Разговор со всеми – это кредо Эммануэля Макрона, о чем свидетельствуют его готовность отправиться в Тегеран или его диалог с президентом Путиным, который продолжится во время его поездки в Москву в мае. Приведет ли это к прогрессу в сирийском досье?
Через год после вступления в должность Эммануэль Макрон все еще пытается сформулировать последовательную доктрину урегулирования сирийского кризиса. Сложность развития ситуации в этой стране, увеличение иностранных участников с различными целями и задачами, общая неустойчивость затрудняют выработку стратегии как для Франции, так и для других вовлеченных стран.
Через несколько недель после прибытия в Елисейский дворец президент указал на перегибы французской дипломатии: «Со мной наступит конец формы неоконсерватизма, которая импортировалась во Францию на протяжении десяти лет». Затем он подверг резкой критике военное вмешательство в Ливии в 2011 году и объявил о своем намерении не вязнуть в трясине Мали, пожелав заменить французский контингент африканцами.
Что касается Сирии, то, как как и в последние месяцы президентства Франсуа Олланда, Макрон сосредоточился на борьбе против ДАИШ в рамках антитеррористической коалиции и отправке спецподразделений в рамках операции Chammal, которая началась 20 сентября 2014 года. Для него эта борьба, несмотря на неоспоримые победы, еще не закончена, и она требует союза с Сирийскими демократическими силами. В этом смысле следует оценивать его заявление в Вашингтоне о необходимости не терять бдительность. 26 апреля получила подтверждение информация о направлении дополнительных французских спецназовцев; будучи символическим, этот жест направлен на противодействие объявленному намерению Дональда Трампа вывести американские войска из Сирии. В Париже считают, что это даст большую свободу Ирану, против которого Трамп призывает сражаться.
Франция хочет избавиться от застоя в мирном процессе. С этой точки зрения ракетные удары Франции совместно с Соединенными Штатами и Соединенным Королевством против сирийских целей в ночь с 13 на 14 апреля по сути были довольно ограниченными. Было сделано все, чтобы не пострадали российские цели. С французской точки зрения, эти удары не были предназначены для эскалации конфликта, а были призваны уважать «красные линии», установленные в плане отказа от использования химического оружия. С другой стороны, совместные действия трех стран служат укреплению западного фронта в перспективе переговоров по Сирии, к которым Франция призвала на следующий день после атак 14 апреля.
Эммануэль Макрон теперь де-факто принимает режим президента Башара Аль-Асада. Это актор, которого нельзя игнорировать, но в то же время Париж отказывается участвовать в процессе, который в конечном итоге удержит его у власти. Астанинский процесс не смог привести к сирийскому примирению, а неудача Сочинского конгресса 29-30 января продемонстрировала, что многие оппозиционные группы, даже те, которые связаны с Турцией, отказались в нем участвовать. Можем ли мы обеспечить будущее Сирии как арабской страны только с помощью Турции, Ирана и России, без участия арабов?
С другой стороны, Париж убежден, что Россия не потянет расходы на восстановление Сирии, оцениваемые в сотни миллиардов долларов. А экономика является важным активом в переговорах, которые состоятся в будущем. На конференции доноров по Сирии, состоявшейся в Брюсселе в конце апреля, представитель Франции сказал: «Без надежного и устойчивого политического перехода не может быть и речи о финансировании реконструкции». И Париж по-прежнему убежден в том, что в долгосрочной перспективе необходим уход Башара Асада, которого он считает военным преступником. Россия неоднократно указывала, что не привязана к какому-либо конкретному лидеру во главе Сирии, но до сих пор не смогла подтолкнуть президента Сирии встать на путь политического компромисса.
Разговор со всеми – это кредо Эммануэля Макрона, о чем свидетельствуют его готовность отправиться в Тегеран или его диалог с президентом Путиным, который продолжится во время его поездки в Москву в мае. Приведет ли это к прогрессу в сирийском досье?
