Насколько быстро произойдёт «расцепление» американской и китайской экономик? Как поведут себя ЕС, Индия, Россия и другие крупные игроки? Все они – в разных отношениях с США. Однако мало кому по вкусу наступательный задор, ценой которого станет необходимость выбирать сторону, терять рынки, разрывать наработанные годами связи, пишет Иван Тимофеев, программный директор клуба «Валдай».
На фоне эпидемии COVID-19 привычным новостным фоном стала эскалация претензий США в адрес КНР. В Конгрессе США появился целый ряд законопроектов, предполагающих санкции против должностных лиц и организаций Китая, ответственных, по мнению американцев, за цензуру медицинской информации и несвоевременные меры по противодействию вирусу. Параллельно нарастают и претензии США в связи с правами этнических меньшинств и ситуацией вокруг Гонконга. Законопроекты о противодействии Китаю в той или иной области в последние месяцы исчисляются десятками. Подавляющее большинство из них никогда не станет законами. Их радикальный характер является следствием публичной политики, присущей многим парламентским институтам. Однако общая атмосфера явно нагнетается. Дело дошло до того, что республиканец Скотт Перри внёс два законопроекта о наделении президента полномочиями признать Гонконг и Тибет независимыми государствами. Очередные санкции предложены сенатором Пэтом Туми против «зарубежных лиц, ответственных за нарушение определённых обязательств КНР в отношении Гонконга».
Гораздо более серьёзными представляются шаги администрации. Белый дом опубликовал новый стратегический документ, раскрывающий политику США в отношении КНР. Документ является развитием положений Стратегии национальной безопасности 2017 года. По своей сути он представляет собой концептуальное оформление новой политики США на китайском направлении. Примечательно, что в нём нет отсылок к COVID-19. Он лишён пафоса законопроектов Конгресса и написан чётким языком профессиональных бюрократов. Все вещи названы своими словами, без дипломатических реверансов, намёков и полутонов. Появление подобных документов делает очевидным масштабный сдвиг к жёсткому противоборству с КНР, который будет означать и сдвиг всей мировой политики.
Главная мысль нового «Стратегического подхода США к КНР» проста. Спустя 40 лет после установления дипломатических отношений и начала масштабного сотрудничества двух стран в Вашингтоне расстаются с надеждами на демократизацию китайского государства и его превращение в полноценную рыночную экономику. Китай не оправдал этих надежд. Из возможности он превращается в угрозу экономике, безопасности, ценностям и лидерству США. Вместо иллюзий об интеграции Китая в возглавляемое американцами международное сообщество теперь требуется предельно реалистичная политика в духе соперничества великих держав. Она должна предполагать давление на Китай и его сдерживание с целью упора на процветание США, защиты государства, обеспечения мира с опорой на силу, а также продвижения американского влияния в мире. При этом конкуренция не должна переходить опасных рамок и превращаться в конфронтацию или открытый конфликт.
Документ обобщает претензии США в адрес Китая. В экономике они сводятся к тому, что, будучи частью глобальной рыночной экономики, Китай остаётся нерыночным государством. Избыточная индустриализация, протекционизм и инструменты государственного управления дают Китаю преимущества, которых нет у рыночных экономик. А значит, КНР развивается за их счёт и ведёт нечестную конкуренцию. Кроме того, угрозой безопасности США является активное заимствование американских технологий, создание правил, по которым американские фирмы вынуждены передавать свои технологии КНР, поглощение американских компаний, нарушение интеллектуальной собственности, а также промышленный шпионаж.
Естественно, досталось и китайскому проекту «Пояс и путь». Его авторы документа считают политическим проектом по переформатированию глобальных правил игры и стандартов в пользу КНР. Вместо содействия развитию он, по мнению американцев, ведёт к коррупции, загрязнению окружающей среды, непрозрачным займам и финансовым операциям, а также ставит зарубежные страны в кабальную зависимость от Китая.
В качестве угрозы рассматривается и возросшая активность Китая в использовании экономических инструментов в политических целях (фактически в виде санкций). Правда, в документе не отмечается, что глобальным лидером в использовании санкций всё же являются США. Однако растущее число прецедентов подобных мер со стороны КНР однозначно оценивается как вызов.
Другая группа претензий – вызов американским ценностям. Ещё несколько лет назад мои коллеги-китаисты скептически воспринимали предположение о том, что Китай может восприниматься в качестве лидера новой глобальной левой (социалистической) альтернативы. Действительно, КНР крайне осмотрительно подходила к вопросу идеологии во внешней политике, оставляя его своим внутренним делом. Сегодня американцы исходят из того, что Китай стремится к глобальному лидерству, в том числе и через продвижение своей модели, которую авторы документа понимают как смесь особой интерпретации марксизма-ленинизма, национализма, однопартийной диктатуры, директивной экономики, подавления прав человека и государственного контроля над наукой и технологиями. Подобная аргументация подкрепляется отсылками к подавлению оппозиции, цензуре, ущемлению меньшинств в самом Китае.
Следующая группа – вызовы в области безопасности. Китай превратился в крупную военную державу. Растёт его ядерный потенциал. Кроме того, КНР превращается в мощного игрока в цифровом и информационном пространстве.
Все эти вызовы требуют решительных действий. Наряду с военным сдерживанием они должны подразумевать навязывание Пекину жёстких, чётких и проверяемых соглашений с учётом опыта многих обязательств, которые Китай нарушил в прошлом. Необходима активная деятельность силовых структур по пресечению кибершпионажа и утечки интеллектуальной собственности, противодействие информационным кампаниям и попыткам использовать обходные пути для влияния на США (например, университеты и научные центры). Одновременно следует радикально изменить баланс экономических отношений США и КНР. Документ постулирует задачу расширения влияния США, а также укрепления отношений с союзниками и партнёрами в Индо-Тихоокеанском регионе. При этом отмечается, что США не собираются навязывать Китаю демократию, вмешиваться в его дела и не хотят доводить ситуацию до конфронтации. С Китаем необходимо сотрудничать там, где это соответствует интересам США. Интересно, что в документе используется понятие выборочного сотрудничества (our engagements are selective and results-oriented), что невольно отсылает российского читателя к принципам Могерини в отношении выборочного сотрудничества с Россией после украинского кризиса 2014 года.
Отражённая в документе позиция Белого дома поддерживает позицию тех, кто прогнозирует продвижение современного мирового порядка к биполярной системе. Открытым остаётся вопрос, как именно будет реагировать Китай? Насколько быстро произойдёт «расцепление» американской и китайской экономик? Какими будут последствия для ослабленной COVID-19 мировой экономики? Удастся ли удержать отношения в рамках конкуренции и избежать конфронтации?
Отдельный вопрос – как поведут себя ЕС, Индия, Россия и другие крупные игроки? Все они – в разных отношениях с США. Однако мало кому по вкусу наступательный задор, ценой которого станет необходимость выбирать сторону, терять рынки, разрывать наработанные годами связи. Ближайшее время покажет их надёжность или, наоборот, хрупкость перед лицом новой конкуренции крупных игроков.
