Американцы в целом менее подвержены антироссийской пропаганде, чем их политическая элита, которая в состоянии коллективного психоза верит в то, что проповедует.
Американцы Мэтью Берроуз и Роберт Мэннинг недавно написали для Валдайского клуба аналитический материал под броским и уместным заголовком «Страшный сон Киссинджера: треугольник США–Китай–Россия меняет правила игры» («Валдайские записки», № 33, 2015 г.). Авторы выражают серьёзную озабоченность политикой сдерживания, которую проводит Вашингтон как в отношении Китая в Азии, так и России в Европе, подталкивая эти крупные державы к сближению и созданию антиамериканского союза.
Скачать в формате pdf: «Страшный сон Киссинджера: треугольник США–Китай–Россия меняет правила игры»
Именно этот сценарий любой ценой пытался предотвратить, будучи у власти, Генри Киссинджер. И в своё время ему это удалось. В наши дни, вознамерившись ослабить Россию и окружить её своими союзниками, Вашингтон активизировал политику «разворота» к Азии, направленную против интересов Китая. В этой ситуации было бы удивительно, если бы Москва и Пекин не согласовали позиции по целому ряду важных вопросов, к неудовольствию США.
Однако это не единственный кошмар, который преследует США. Есть и другая угроза, которая может оказаться более опасной, чем предсказывал Киссинджер. Речь идёт о создании Европы от Лиссабона до Владивостока или, по словам генерала де Голля, от Атлантики до Урала. Об этом говорили и Михаил Горбачёв, и Борис Ельцин.
Читайте также: Джек Мэтлок: Горбачёв был первым лидером, который реально поставил реформы ради блага страны выше удержания личной власти
Этой же политики придерживался президент Путин до тех пор, пока не стало ясно, в частности ввиду продолжающегося расширения НАТО и его приближения к российским границам, что внешняя политика Европы после ухода Ширака и Шредера была подчинена интересам США и их представлению о мире.
Между тем мечта де Голля в европейских странах всё ещё жива, особенно во Франции. Согласно этой концепции, сотрудничество и компромисс должны доминировать над конфронтацией повсеместно или хотя бы на континенте. В этом мире нет места санкциям и взаимным угрозам, а умы не должна отравлять разворачивающаяся сейчас русофобская пропагандистская война, которая оказалась примитивнее пропаганды времён холодной войны и просто оскорбительна для мыслящего человека. Эта мечта отнюдь не антиамериканская. Если бы я уподобился американцам и стал бы рассказывать другим странам, что для них хорошо, а что плохо, я бы сказал, что Вашингтон крайне нуждается в союзниках, которые бы вели себя так, как министр иностранных дел Жака Ширака Доминик де Вильпен, в феврале 2003 года на заседании Совета Безопасности ООН предостерегший Соединенные Штаты от незаконного и вероломного вторжения в Ирак. Тогда, тринадцать лет назад, он даже представить себе не мог, насколько пророческими окажутся его слова.
Сейчас я читаю книгу Гаэля Жоржа Муллека «За Европу от Атлантики до Урала» (Pour une Europe de l’Atlantique à l’Ural), которая посвящена внешней политике Франции в период президентства Шарля де Голля. По наблюдению автора, «политика генерала де Голля по отношению к Советскому Союзу сочетала в себе стремление сделать Францию свободной и независимой и отношение к России [именно России, а не СССР] как извечной Святой Руси».
Читайте также: Уроки де Голля для Европы в XXI веке
Кроме того, в начале 2016 года члены так называемого «Клуба двадцати», в который входят высокопоставленные французские дипломаты в отставке, включая бывших министров иностранных дел Эрве де Шаретта, Ролана Дюма и Юбера Ведрина, а также видные интеллектуалы (например, Режи Дебре, Рено Жиро и др.), опубликовали заявление, в котором говорится: «Став лучшим учеником в классе атлантических стран в соперничестве с услужливой Великобританией, <…> Франция утратила свою независимость». В заключение авторы отмечают, что «без новой России европейский континент неполноценен; крепкие российско-французские отношения жизненно необходимы для поддержания баланса сил в Европе. Ось «Париж – Берлин – Москва» могла бы стать идеальной гарантией мира в Европе и других регионах мира, позволив избежать становления биполярного (китайско-американского) мира». В этом же ключе французский экономист Эрве Жювен недавно отметил, что основная цель расширения НАТО заключается «в отделении Европейского союза от России и обеспечение невозможности объединения Евразии, что стало бы катастрофой для англо-американского тандема».
