Скорее всего, иранцы, проголосовавшие на выборах 18 июля за Ибрахима Раиси, голосовали за будущего верховного лидера. Это имеет прецедент в иранской истории: в 1989 году Али Хаменеи, бывший третьим президентом Ирана, стал Высшим руководителем. Раиси способен стать духовным лидером страны. Могут ли эти выборы быть подготовкой к выдвижению преемника? Об иранских выборах пишет Лана Раванди-Фадаи, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН.
18 июня 2021 года в Иране прошли президентские выборы. На Западе, особенно в Соединённых Штатах, это событие осталось относительно незамеченным на фоне политических и социальных потрясений, гендерных и расовых «сведений счётов», пандемии, разного рода скандалов и всяческого медийного фонового шума. Однако на него имеет смысл обратить внимание. Новоизбранный президент Ибрахим Раиси руководит страной, в которой доминируют ультраконсервативные политические силы, что существенно отличается от ситуации с его предшественником. Сам Раиси при этом тоже представляет радикально-консервативные круги.
В отношении того, куда будет двигаться Иран, начали складываться два сценария (поскольку пока неясно, что планирует делать администрация Байдена): один – ограниченное примирение, а другой – конфронтация. Согласно первому сценарию, произойдёт возврат к ядерному соглашению, известному как Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), и налаживанию отношений с другими странами Персидского залива. Раиси повторил заявления Хаменеи и других официальных лиц, в том числе бывшего умеренного президента Хасана Роухани, что СВПД следует полностью восстановить, хотя для Ирана отмена или хотя бы смягчение санкций США является предварительным условием, а не желаемым результатом возвращения к СВПД. Иран находится в очень сложной экономической ситуации, и главным приоритетом внешней политики Раиси должно быть восстановление СВПД и снятие международных санкций, ведь решение экономических проблем Ирана в некотором смысле является ключом и к решению внутриполитических проблем страны.
Как и Роухани, Раиси будет делать упор на улучшение отношений Ирана со странами Персидского залива. На пресс-конференции 21 июня Раиси подробно остановился на недавних переговорах с Саудовской Аравией, задав конструктивный тон для дальнейших усилий, хотя достигнуть этой цели явно будет непросто из-за поддержки Ираном шиитских группировок и из-за его ракетной программы. Новый президент категорически исключил какие-либо уступки по иранским баллистическим ракетам. Эта позиция отражает давний консенсус иранского правительства по вопросам безопасности, подразумевающий, что военная мощь является наиболее важным инструментом сдерживания региональных противников Ирана, таких как Израиль и Саудовская Аравия.
Что будет отличать правительство Раиси от правительства Роухани? Раиси – протеже Хаменеи, представитель ультраконсервативного лагеря; его полностью поддерживает Корпус стражей исламской революции (КСИР). Меджлис и судебная власть сейчас находятся под контролем консерваторов, которые доминируют во всех институтах власти. Таким образом, условия гораздо более монолитны, чем те, в которых работал Роухани. У команды Раиси будут более свободные руки. Важно помнить, что, после того как Трамп вышел из ядерной сделки и были введены новые санкции, Иран активно добивался улучшения экономических связей с рядом стран Ближнего Востока и Турцией, и на этом направлении был достигнут прогресс. Тем не менее умеренная линия команды Роухани и министра иностранных дел Джавада Зарифа не принесла ощутимых выгод. На администрацию давили с обеих сторон. С одной стороны, по словам Зарифа, именно военные структуры определяли и проводили политику Ирана. МИД был практически изолирован. С другой стороны, Трамп отказался от ядерной сделки и ЕС не только не смог эффективно противостоять сильному давлению Трампа, но и обвинил Иран в том, что он играет дестабилизирующую роль в регионе. При этом, по мнению многих, европейцы сами вносят вклад в дестабилизацию, продавая оружие Саудовской Аравии и Эмиратам, что явно не облегчает катастрофическую ситуацию в Йемене. То есть, если Раиси удастся вновь вдохнуть жизнь в СВПД, что должно привести к отмене международных санкций, Ирану легче будет восстановить отношения со странами Персидского залива.
