Революция обернулась трагедией для России и населявших её народов, однако она способствовала демократизации общественных сил во всём мире. Таким образом, Россия принесла себя в жертву общественному прогрессу, считает Борис Мартынов, заведующий кафедрой международных отношений и внешней политики МГИМО МИД РФ. В преддверии специальной сессии XIV Ежегодного заседания клуба «Валдай», приуроченной к 100-летию русской революции, эксперт ответил на вопросы ru.valdaiclub.com.
Как изменилось общество за 100 лет после Октябрьской революции?
Говорить об изменении «обществ», на мой взгляд, можно только в тесной увязке с вопросом: а изменилась ли за последние 100 лет природа человека – основа общественных связей.
Кардинально изменилась материально-техническая основа человеческой цивилизации, достигнув за прошедшие годы невероятных высот. Однако её духовная основа осталась на прежнем уровне.
Историческое развитие носит не линейный, как это предполагалось раньше, а повторяющийся, самовоспроизводящийся характер. Поэтому в наши дни мы обречены переживать новые по форме, но повторяющиеся по содержанию события, часто забывая о том, что всё новое – это, по сути дела, хорошо забытое старое.
Как развивался «социалистический проект» в течение 100 лет? Что впереди?
Вся история человечества со времён фараонов проникнута усилиями построить рай на земле в той или иной форме. Социалистический (коммунистический) проект является в этом смысле одним из наиболее ярких примеров. Людям всегда было свойственно стремиться к лучшему, и вряд ли стоит надеяться на то, что они когда-нибудь перестанут это делать.
Главное здесь – соблюсти чувство меры, чтобы это стремление не закончилось построением «ада».
Как Октябрьская революция и её последствия повлияли на систему международных отношений?
Революция обернулась трагедией для России и населявших её народов (см. прогноз Д.И.Менделеева за 1913-й год). Однако она способствовала демократизации общественных сил во всём мире, росту самосознания и достижению независимости народов колониальных империй, вынужденному самоограничению в стане крупного капитала в пользу аккомодации беднейших слоев (кейнсианство).
Россия, таким образом, принесла себя в «жертву», положила на алтарь общественного прогресса («по Чаадаеву»?).
Бесславное же окончание «социалистического эксперимента» немедленно вызывает обратную реакцию: возвращение права грубой силы в мировую политику и неограниченного эгоизма в социально- экономические отношения. Крупному капиталу вновь, как и в начале ХХ века, начинает изменять чувство меры.