Вряд ли можно отрицать, что во времена холодной войны НАТО сыграла свою роль в качестве противовеса, который обеспечивал безопасность европейских союзников Вашингтона и не позволял Москве навязать свою линию. Однако после завершения холодной войны НАТО приобрела характер не только антироссийской, но и анти-европейской организации, с помощью которой Вашингтон лишил Европу права самостоятельно принимать решения, в частности в сфере международной безопасности. Более того, передача вопросов европейской безопасности в ведение США представляет опасность для старого континента и потому, что военная мощь и политическая мудрость редко сопутствуют друг другу. Гораздо чаще они вступают в противоречие, и то, что выгодно дяде Сэму, оказывается малополезным для французов и немцев.
Возьмём, например, текущую ситуацию на Ближнем Востоке. Одной из причин, усугубляющей ситуацию в регионе и затрудняющей урегулирование сирийского конфликта, является наличие страны, не заинтересованной в положительных сдвигах и являющейся членом НАТО. Союзнические отношения Турции с Западом также напоминают страшные сны, которые преследуют США: допустить развитие сотрудничества между Европой и Россией и тем самым сделать их более сильными и независимыми, или подтолкнуть Россию в сторону Азии, в объятия Китая, поставив под угрозу доминирующее положение Вашингтона, в частности в Азиатском регионе и на Дальнем Востоке. В случае с Турцией Вашингтон оказался перед выбором: поддержать несмотря ни на что союзника по НАТО, что необходимо для сдерживания России, или заставить Анкару прекратить граничащую с геноцидом политику в отношении турецких и сирийских курдов и положить конец поддержке исламских джихадистов со стороны Эрдогана.
19 февраля Вашингтон вместе с союзниками по НАТО в Совете Безопасности ООН отклонили российский проект резолюции о прекращении артобстрела позиций сирийских курдов с территории Турции, несмотря на то что перед этим президент Обама в телефонном разговоре с Эрдоганом призвал стороны «проявлять взаимную сдержанность». При этом речь идёт о курдах, которые борются против ДАИШ и к тому же проходят военную подготовку под руководством американских инструкторов. Более нелогичную ситуацию сложно себе представить. Однако до тех пор пока Вашингтон будет считать сдерживание России и ограничение её влияния своим внешнеполитическим приоритетом (параллельно или вместе с политикой сдерживания Китая), США не смогут проводить принципиальную политику ни в Сирии, ни в любой другой стране.
Необходимо также отметить, что американцы в целом менее подвержены антироссийской пропаганде, чем их политическая элита, которая в состоянии коллективного психоза верит в то, что проповедует. Так, менее чем за неделю до самого ужасного теракта ДАИШ в истории Парижа (13 ноября 2015 года), министр обороны США Эштон Картер сделал следующее заявление на проходившем в Калифорнии Национальном форуме по безопасности им. Рональда Рейгана: «Такие террористические элементы как ДАИШ, конечно, выступают за ценности, которые являются полной противоположностью нашим устоям. Но есть и более сложные проблемы, которые по своему масштабу могут представлять ещё большую угрозу». Картер выделил две основные проблемы: «провокации России и подъём Китая». В то же время, как показал недавний опрос Gallup, большинство американцев считают основной угрозой международный терроризм, тогда как военная мощь России оказалась лишь на двенадцатой позиции после таких вопросов, как распространение инфекционных заболеваний, военная мощь Северной Кореи, глобальное потепление и других угроз. Разумеется, эта проблема характерна не только для Соединённых Штатов и требует отдельного рассмотрения. Почему люди в своей массе занимают более разумную позицию по сравнению с политической элитой и значительной частью связанных с ней экспертов?
Читайте также: Мир до и после терактов в Париже
Неуместность и несвоевременность экспансии НАТО, начавшейся после холодной войны, ещё более очевидны в Европе. Сохранение одной из основных организаций холодной войны, смысл существования которой заключался в сдерживании исчезнувшего врага, можно назвать, перефразировав знаменитое изречение президента Путина, крупнейшей геополитической бессмыслицей XXI века. Последний доклад научно-исследовательской корпорации РЭНД (от англ. Research and Development) «Усиление сил сдерживания на восточном фланге НАТО» начинается с категорического утверждения: «Недавняя агрессия России на Украине положила конец относительному миру и безопасности, которые царили в отношениях между Москвой и её западными соседями почти целое поколение, и внушает обеспокоенность в отношении дальнейших действий России».
