Течение будущего
© РИА Новости
Новые технологии, сравнительно длительный мирный период, отсутствие серьёзных конфликтов внутри центрально-евразийского региона привели к тому, что появился шанс на развитие. И потому для стран, расположившихся на обширной территории Центральной Евразии, прежде всего для России и Китая, наступает момент истины, момент не просто принятия решений – основные, принципиальные, уже приняты – регион решено развивать, а принятия именно конкретных решений. Российско-китайское взаимодействие находится в центре формирования самостоятельного евразийского полюса силы и обеспечивает его «несущую основу».
Эти и другие важнейшие проблемы обсудят 25–26 марта 2016 года в Шанхае (Китай) участники российско-китайской конференции «Сотрудничество между Китаем и Россией: процесс и перспективы», организованной совместно Международным дискуссионным клубом «Валдай» и одним из ведущих китайских исследовательских институтов – Центром по изучению России при Восточно-Китайском педагогическом университете (ВКПУ).
Как многие полагают, русская душа есть прежде всего душа мятущаяся, разрывающаяся между Западом и Востоком, а Россия, соответственно, – некий такой мост из какой-то «настоящей» Европы в «настоящую» Азию. И получается при таком взгляде на действительность, что вся история России – в её географии, что при всей громадности её территорий – это всё равно какое-то пространство «между».
Дискуссии на эту тему ведутся давно, хотя трудно отметить какую-ту точную дату их начала. С момента появления Рюриковичей? С крещения Руси? Или все же после Мамаева побоища?
Так или иначе, но уже в позапрошлом, XIX, веке тема определения «европейскости» или «азиатскости» России была одной из ключевых в российском политическом и философском дискурсе. Строго говоря, целое умственное течение, хотя и крайне противоречивое, родилось из указанной полемики – евразийство. Причём, что интересно, оно существует до сих пор и даже развивается, а в последнее время обрело совершенно практическое измерение. Всё же как будет в самом деле развиваться Евразия, частью которой является Россия?
Читайте также: Европа и Евразия: новый диалог
Впрочем, говоря о развитии Евразии, стоит остановиться на понимании структуры субъектов её развития. Дело в том, что громадный евразийский материк, самый большой из всех материков – 36% всей суши и 75% всего населения планеты примерно – конечно же, не един. Есть Западная Европа, есть Индостан, есть Китай, есть взволнованный Ближний Восток... Повторю, материк велик, но в середине этого материка находится огромная территория, протянувшаяся с запада на восток и с севера на юг на тысячи и тысячи километров. Эту территорию можно назвать Центральной Евразией, точных границ у неё нет, но многие страны – или целиком внутри Центральной Евразии, или в значительной степени – принадлежат ей. Россия, безусловно, одна из ключевых стран региона, можно сказать, образующих его, хотя и выходящая далеко за его пределы.
До самого недавнего времени евразийский материк развивался через, если можно так выразиться, окраинные, прибрежные субъекты: то это был Ближний Восток, а затем бассейн Средиземного моря, то это был Китай, то локомотивом становилась Западная Европа. Но при всём (в известное время) процветании Средней Азии, то, что можно назвать Центральной Евразией, никогда не было источником развития, созидающей цивилизацией.
Конечно, было бы обидным упрощением сводить историю региона к роли моста, но всё же, как ни крути, Великий шёлковый путь – лишь путь, дорога от одной территории к другой. Путь, по которому везут товары, сделанные где-то в ином месте. Причём, что характерно, когда торговля между Китаем и Западной Европой, к примеру, хирела, то и дорога между ними покрывалась колдобинами.
Но вернёмся к России. В последние несколько сот лет, как минимум около четырёхсот, Россия стремилась превратить «путь» в «территорию», в оседлую созидающую цивилизацию. Частично это делалось сознательно, частично бессознательно, но так или иначе в период расцвета Российской империи она, собственно, и строила эту пресловутую Центральную Евразию или как минимум её значительную часть – тут, повторю, смотря как понимать географию этого региона.
