Если бы дискуссия на международных форумах была острее, если бы там не добивались консенсуса по минимальному знаменателю любой ценой, если бы не писали и не согласовывали тексты итоговых коммюнике заранее, ещё до самой встречи, может быть и к реальной чрезвычайной ситуации человечество подошло бы в большей степени готовности? Коммюнике нынешнего саммита «двадцатки» немного другое. Но лишь немного. Значит ли это, что глобальная пандемия так ничему и не научила международные институты? Об этом пишет программный директор клуба «Валдай» Олег Барабанов.
В конце ноября 2020 года под председательством Саудовской Аравии прошёл очередной саммит «Группы двадцати», более известной в России как «Большая двадцатка». Как и все ключевые международные встречи в эпоху пандемии коронавируса, этот саммит прошёл не вживую, а в удалённом формате. Он не был первым в год председательства Саудовской Аравии: в конце марта проводился экстренный виртуальный саммит по вопросам координации международной реакции на пандемию.
В предыдущие годы ключевое внимание мировых СМИ и общественного мнения было приковано в первую очередь к двусторонним встречам мировых лидеров, которые проходили на полях G20. В эпоху Дональда Трампа дисбаланс в сторону двусторонних встреч стал полностью доминирующим. Это приводило к тому, что содержание самих саммитов отходило на второй план и фактически маргинализировалось. Международный дискуссионный клуб «Валдай» уже писал об этой тенденции. Кто сейчас помнит, что саммит 2019 года в Осаке был посвящён, помимо прочего, цифровой экономике, а саммит 2018 года в Буэнос-Айресе – будущему сферы занятости?
В этой связи отсутствие двусторонних встреч из-за виртуального формата саммита парадоксальным образом в большей степени привлекает внимание к нему самому. Естественно, что, как и мартовское экстренное заседание, он был в первую очередь посвящён вопросам борьбы с пандемией. При этом нынешний ноябрьский саммит уже в большей степени ориентирован на определение контуров мира «после пандемии»: каким он будет, как быстро пройдёт восстановление экономик, какие шаги на национальном и международном уровне для этого надо сделать.
При этом, сохраняя традиции всех прошлых саммитов «двадцатки», участники встречи в своём заключительном коммюнике сделали много отсылок к своим предыдущим решениям. Отчасти это выглядело как настойчивое желание показать business as usual, продемонстрировать, что пандемия не сломала полностью планы и что всё пойдёт своим чередом. С психологической точки зрения такое успокоение мирового общественного мнения, может, и правильно. Хотя нельзя отрицать, что вся социально-экономическая ситуация в мире кардинальным образом изменилась и все прежние рецепты, какими бы проработанными они ни казались до наступления вируса, сейчас уже устарели. Достаточно привести одну цитату из прошлогоднего коммюнике «двадцатки» в Осаке: «Темпы роста глобальной экономики показывают признаки стабилизации, в целом прогнозируется их умеренное ускорение в текущем и в 2020 годах» (пункт 4). Очевидно, что сейчас она вызывает лишь горькую усмешку. И базировавшиеся на этом прогнозе меры сейчас должны подлежать решительному пересмотру.
Такая же реакция возникает, если перечитать решения саммита в Осаке, посвящённые здравоохранению. Им там отведён целый большой раздел (пункты 30–33 коммюнике). Давайте посмотрим, о чём думали ведущие державы мира за полгода до пандемии. Приведём для этого гораздо больше цитат, чем обычно, но пересматривать их сейчас, после года пандемии, когда у человечества накоплен уже совсем другой опыт, весьма показательно. Вот одно из заявлений прошлогоднего саммита: «Мы подтверждаем нашу приверженность продвижению к цели достижения обеспечения всеобщего охвата услугами здравоохранения (ВОУЗ) в соответствии с национальными условиями и приоритетами». Замечательно, кто бы спорил! И вот ещё подобные же цитаты: «Первичная медико-санитарная помощь, включая обеспечение доступа к лекарственным средствам, вакцинацию, питание, безопасная вода и санитарные условия, содействие укреплению здоровья и профилактические меры являются основополагающим элементом укрепления здоровья и обеспечения инклюзивности». Красиво звучит, не правда ли?