Оставим в стороне тот факт, что авторы абсолютно уверены в акте агрессии России против Украины. Это утверждение не подкреплено какими-либо фактами или правовыми знаниями, а обусловлено практически религиозной верой, сформированной агрессивным промыванием мозгов, как это часто бывает при непонимании сложной проблемы или юридического вопроса (например, речь идёт об определении таких понятий как «агрессия», «вмешательство во внутренние дела», «право народов на самоопределение»). Возможно, в докладе правильно говорится, что «для достижения окраин столиц Эстонии и Латвии Таллинна и Риги российским войскам» потребуется 60 часов, хотя, по оценкам многих неспециалистов, это займёт гораздо меньше времени. В докладе приводится рекомендация добавить к уже имеющимся силам НАТО в регионе «семь бригад, включая три бронетанковые бригады и обеспечить их необходимой воздушной поддержкой, артиллерийскими системами и другими наземными видами вооружений» несмотря на высокую стоимость проекта. Всё это призвано предотвратить возможность в сжатые сроки пересечь страны Балтии.
Понятно, что корпорация РЭНД и НАТО, в первую очередь, думают о конфронтационном и военном аспектах. Однако для меня как для эстонца, считающего себя думающим и критически мыслящим человеком (в одной из песен Джона Леннона говорилось: «Я не один такой»), такое одностороннее мышление и неспособность выйти за привычные рамки пугают. Даже если по сценарию РЭНД военный конфликт между НАТО и Россией удастся пресечь на его ранней стадии, тем самым предотвратив нанесение какого-либо ущерба Вашингтону и Москве, моя родная Эстония всё равно будет уничтожена. Таким образом, вместо усиления напряжения и разжигания пропагандистских войн, обеим сторонам следовало бы вместе проанализировать ситуацию. В первую очередь следовало бы ответить на вопрос, вынесенный Дагом Бандоу в название статьи, опубликованной недавно в The National Interest, «С какой стати России нападать на страны Балтии?». Действительно, зачем? Есть ли какие-либо сигналы, свидетельствующие о намерении России вторгнуться в страны Балтии или куда-либо ещё?
Читайте также: Региональные перспективы России в рамках мировой системы
Россия уже применяла военную силу против двух бывших советских республик: в 2008 году против Грузии, когда режим Саакашвили вторгся в самопровозглашенную республику Южная Осетия, а также в 2014 году, когда войска в Крыму были готовы применить силу, если бы украинские военные попытались воспрепятствовать жителям полуострова проголосовать за присоединение к России (исход референдума был предсказуем, учитывая этнический состав населения и мнение населения, включая итоги референдума 20 января 1991 года).
Да, это было вмешательство во внутренние дела Украины, но не акт агрессии. Кроме того, тот факт, что Соединенные Штаты и другие страны НАТО до этого открыто вмешивались во внутренние дела Украины, может служить смягчающим обстоятельством. С тех пор Россия оказывала поддержку, в том числе военную, повстанцам на востоке Украины, которые восстали против правительства (или, если угодно, режима), пришедшего к власти в результате государственного переворота. Одно из объяснений, а, возможно, и главное объяснение причин использования вооружённых сил в Европе, заключается в том, что эти действия стали защитной реакцией России на расширение НАТО.
Конечно, можно возразить, что, несмотря на проведение НАТО военных операций в Косово в 1999 году и в Ливии в 2011 году (это вмешательство осуществлялось на основании резолюции Совета Безопасности ООН 1973, но было также незаконным, поскольку НАТО значительно превысило свой мандат) и использование в прошлом и настоящем военной силы вопреки международному праву, НАТО не аннексировало территории ни в Европе, ни где бы то ни было ещё. В этой связи следует отметить, что Москва не присоединила ни Южную Осетию, ни Абхазию, вместо этого воспользовавшись подходом, который можно назвать «натовской моделью расширения».
