На протяжении последнего года и в США, и в России приоритеты национальных лидеров всё больше смещались в направлении внутренних проблем и вызовов. Бесславный финал ДРСМД начал восприниматься не как трагический сбой отлаженной системы, а как очередная глава длинной и печальной летописи разрушения основ глобальной стратегической стабильности. Не первая глава, но и далеко не последняя. Даже если удастся каким-то чудом в ближайшие месяцы разогнать политические тучи и спасти СНВ-3, это уже не возродит советско-американскую модель контроля над вооружениями, пишет Андрей Кортунов, генеральный директор Российского совета по международным делам (РСМД).
Представьте себе обычную житейскую ситуацию, особенно актуальную для переменчивого лета нынешнего года. Собравшись провести летние выходные на природе, утром в субботу вы выглядываете в окно и с досадой обозреваете затянувшие небо свинцовые тучи, видите частые сполохи молний на горизонте и улавливаете приближающиеся раскаты грома. Да, конечно, ещё вчера синоптики предупреждали о переменной облачности с вероятными дождями, но вчера очень хотелось надеяться, что дожди обойдут стороной. И по закону подлости не прошли!
В такой ситуации у вас есть целый спектр возможных решений, включающий два крайних варианта. С одной стороны, вы можете позвонить в мэрию, в правительство или в администрацию президента и потребовать срочно поднять в воздух десяток самолётов для немедленного разгона дождевых облаков. С другой стороны, можно попробовать убедить себя в том, что вам не так уж и хотелось тащиться на выходные по забитой дороге куда-то к чёрту на рога; гораздо приятнее провести уикенд на диване в компании любимого сериала и прилагающихся к нему пива и чипсов.
Примерно так же разделились позиции российских экспертов год назад, когда лёгкая облачность в сфере контроля над вооружениями обернулась ненастьем, то есть когда гипотетическая перспектива выхода администрации Трампа из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД) превратилась в политическую реальность. На одном конце спектра оказались те, кто выступал за спасение договора любой ценой, любыми доступными средствами. Защитники ДРСМД говорили, что его смерть повлечёт за собой множество серьёзнейших негативных последствий – спровоцирует новый виток гонки вооружений, подорвёт стратегическую стабильность не только в Европе, но и во всём мире, приведёт к цепной реакции разрушения других двусторонних и многосторонних договоров в области безопасности.
На другом конце спектра расположились явные или скрытые критики договора. По их мнению, ДРСМД уже в момент подписания в конце 1987 года не соответствовал интересам Москвы, был крупной ошибкой Михаила Горбачёва и Эдуарда Шеварднадзе, давая значительные односторонние преимущества Соединённым Штатам. А за тридцать лет ДРСМД успел ещё и безнадёжно устареть, особенно с учётом наращивания арсеналов ракет средней и меньшей дальности третьими странами неподалёку от российских границ. Поэтому не стоит драматизировать по поводу прекращения действия договора – в чём-то Россия проиграет, но в чём-то и выиграет, особенно, с учётом наличия продвинутых отечественных наработок в создании носителей этой дальности.
Насколько можно судить, российская официальная линия оказалась наименьшим общим знаменателем между этими полярными точками зрения. Конечно же, нет никаких оснований полностью доверять мемуарам бывшего советника президента США по национальной безопасности Джона Болтона, утверждающего, что в разговоре с ним министр обороны России Сергей Шойгу якобы признал, что ДРСМД «утратил свою полезность». Российская позиция в отношении договора хорошо известна и лишена двусмысленностей. Тем не менее складывается впечатление, что Москва не боролась за сохранение ДРСМД столь же последовательно, изобретательно и энергично, как она боролась за сохранение Договора о ПРО двумя десятилетиями раньше. По всей видимости, уверенности в том, что дождевые облака удастся успешно разогнать, в 2019 году в Москве уже не было. Впрочем, облака не удалось разогнать и в 2001–2002 годах – несмотря на все усилия Москвы и поддержку этих усилий со стороны международного сообщества, администрация Джорджа Буша – младшего всё-таки вышла из Договора о ПРО и запустила процесс разрушения двусторонней модели стратегической стабильности. Прошедший год не внёс ясности в споры между защитниками ДРСМД и критиками договора. Нельзя сказать, что сразу же после отказа США от ДРСМД мир оказался на грани ядерной войны или что в Европе тут же началась неконтролируемая гонка ядерных вооружений. Смягчая негативные последствия выхода администрации Трампа из договора, Конгресс США в принятом оборонном бюджете на 2020 год предусмотрительно запретил Пентагону приобретать и развёртывать новые ракеты наземного базирования средней и меньшей дальности.
Надо признать, что события последних месяцев отвлекли мир от контроля над вооружениями, внимание к которому и раньше-то не было особенно пристальным. Очередные всплески военных действий в Сирии и в Ливии, резкое и неожиданное падение мировых цен на нефть, спровоцировавшее глобальную рецессию, обострение американо-китайских противоречий и, наконец, пандемия коронавируса – всё это оказалось политически более значимым, чем последствия развала ДРСМД или перспектива истечения срока действия СНВ-3 без его продления. На протяжении последнего года и в США, и в России приоритеты национальных лидеров всё больше смещались в направлении внутренних проблем и вызовов. Бесславный финал ДРСМД начал восприниматься не как трагический сбой отлаженной системы, а как историческая неизбежность, очередная глава в длинной и печальной летописи разрушения основ глобальной стратегической стабильности. Не первая глава, но и далеко не последняя.