И дальше: «Мы будем укреплять системы здравоохранения в целях предоставления качественных медицинских услуг, в том числе путём развития медицинских кадров и кадров, отвечающих за разработку и реализацию политики в сфере охраны здоровья, а также путём продвижения инноваций в государственном и частном секторе»; «мы будем содействовать обеспечению здорового и активного долголетия посредством принятия стратегических мер, направленных на укрепление здоровья, профилактику и контроль инфекционных и неинфекционных болезней».
И наконец, самое важное: «Мы намерены повышать уровень готовности к предупреждению и реагированию на чрезвычайные ситуации в области общественного здоровья, включая укрепление в соответствии с Международными медико-санитарными правилами ВОЗ (2005) собственных основных возможностей и содействие потенциалу других стран в этой сфере»; «мы будем работать для обеспечения устойчивости и эффективности глобальных механизмов финансирования противодействия чрезвычайным ситуациям в области общественного здоровья». Вот эта фраза из прошлогоднего саммита – «мы намерены повышать уровень готовности к чрезвычайным ситуациям» – всё и объясняет. То есть намерение-то было, но, как показали события пандемии, оно было, мягко говоря, далеко от реальности.
И как итог этих осакских мечтаний о здравоохранении – обобщающая фраза: «Мы призываем международные организации и все заинтересованные стороны к эффективному сотрудничеству и ожидаем разработки соответствующего глобального плана действий по здоровью и благополучию для всех». Жалко, что пандемия так и не дала возможности разработать этот красивый глобальный план!
Для чего я привожу все эти цитаты? Для того, чтобы высмеять мировую политику? Отнюдь нет, конечно же. В обычных «мирных» условиях, шаг за шагом, пункты этого глобального плана начали бы реализовываться, мировая система охраны здоровья начала бы постепенно становиться лучше и эффективней. Естественно, что никто, даже лидеры самых могущественных стран и их разведки, не в состоянии были предсказать появление нового вируса и его экспансию по миру. Но вопрос в другом. И «Большую двадцатку», и многие другие международные организации часто обвиняли в том, что их публичные коммюнике слишком выхолощены и прилизаны, что единственный месседж, который там можно выделить, – это сакраментальная фраза: «Мы за всё хорошее и против всего плохого». И сейчас, когда человечество получило ужасающий шок пандемии, самое время спросить: «А может, не надо было так делать?». Не служат ли все эти повторяемые из года в год красивые и, несомненно, правильные фразы лишь источником самоуспокоения? Если бы дискуссия на международных форумах была острее, если бы там не добивались консенсуса по минимальному знаменателю любой ценой, если бы не писали и не согласовывали тексты итоговых коммюнике заранее, ещё до самой встречи, может быть и к реальной чрезвычайной ситуации человечество подошло бы в большей степени готовности?
Коммюнике нынешнего саммита «двадцатки», с одной стороны, немного другое. Оно признаёт масштабность поставленных перед человечеством проблем. Но с другой стороны, особенно удаляясь от самых первых страниц текста, где описан негатив от пандемии, в дальнейшем коммюнике всё чаще возвращается к старой стилистике. И мы снова видим много красивых фраз о несомненно прекрасном будущем. Значит ли это, что глобальная пандемия так ничему и не научила международные институты? И что даже на её фоне они вновь способны лишь на то, чтобы воспроизводить старые мечтания?
В рамках политической экспертизы начинает постепенно пробивать себе дорогу концепция «мира без институтов». Она спорна и провокационна, здесь нет сомнений. Но если всё, на что способны существующие международные институты, – это безостановочно воспроизводить нарратив абстрактных фраз и красивых мечтаний, то согласимся, что рано или поздно станет закономерным вопрос: «А зачем нам вообще такие институты?».