Крым является исключением, а действия России по отношению к восточной Украине скорее свидетельствуют о том, что Кремль не намерен присоединять какие-либо части восточной Украины, а возможно, и помогать повстанцам в создании отдельного государства. Россия не могла не отреагировать на вторжение со стороны Грузии военными мерами, однако, как мне кажется, признание Кремлём независимости Южной Осетии и Абхазии было ошибкой. Такое признание не только шло вразрез с нормами международного права (как и признание независимости Косово, что Россия использовала в качестве прецедента), но и оказалось недальновидным с политической точки зрения, поспешным и контрпродуктивным шагом. Поддержание дружественных отношений с Грузией в гораздо большей степени гарантировало бы России безопасность, чем эти две небольшие самопровозглашенные республики. В современном мире экспансия за счёт присоединения территорий других стран уже не в моде. Предпочтительным, хотя и не новым, способом проведения территориальной экспансии в настоящее время является смена режима при поддержке извне с последующим включением страны в военный альянс. С точки зрения международного права обе формы экспансии опасны и незаконны.
Читайте также: Украинская трагедия: ошибки и фанатизм лидеров
В мире с однополярными тенденциями международное право часто оказывается неэффективным, особенно если речь идёт о чувствительных и политизированных вопросах. Дело в том, что при таком раскладе нормы международного права (являющиеся результатом торга и компромиссов), а также его толкование определяет единственный центр такого однополярного мира, что противоречит самой сути международного права, являющегося продуктом торга и компромиссов. До начала 1990-х годов международное право формировалось как нормативная система, основанная на равновесии сил, хотя биполярный мир и не является оптимальной средой для разработки международных норм. Установившийся во времена холодной войны баланс сил основывался практически полностью на конкуренции между двумя полюсами власти, которые стремились переиграть друг друга стратегически и были убеждены в грядущей победе своих социально-экономических и политических систем. Период разрядки в отношениях двух держав был отмечен заключением двухсторонних и многосторонних соглашений, в частности в области разоружения, а также установлением неформальных правил игры и достижением взаимопонимания по политическим вопросам.
Такое равновесие между двумя доминирующими силами (верившими в возможность единоличного господства и делавшими всё для распространения своих социальных моделей повсюду в мире) не было достаточно стабильной системой, однако относительное равенство потенциалов охлаждало их пыл и таким образом оказывало умиротворяющее действие. Однако даже в таких сложных условиях международное право продолжало развиваться и достигло существенных успехов в ряде областей. Несмотря на то что такие ключевые принципы международного права, как невмешательство во внутренние дела государств и неприменение силы, нередко нарушались, существовавшее равновесие сыграло положительную роль с точки зрения развития и соблюдения международного права. Когда некоторые либерально настроенные империалисты утверждают, что санкционированное ООН вторжение в Ливию в 2011 году не принесло ожидаемых результатов потому, что было неправильно осуществлено (по их мнению, проблема заключалась не в том, что вмешательство выходило за рамки мандата Совета Безопасности, а в том, что использовался недостаточный контингент войск), и сожалеют, что вето со стороны России и Китая не позволили вмешаться в сирийский конфликт, они показывают, что совершенно не понимают, что происходит в мире на самом деле. В силу географии, размера, этнических и религиозных делений в Сирии и баланса интересов региональных и международных сил, любое вторжение в эту страну имело бы гораздо более опасные последствия, нежели разрушение Ливии.
Возникновение после холодной войны однополярного мира также сопровождалось попытками переделать существующую правовую базу под потребности однополярной системы и её единого центра, не заботясь о том, чтобы как-то уравновесить эту систему. Какое-то время казалось, что система международного права действительно двигается в этом направлении. Однако с начала XXI века роль противовесов стали брать на себя на только Китай и Россия, но и другие быстроразвивающиеся страны, а многополярные аспекты системы стали приобретать всё более конкретные формы. Эта новая тенденция не понравилась Вашингтону, который стал проводить политику сдерживания и ограничений, прежде всего в отношении России и Китая, как в одностороннем порядке, так и с опорой на НАТО и даже ЕС. Таким образом, США пытались увековечить сложившуюся в 1990-е годы однополярную систему. С точки зрения международного права, эти попытки подорвали сложившиеся нормы в наиболее чувствительных областях, тогда как новые правила так и не были разработаны. В результате сегодня мы живем в условиях растущей нормативной неопределённости.
