С одной стороны – бессмысленный вопрос. Конечно, кончилась: последние выстрелы на этой войне раздались 75 лет назад. Но с другой – многие из нас относятся к ней так, будто если она и кончилась, то вчера. А то и вовсе не кончалась. И уж во всяком случае – Вторая мировая не упокоилась в истории. Об особенностях современной жизни и искусства в контексте образов и идей тех времён пишет Андрей Быстрицкий, председатель Совета Фонда клуба «Валдай».
Мы очевидным образом живём в контексте образов и идей, конфликтов времён Второй мировой войны. Принято утверждать, что Россия слишком глубоко переживает её события, слишком часто апеллирует к ним, сравнивая текущие события с прошедшими. Но это – особенность не только России. Так вышло, что современное мировое искусство, кинематограф, политические и публичные речи преисполнены различными образами Второй мировой. И, наверное, прежде всего, потому, что очень многие проблемы, так или иначе сыгравшие роль в развязывании Второй мировой войны, никуда не ушли. Хотя, полагаю, дело не только в этом, но об этом чуть ниже, равно как и о дискуссии Валдайского клуба «Идейные конструкты Второй мировой войны в современном дискурсе», которая состоялась в середине апреля.
Примеров необычайной озабоченности мира проблемами Второй мировой не счесть. Так, значительная часть весьма популярного скандинавского детектива пронизана темами этой войны, дискуссиями о природе коллаборационизма, о том, как присутствие в семье дедушки-квислинговца повлияло, к примеру, на поведение внука, ставшего садистом и убийцей. Или о том, насколько вредоносны капиталы, заработанные скандинавами в сотрудничестве с эсэсовцами и как они приводят к расовой нетерпимости и преступлениям на почве ненависти в XXI веке.
В детективно-мистическом романе Харуки Мураками «Убийство командора» (2017 год) основная сюжетная линия стартует от событий в Австрии во время аншлюса в 1938 году, сразу перед Второй мировой войной. И произошедшее тогда, как утверждают автор и его герои, повлияло на развитие искусства в современной Японии и вообще на положение дел. Один из героев романа, выдающийся современный японский художник, можно сказать основатель целого направления в искусстве, в 1938 году был в Вене и оказался втянут в фашистский заговор, в череду ужасных поступков. Последствия этого опыта оказались настолько серьёзными, что преодолеть их до конца даже в наше время не удаётся. Характерно, что участник уже упомянутой Валдайской дискуссии о конструктах Второй мировой, премьер-министр Японии (2009–2010) Юкио Хатояма заметил, что в известном смысле, и не только в искусстве, для его страны Вторая мировая война завершилась не вполне. Юкио Хатояма даже отнёс нынешнее разделение Корейского полуострова к последствиям Второй мировой.
В общем, можно множить и множить примеры необычайно глубокой укоренённости Второй мировой войны в искусстве.
И понятно, что в политической и публичной речи образы Второй мировой распространены куда шире. Банальности вроде обвинений политических противников в «фашизме», «нацизме» даже не стоит поминать. Их используют повсюду. Интереснее другое. Например, то, что Пол Маккартни на недавнем мировом «домашнем» концерте в поддержку врачей и медицинских работников сравнивал их подвиг с подвигом времён Второй мировой войны. Маккартни вспомнил свою мать, которая была тогда медсестрой. А незадолго до этого британская королева сказала, что как была одержана победа во время Второй мировой, так будет побеждён и коронавирус. И таким отсылкам несть числа.
Повторю, нет нужды доказывать, что образы Второй мировой войны живы (уж не знаю, хорошо это или плохо). Причём не просто живы, а в какой-то мере задают систему координат современного мира. Понятно, что на то есть реальные причины. Например, антисемитизм, который, увы, никуда не делся. Полным-полно и иных форм нетерпимости. И не только разделение Корейского полуострова можно считать результатом Второй мировой войны, но, например, и часть конфликтов на Ближнем Востоке. Арабо-израильское противостояние началось, конечно, раньше Второй мировой, но именно под влиянием её результатов оно во многом приобрело современную форму. Не до конца решённым (и это мягко сказано) считается и вопрос отношений между странами-победительницами и побеждёнными странами, между их народами. Это заметно и в Германии, и в Японии, да и не только в них. Можно привести ещё немало примеров подобного рода.
Но глубина, сила влияния образов Второй мировой войны, конечно, не может быть сведена к сугубо рациональным факторам. Дело тут в том, что Вторая мировая, война с фашизмом, оказалась эпическим, центральным идейным конструктом современности, если хотите смыслообразующим мифом.
Образы же Второй мировой войны до сих пор с нами. Во-первых, повторю, потому, что многие конфликты, приведшие к этой войне или ставшие её результатом, всё ещё здесь. Во-вторых (и это важнее), потому, что многие качества людей, позволившие развязать войну, тоже никуда не делись, они в нас самих, если хотите: дикая жадность, нетерпимость, звериная жажда власти, ненависть, агрессия и тому подобное. Братья Стругацкие в романе «Отягощённые злом, или Сорок лет спустя» (1986–1988 годы) писали, конечно, не о Второй мировой, хотя и сорок лет спустя. Они писали о людях, о противоречиях в них и между ними, о том, к чему это может привести. Вторая мировая война шла между людьми и была начата людьми. А так ли уж изменились люди после неё, намного ли мы улучшились? Так ли уж сложно превратить людей в армии разъярённых существ, подчиняющихся бесноватым вождям, исполненным злобы и ненависти? У нас, боюсь, нет внятных ответов на эти вопросы. Потому ими – и именно в связи со Второй мировой – так страстно задаётся искусство.
Потому образы Второй мировой пронизывают всю нашу жизнь, во многом задают её дискурс. Забыть Вторую мировую войну, позволить ей «уйти в историю» практически невозможно. Более того, именно в силу необычайной распространённости образов Второй мировой, разнообразия их использования, возможно, следует знание о Второй мировой максимально кодифицировать, записать и закрепить.
Так что остаётся лишь внимательно наблюдать и разбираться, как образы Второй мировой моделируют нашу жизнь. Это нужно, чтобы как можно более смягчить противоречия между нами и внутри нас, найти решения, позволяющие избегать конфликтов и пробуждения самых низменных сторон человеческой природы. Мир всё же очень хрупок.
