12 июня в Сингапуре состоялся «исторический» саммит между Трампом и северокорейским лидером Ким Чен Ыном, положивший начало новому раунду переговорного процесса. О результатах встречи, взаимных уступках сторон и сложившейся теперь новой реальности в интервью ru.valdaiclub.com рассказал профессор МГИМО (У) МИД РФ, исполнительный директор Национального комитета по исследованию БРИКС Георгий Толорая.
У прошедшего саммита есть две стороны и две цели. Первая – демонстративная, и я считаю, что участники шоу справились со своей задачей на пять с плюсом. Мир увидел примирение давних врагов, два умудрённых и решительных лидера пожали друг другу руки, похлопали друг друга по спине и сказали, что теперь они будут не воевать, а налаживать отношения и выполнять свои обязательства. В этом плане это большое достижение для обеих сторон, свою задачу саммит сыграл и в качестве «рубежного» события действительно войдёт в историю.
Однако же в реальности ничего не произошло: подписанный документ имеет максимально общий характер. В нём было повторено всё то, что уже встречалось в других документах США и КНДР начиная с «рамочного соглашения» 1994 года. Потом было совместное заявление по итогам визита вице-маршала КНДР Чо Мён Рока в Белый Дом к Биллу Клинтону, и многие другие документы – например, шестистороннее совместное заявление от 19 сентября 2005 года, где всё то, о чём говорилось сегодня, было прописано намного чётче. Правда, Киму удалось отыграть некоторые вещи в свою пользу: во-первых, в документе содержится формула «движение к полной денуклеаризации Корейского полуострова», но нет американских мантр про её «необратимость» и «верифицируемость». Ким настоял на включении северокорейской формулы. Во-вторых, в нём говорится о «гарантиях безопасности» КНДР, и этой формулы раньше тоже не было: речь шла об «обещаниях», но «гарантии» – это тоже северокорейская идея. С другой стороны, Трамп тоже отработал свой номер: в своём диалоге с Кимом он упомянул и о правах человека, и об японских похищенных, и подтвердил, что стороны будут стремиться к созданию мирного режима с участием Южной Кореи и Китая – так что те и другие будут довольны и подрывать итоги саммита не станут.
Центральным конкретным результатом саммита стало то, что стороны объявили о начале полномасштабного дипломатического диалога. Трамп упомянул, что уже буквально на следующей неделе Майк Помпео и Джон Болтон - что называется, «относительно добрый» и «совершенно злой» следователи, – встретятся с северокорейцами, и можно надеяться, что тогда начнётся процесс выработки дорожной карты уступок, взаимного движения. Он может продолжаться долго и сорваться на любом этапе. Однако в данном случае процесс важнее, чем результат: пока говорят дипломаты, пушки молчат, – и это главное, чего сейчас нужно добиться на Корейском полуострове.
Северная Корея, скорее всего, откажется от дальнейшего наращивания своего ядерного и ракетного потенциала. Она не будет провоцировать США и может даже пойти по пути сокращения запасов расщепляющихся материалов, отказа от производства новых зарядов и отказа от некоторых классов межконтинентальных баллистических ракет. Ким уже объявил Трампу о демонтаже полигона по испытанию ракетных двигателей, что тот подал как свою большую победу. Отныне Северная Корея будет подыгрывать американцам. Они добились главного: пока будут продолжаться эти переговоры, Северная Корея уже безоговорочно признаётся ядерной державой. Если мы говорим о «денуклеаризации», значит страна уже обладает ядерным оружием. Так что можно сказать, что Давид победил Голиафа, – хотя эта победа и оказалась бескровной. США, я надеюсь, смирились с тем, что раздавить Северную Корею не удалось: теперь с ней придётся сосуществовать. Всё это выгодно и для России, потому что если Южная Корея с Северной Кореей начнут полномасштабное сотрудничество, то мы также сможем присоединиться к ним в рамках трёхсторонних проектов.
Не стоит возлагать особых надежд на то, что саммит решил все проблемы и стал переломным событием в международных отношениях: на самом деле, он мало что изменил. Однако был создан очень позитивный тренд, который, как я надеюсь, будет продолжаться, по крайней мере, в течение президентства Трампа.