Читайте также: Евразийская модель модернизации России
Можно создать более эффективную систему международного права для современного мира, а не для воображаемой утопии, положив в его основу три взаимосвязанных принципа: многополярность, баланс сил и «концерт великих держав». Если первые два из этих трёх принципов могут возникнуть сами по себе в силу неравномерного развития стран на протяжении достаточно длительного периода, а также их относительного (а иногда и абсолютного) взлёта и падения, для осуществления третьего условия потребуется сотрудничество государств и признание его легитимности заинтересованными сторонами. На языке юристов-международников, необходимо обеспечить убеждённость в правомерности и необходимости (opinio juris sive necessitates) сбалансированности сил на международной арене, а не просто фактически сложившегося баланса сил. По словам австралийского автора Хью Уайта, Вашингтон обязан считаться с набирающим силу Китаем (не вступая в конфронтацию с Китаем и не отказываясь от своих амбиций в Азии), а «баланс сил должен формироваться естественным путём. […] Понятие «концерта великих держав», напротив, подразумевает соглашение о минимизации риска войны для обеспечения сбалансированности сил в рамках системы. Согласие между великими державами по этому вопросу не может возникнуть само по себе. Его нужно тщательно формировать и поддерживать, что совсем не просто». Эту же идею можно встретить и у Генри Киссинджера: «Проблема, с которой мы сталкиваемся в Азии, противоположна ситуации в Европе. Принципы баланса сил, заложенные в вестфальскую систему международных отношений, преобладают вопреки согласованной концепции легитимности». По мнению Киссинджера, страны Южной и Юго-Восточной Азии должны достичь согласия (концерта) на региональном уровне исходя из баланса сил основных сторон. Более того, назрела необходимость в формировании аналогичной системы и на глобальном уровне, хотя на данный момент такого согласованного баланса сил нет даже в Европе, в первую очередь в результате расширения НАТО.
Будучи реалистом, я бы не стал призывать к роспуску НАТО. Однако мир должен понять, что любая система, предусматривающая существование постоянных военных альянсов, представляет угрозу миру. Необходимо покончить с приверженностью альянсам. Такие структуры всегда направлены против кого-то, идёт ли речь о формировании древнегреческого Пелопоннесского союза (под эгидой Спарты), против которого был создан Делосский союз (под эгидой Афин) во времена Пелопонесских войн; о противостоянии Католической лиги против Евангелической унии в ходе Тридцатилетней войны либо противостоянии НАТО против Организации Варшавского договора во время холодной войны. Создание альянсов или коалиций может быть оправдано только в условиях конкретной угрозы или в целях противодействия агрессии, как это было в ходе операции «Буря в пустыне» в 1991 году, которая была призвана изгнать силы Саддама Хусейна из Кувейта и восстановить мир и безопасность в регионе. Создание такой коалиции было законным как в рамках осуществления права на самозащиту (коллективную), так и в качестве меры коллективной безопасности, санкционированной Советом Безопасности ООН.
Читайте также: Россия и Запад: вспомнить холодную войну
Сохранение НАТО в качестве военного альянса, учитывая, что его главный противник в лице Организации Варшавского договора исчез вместе с распадом Советского Союза, можно считать самой большой ошибкой начала XXI века, не говоря уже о расширении НАТО. Автор политики сдерживания по отношению к СССР Джордж Кеннан предостерегал в 1998 году об опасности приближения НАТО к границам России: «Думаю, что это начало новой холодной войны. Мне кажется, что русские со временем враждебно воспримут этот шаг, что скажется на их политике. Считаю это трагической ошибкой. Не было совершенно никакого смысла это делать. Никто ни для кого не представлял какой-либо угрозы. Расширение НАТО заставило бы отцов-основателей этой страны перевернуться в гробу. Мы взяли на себя обязательство обеспечивать безопасность целого ряда стран, не имея для этого ни достаточных ресурсов, ни серьёзного намерения этим заниматься. [Расширение НАТО] было просто легкомысленным шагом Сената, который на самом деле мало интересуется внешней политикой». В ходе расширения НАТО говорили, что после холодной войны существование НАТО не связано с противодействием кому-либо. Такие доводы – просто детский лепет. В отличие от систем коллективной безопасности военные альянсы всегда направлены против конкретных врагов, будь то реальных или вымышленных. Робкие и осторожные попытки найти для НАТО новую роль свелись к расширению альянса вплоть до рубежей своего давнего, но ослабленного врага, что, в конечном счете, может привести к новому противостоянию.