Сегодня, через год после выхода США из РСМД, становится очевидным, что возвращения к старому миропорядку уже не будет. Даже если удастся каким-то чудом в ближайшие месяцы разогнать политические тучи и спасти СНВ-3, это уже не возродит советско-американскую модель контроля над вооружениями, сложившуюся почти полвека назад. Робкие надежды на то, что вероятная победа Джо Байдена на президентских выборах в ноябре что-то принципиально изменит в лучшую сторону, на наш взгляд, не имеют под собой достаточных оснований. Уже по той причине, что при президенте Байдене политические отношения Вашингтона с Москвой и с Пекином не будут благоприятствовать достижению каких-то прорывных договорённостей по вопросам безопасности. Кроме того, уже сегодня нетрудно предсказать, что и после ноябрьских выборов Соединённые Штаты останутся глубоко расколотым государством, что сильно затруднит любой согласованный подход США к контролю над вооружениями.
Как справедливо отмечал великий американский экономист Джон Кеннет Гэлбрейт, в политике выбор обычно стоит не между хорошим и плохим, а между неприятным и гибельным. Было бы, разумеется, неплохо вызвать авиацию для разгона сгущающихся туч и восстановления в полном объёме всех прошлых достижений контроля над вооружениями, включая ДРСМД, ПРО, ДОН, ДОВСЕ, а также подтвердить непреходящую ценность СНВ-3, ДНЯО, РКРТ, ДВЯЗИ. Но появления в небе спасительной авиации придётся ждать долго – у нынешних политиков просто нет достаточной мотивации для того, чтобы сжигать свой дефицитный политический керосин на борьбу с грозовыми облаками. Слишком много других проблем и забот, включая экономический кризис, изменение климата, международные миграции и последствия пандемии коронавируса. Контроль над вооружениями – увы! – давно утратил былое значение центрального вопроса мировой политики, и с этим так или иначе придётся мириться.
Но лежать на диване с банкой пива и пакетом чипсов, старательно делая вид, что «не очень-то и хотелось», что мы прекрасно проживём и без всякого контроля над вооружениями вообще – тоже не лучший выход из сложившейся ситуации. Соблазны «ядерного суверенитета», «стратегической автономии» и даже «стратегического изоляционизма» без каких бы то ни было ограничений, безусловно, велики для всех ядерных держав. Для одних игроков – это надежда победить в неконтролируемой гонке вооружений за счёт превосходящей ресурсной или технологической базы. Для других – возможность гарантировать эффективность «асимметричного» ответного удара при любом гипотетическом сценарии ядерного столкновения. Для третьих – расчёты хотя бы частично нивелировать неблагоприятное для себя соотношение ядерных потенциалов за счёт сохранения ситуации «стратегической неопределённости» в отношении своих возможностей и намерений. Однако все эти надежды, возможности и расчёты – не более чем мираж, эфемерная иллюзия. Старая сентенция о том, что нельзя обеспечить свою безопасность за счёт безопасности других при всей её банальности остаётся верной и для XXI века. Бесконтрольная гонка вооружений – это не только постоянно растущие материальные издержки, но также и постоянно растущие риски.
Если разогнать облака никак не получается, а лежание на диване становится всё менее комфортным, то пора искать зонтик.
Чтобы уверенно двигаться в будущее, лидерам ядерных стран для начала надо бы признать свои ошибки и заблуждения недавнего прошлого. История щедрой рукой отсыпала «ядерной пятёрке» тридцать лет на то, чтобы найти устраивающую всех формулу перехода от старой биполярной модели стратегической стабильности XX века к новой многосторонней модели XXI века. Но эти три десятилетия по факту были бездарно и безвозвратно упущены. Теперь старая модель стабильности быстро и необратимо разрушается, в то время как новая модель пока не просматривается даже в самых общих чертах. Мир вступает в сумеречную зону – это уже не отдельный дождливый денёк солнечным летом, но начинающийся длительный сезон дождей. По очень многим причинам геополитического, организационного, технического и даже психологического характера в ближайшие годы, скорее всего, не удастся согласовать, подписать и ратифицировать новые «классические» договоры об ограничении вооружений.
Примерная конструкция необходимого ядерным державам зонтика не слишком сложна. Она включает расширение каналов связи между военными на всех возможных уровнях, обмен информацией о своих ракетно-ядерных силах, стратегических доктринах и планах модернизации, параллельные меры по снижению уровня боеготовности ракетных систем, начало содержательных консультаций о наиболее опасных военных технологиях, совместное противодействие угрозам ядерного терроризма и распространения ядерного оружия. Раскрыв над собой этот зонтик, «ядерная пятёрка» смогла бы не только снизить риски и сократить издержки неизбежного нового витка гонки вооружений, но также и наработать опыт работы в многостороннем формате и создать минимум доверия, критически важного для решения более амбициозных задач в ядерной сфере.