И евразийские споры, и разговоры о «мятущейся душе» в значительной степени равно с этим связаны. Существенная часть классической русской литературы посвящена дискуссии о том, есть ли какая-то особенная евразийская идентичность; может или не может Россия породить не просто национальную культуру, а особую евразийскую цивилизацию; может ли вообще такая цивилизация существовать; кто, помимо России, может участвовать в её образовании; станет ли упомянутая Евразия, вкупе с Россией, новым центром мира; каковы должны быть отношения крупнейших стран, России и Китая? И так далее и тому подобное. В общем, вопросов много, а ответов ещё больше.
Но, что важнее, все они весьма актуальны и сегодня. Новые технологии, сравнительно длительный мирный период, отсутствие серьёзных конфликтов внутри центрально-евразийского региона привели к тому, что появился шанс на развитие. Питательный бульон закипает, впору помещать в него необходимые ингредиенты.
И потому для стран региона, прежде всего для России и Китая, наступает момент истины, момент не просто принятия решений – основные, принципиальные приняты – решено регион развивать, а принятия именно конкретных решений. Как известно, дьявол кроется в деталях.
Деталей этих много. Они касаются очень многих аспектов практического сотрудничества ключевых игроков центрально-евразийского проекта и прежде всего соотношения политических и сугубо экономических вопросов. Дело в том, что в каком-то смысле евразийская история совпадает по интенциям с транстихоокеанским и трансатлантическим проектами, столь обсуждаемыми сегодня. Все они решают вопрос развития в условиях множественности национальных юрисдикций и международной, вселенской природы современного бизнеса. То есть как будет выглядеть регулирование в больших, многогосударственных регионах, кто будет его осуществлять и на каких условиях, какова будет роль национальных правительств?
Споры об этом носят сегодня совершенно практический характер.
И Россия, хочет она того или нет, должна отвечать и на приведённые выше и на множество иных вопросов.
Читайте также: Валдайская записка №33. Страшный сон Генри Киссинджера: треугольник США–Китай–Россия меняет правила игры
Но развитие Евразии, особенно её центральной части, для России играет ключевую роль. Освоение пространств между Уралом и Тихим океаном, их экономический рост – залог успеха России в целом.
Поэтому упомянутые в начале текста метания сегодня имеют совершенно практический смысл – как сверстать стратегию развития и самой России, и Евразии в целом. Течение навстречу нам будущего неотвратимо, и необходимо отвечать на вызовы.
Осмысление этих вызовов, достижение понимания природы происходящего и является интеллектуальной задачей, стоящей перед Валдайским клубом.
Эти и другие важнейшие проблемы обсудят 25–26 марта 2016 года в Шанхае (Китай) участники российско-китайской конференции «Сотрудничество между Китаем и Россией: процесс и перспективы», организованной совместно Международным дискуссионным клубом «Валдай» и одним из ведущих китайских исследовательских институтов – Центром по изучению России при Восточно-Китайском педагогическом университете (ВКПУ).
Как многие полагают, русская душа есть прежде всего душа мятущаяся, разрывающаяся между Западом и Востоком, а Россия, соответственно, – некий такой мост из какой-то «настоящей» Европы в «настоящую» Азию. И получается при таком взгляде на действительность, что вся история России – в её географии, что при всей громадности её территорий – это всё равно какое-то пространство «между».
Дискуссии на эту тему ведутся давно, хотя трудно отметить какую-ту точную дату их начала. С момента появления Рюриковичей? С крещения Руси? Или все же после Мамаева побоища?
Так или иначе, но уже в позапрошлом, XIX, веке тема определения «европейскости» или «азиатскости» России была одной из ключевых в российском политическом и философском дискурсе. Строго говоря, целое умственное течение, хотя и крайне противоречивое, родилось из указанной полемики – евразийство. Причём, что интересно, оно существует до сих пор и даже развивается, а в последнее время обрело совершенно практическое измерение. Всё же как будет в самом деле развиваться Евразия, частью которой является Россия?
Читайте также: Европа и Евразия: новый диалог
Впрочем, говоря о развитии Евразии, стоит остановиться на понимании структуры субъектов её развития. Дело в том, что громадный евразийский материк, самый большой из всех материков – 36% всей суши и 75% всего населения планеты примерно – конечно же, не един. Есть Западная Европа, есть Индостан, есть Китай, есть взволнованный Ближний Восток... Повторю, материк велик, но в середине этого материка находится огромная территория, протянувшаяся с запада на восток и с севера на юг на тысячи и тысячи километров. Эту территорию можно назвать Центральной Евразией, точных границ у неё нет, но многие страны – или целиком внутри Центральной Евразии, или в значительной степени – принадлежат ей. Россия, безусловно, одна из ключевых стран региона, можно сказать, образующих его, хотя и выходящая далеко за его пределы.