При втором сценарии политика Раиси приобретает наступательный характер. Раиси уже подверг резкой критике действия США и Европы, заявив, что внешняя политика Ирана не ограничивается его ядерной программой. Возможно, в зависимости от истинного содержания риторики, это действительно способно привести к усилению нестабильности в регионе. Другой вопрос, насколько Америка на самом деле хочет вести конструктивный диалог с Ираном. Байден осудил политику Трампа в отношении Ирана, но, похоже, не спешит восстанавливать СВПД и нанёс авиаудары по проиранским группировкам в Сирии и Ираке, усиливая давление и ещё больше обостряя отношения с Ираном. Конечно, это может быть предварительным шагом для усиления его позиций на переговорах (как с американским электоратом и американскими политиками, так и с иранцами). И возможно, иранцы ведут такую же игру через свои прокси-группы в разных странах. Пока точно об этом что-либо сказать трудно. Так или иначе, главным приоритетом внутренней политики Раиси будет повышение уровня жизни населения, рост доходов, попытка выхода из кризиса – а это очень сложная задача. Даже если санкции будут отменены, проблем будет немало.
На своей первой пресс-конференции Раиси дал понять, что он, похоже, готов к диалогу с Западом. Но он не Роухани. Он не готов к встрече с Байденом, но хочет мирного сосуществования. Если Соединённые Штаты начнут снимать санкции и вернутся к ядерной сделке, Иран, естественно, вновь начнёт выполнять её условия, создавая взаимовыгодную ситуацию.
Что касается Соединённых Штатов, то они теперь глубоко погрузились во внутреннюю политику, охваченные лихорадочным расколом партий, истериками в прессе и постоянными поисками угроз в России и Китае. О победе Раиси сказано и написано относительно мало. Ни один из европейских лидеров не поздравил его. Верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель лишь кратко упомянул результаты выборов в своём выступлении в начале встречи министров иностранных дел ЕС в Брюсселе 21 июня. Он выразил надежду, что новая иранская администрация будет привержена делу возрождения СВПД. Боррель подчеркнул, что это основная цель отношений ЕС с Ираном. Как сказал один член Европейского парламента, европейским дипломатам, скорее всего, будет не хватать Зарифа и его команды.
За Ибрахима Раиси проголосовало почти 18 миллионов человек. В основном его поддержали города Кум и Мешхед. В Тегеране явка была низкой. Власть упорно трудилась, чтобы обеспечить его победу. Популярные кандидаты, Махмуд Ахмадинежад и Эсхак Джахангири, не были допущены к участию в выборах. Накануне выборов был отстранён Али Лариджани, и не потому, что он сразу стал бы президентом, а потому, что власть опасалась второго тура. И если бы этот второй раунд состоялся, у Лариджани были бы хорошие шансы. В итоге люди, отдавшие предпочтение другому кандидату, просто не пришли на избирательные участки. Подозреваю, что те, кто проголосовал за Раиси, голосовали за будущего верховного лидера. Это имеет прецедент в иранской истории: в 1989 году Али Хаменеи, бывший третьим президентом Ирана, стал Высшим руководителем. Раиси способен стать духовным лидером страны. Могут ли эти выборы быть подготовкой к выдвижению преемника?
Интересно, что в предвыборную кампанию штаб Раиси связывался со многими оппозиционерами режиму (такими как Ахмад Зейдабади, который просидел 7 лет в тюрьме) и попросил прислать их программы и идеи для решения выхода страны из кризиса. Пока непонятно, было ли это простым популизмом. Оппозиционерам было обещано дальнейшее сотрудничество после победы Раиси на выборах. В Иране сейчас оба лагеря ставят своей целью необходимость возвращения к СВПД, а прошлая команда уже имеет успешный опыт переговорщиков. Возможно, кто-то из реформаторов – например, Аббас Аракчи – продолжит работу под руководством Раиси. Год тому назад ультраконсерваторы выбрали своим лозунгом «Ашти-е меляль» («Примирение нации»). Будем надеяться, что они останутся ему верны.
