Украинский кризис вскрыл магистральные процессы мировой политики, основанные на столкновении интересов крупных автономных цивилизационных общностей. Вероятно, историки будущего будут отмечать украинский кризис как один из важных эпизодов конфронтации, но совершенно не обязательно показавших её кульминацию, пишет Андрей Сушенцов, программный директор Валдайского клуба.
Россию историки будут характеризовать как страну, находящуюся в продолжительном конфликте с двумя общностями: англосаксонской и континентально-европейской (другие – китайская, индийская, арабо-мусульманская, ибероамериканская, африканская, юго-восточноазиатская – стремятся дистанцироваться от кризиса и получить из сложившейся ситуации максимум для своих национальных интересов).
Российское противостояние с англосаксонской и континентально-европейской общностями носит ключевой характер. Вероятно, не имеет смысла сейчас искать полутона в позиции разных групп европейских участников этого кризиса: они надёжно привязаны к США и не проявляют стратегической автономии. Цель США в текущем кризисе – сохранить доминирование в условиях сужающейся ресурсной базы в том числе путём каннибализации ресурсов своих союзников. Цель активных членов континентальной Европы – «распотрошить» Россию, дезорганизовать её связи с союзниками для высвобождения новых ресурсов. Доминирование западного финансирования в международных организациях делает аппарат этих организаций заложниками западной внешней политики.
Однако пятисотлетний цикл доминирования Запада объективно завершается. Он опирался на четыре ключевые основы: военную неуязвимость, глобальность финансовой системы, технологическую инновационность (при которой существовала асимметрия обмена товаров и ресурсов на деньги и услуги) и привлекательный образ жизни. Однако рост Востока и Юга, усиление импульсов автономности с их стороны привели к постепенному исчерпанию западноцентричной модели. Россия ставит целью поставить в этом процессе «точку»: закрепить существование бесполюсного миропорядка с автономными центрами в мире.
Россия добивается такого миропорядка путём создания силовых противовесов США в разных точках мира, формирования параллельной финансовой системы, создания собственной технологической платформы и экспорта технологической продукции, с помощью создания привлекательного образа будущего и платформ трансляции этого образа.
Тем не менее многие страны мирового большинства пугают риски полицентричности. Во-первых, это опасность появления очагов военной нестабильности. Во-вторых, непредсказуемость процессов формирования новой, альтернативной финансовой системы. В-третьих, риски продовольственной и энергетической безопасности.
Это должно осуществляться путём, во-первых, переноса акцентов на те международные форматы, в которых возможны доверительные отношения и непубличность. Например, БРИКС и ШОС, форматы евразийской интеграции. Целесообразным представляется методично сокращать дипломатические контакты с континентально-европейской и англосаксонской общностями.
Во-вторых, необходимо продемонстрировать военную неуязвимость России и способность достигать поставленных военных целей.
В-третьих, нужно поддерживать собственный стратегический суверенитет, а также военную, энергетическую, продовольственную безопасность российских союзников и партнёров. Это и есть путь к полицентричности – даже если он не принесёт немедленных результатов.