До самого недавнего времени евразийский материк развивался через, если можно так выразиться, окраинные, прибрежные субъекты: то это был Ближний Восток, а затем бассейн Средиземного моря, то это был Китай, то локомотивом становилась Западная Европа. Но при всём (в известное время) процветании Средней Азии, то, что можно назвать Центральной Евразией, никогда не было источником развития, созидающей цивилизацией.
Конечно, было бы обидным упрощением сводить историю региона к роли моста, но всё же, как ни крути, Великий шёлковый путь – лишь путь, дорога от одной территории к другой. Путь, по которому везут товары, сделанные где-то в ином месте. Причём, что характерно, когда торговля между Китаем и Западной Европой, к примеру, хирела, то и дорога между ними покрывалась колдобинами.
Но вернёмся к России. В последние несколько сот лет, как минимум около четырёхсот, Россия стремилась превратить «путь» в «территорию», в оседлую созидающую цивилизацию. Частично это делалось сознательно, частично бессознательно, но так или иначе в период расцвета Российской империи она, собственно, и строила эту пресловутую Центральную Евразию или как минимум её значительную часть – тут, повторю, смотря как понимать географию этого региона.
И евразийские споры, и разговоры о «мятущейся душе» в значительной степени равно с этим связаны. Существенная часть классической русской литературы посвящена дискуссии о том, есть ли какая-то особенная евразийская идентичность; может или не может Россия породить не просто национальную культуру, а особую евразийскую цивилизацию; может ли вообще такая цивилизация существовать; кто, помимо России, может участвовать в её образовании; станет ли упомянутая Евразия, вкупе с Россией, новым центром мира; каковы должны быть отношения крупнейших стран, России и Китая? И так далее и тому подобное. В общем, вопросов много, а ответов ещё больше.
Но, что важнее, все они весьма актуальны и сегодня. Новые технологии, сравнительно длительный мирный период, отсутствие серьёзных конфликтов внутри центрально-евразийского региона привели к тому, что появился шанс на развитие. Питательный бульон закипает, впору помещать в него необходимые ингредиенты.
И потому для стран региона, прежде всего для России и Китая, наступает момент истины, момент не просто принятия решений – основные, принципиальные приняты – решено регион развивать, а принятия именно конкретных решений. Как известно, дьявол кроется в деталях.
Деталей этих много. Они касаются очень многих аспектов практического сотрудничества ключевых игроков центрально-евразийского проекта и прежде всего соотношения политических и сугубо экономических вопросов. Дело в том, что в каком-то смысле евразийская история совпадает по интенциям с транстихоокеанским и трансатлантическим проектами, столь обсуждаемыми сегодня. Все они решают вопрос развития в условиях множественности национальных юрисдикций и международной, вселенской природы современного бизнеса. То есть как будет выглядеть регулирование в больших, многогосударственных регионах, кто будет его осуществлять и на каких условиях, какова будет роль национальных правительств?
Споры об этом носят сегодня совершенно практический характер.
И Россия, хочет она того или нет, должна отвечать и на приведённые выше и на множество иных вопросов.
Читайте также: Валдайская записка №33. Страшный сон Генри Киссинджера: треугольник США–Китай–Россия меняет правила игры
Но развитие Евразии, особенно её центральной части, для России играет ключевую роль. Освоение пространств между Уралом и Тихим океаном, их экономический рост – залог успеха России в целом.
Поэтому упомянутые в начале текста метания сегодня имеют совершенно практический смысл – как сверстать стратегию развития и самой России, и Евразии в целом. Течение навстречу нам будущего неотвратимо, и необходимо отвечать на вызовы.
Осмысление этих вызовов, достижение понимания природы происходящего и является интеллектуальной задачей, стоящей перед Валдайским клубом.
Евразийская интеграция в новых реалиях
18.04.2024
