Гренландия в ответ на заявления и планы Трампа 9 января 2025 года, с одной стороны, ещё раз повторила, что борьба за независимость является её собственным делом, а с другой – заявила о своей открытости к конструктивному сотрудничеству с ближайшими соседями, в том числе США. В первую очередь Гренландия будет стремиться не к вхождению в США, а к выстраиванию с ними тесных двусторонних экономических и военно-политических связей без контроля со стороны Копенгагена и необходимости каждый раз привлекать к этому процессу датских дипломатов. Лакмусовой бумажкой серьёзности намерений Трампа будет готовность основательно вложиться в разработку ресурсного потенциала Гренландии, не в последнюю очередь редкоземельных металлов. Здесь бессильной может оказаться и американская военная мощь, так как до настоящего времени иностранные инвесторы, решившиеся вложиться в эту сферу, не достигли убедительных результатов, которые могли бы поспособствовать «зелёному переходу» и снижению редкоземельной зависимости «коллективного Запада» от Китая.
В обоих случаях законопроекты удавалось принять лишь с небольшим перевесом голосов, поэтому не исключено, что после апрельских выборов вопрос регулирования добычи урана как побочного продукта вновь появится на повестке дня. Ряд оппозиционных партий уже выступал за проведение референдума по этой проблеме. Редкоземельное месторождениеTanbreez, также расположенное на юге Гренландии, находится сейчас в процессе перехода в руки австралийско-американской компании Critical Metals Corp, которая пока не может похвастаться серьёзными успехами, как и предыдущие владельцы месторождения. В Австрии компания European Lithium, которая владеет 83,03 процента Critical Metals Corp, несколько лет подряд подвергается штрафам за рыночные манипуляции. Фактически в добывающую промышленность Гренландии пока реально вовлечены некрупные игроки с признанной репутацией и именем, а скорее небольшие компании с сомнительным послужным списком. Но при этом интерес к геологической разведке и приобретению лицензий на добычу на территории Гренландии остаётся стабильным. Как Дания, так и США, по всей видимости, прикладывали усилия к тому, чтобы месторождение Tanbreez, ранее принадлежавшее частной компании геолога Грега Барнса, не попало в сферу влияния китайского бизнеса.
Насколько серьёзным окажется Трамп в вопросе освоения ресурсного потенциала Гренландии ещё предстоит увидеть. Попытки его предшественников скорее можно считать провалом.
