Двадцать смелых: политическая психотерапия

Очередной саммит «двадцатки» в Китае выглядит впечатляющей иллюстрацией основных проблем современного мира. На первый взгляд, их немало – политические конфликты, террористические угрозы, глобальное потепление, мировые экономические проблемы, пресловутое ИГ, миграционные потоки и многое другое. Но среди всех этих тем основной в Ханьчжоу тем не менее является строительство инновационной, здоровой, взаимосвязанной и инклюзивной мировой экономики. Именно решение этой задачи представляется лидерам двадцати ведущих стран, то есть практически всем мировым лидерам, ключом к будущему, к развитию человечества.

Наверное, это правильно. Если все включатся в указанное строительство, да ещё и удастся такую экономику построить, то очень многие острые вопросы отпадут сами собой. Богатые, конечно, жестоки, но бедняки дадут им сто очков вперёд.

Однако есть большое подозрение, что эта самая инновационная экономика уже давно строится сама собой, что достигнуты поразительные успехи, и никогда ещё на Земле не было такого процветания. Сказанное не означает, что все обеспечены, никто не голодает и все экономики стремительно растут. Некоторые, увы, в стагнации, а то и вовсе падают. Но в целом сегодняшняя ситуация куда лучше, чем 20 лет назад – по вполне объективным показателям.

Новые технологии растут как на дрожжах, и, если уж серьёзно задумываться о мире, то впору спросить, а мы вообще-то понимаем, как изменят этот мир технологии? Что, например, мы будем делать, если в одних странах продолжительность жизни вырастет лет до 120, а в других только до 75 с их нынешних шестидесяти? Или как преобразуют политическую и социальную жизнь коммуникационные технологии? Может быть, и никак не преобразуют, а, может быть, радикально, точного ответа пока ни у кого нет.

Эпоха коммуникационного изобилия – новые риски Андрей Быстрицкий
Люди склонны искать поддержки своим мнениям и суждениям, и только единицы в состоянии противостоять общественному мнению. Одно из обозначений этого явления – теория «разделяемой реальности». Как всякое естественное явление, именно эта «разделяемая реальность» вполне может стать источником страшных бед – власти толпы, фашизма, нетерпимости и так далее.

Замечу, что роль государств как неких определяющих экономическое развитие субъектов в нынешнем процветании не так уж велика. Она, безусловно, есть, но всё же не определяющая. Вполне очевидно, что самоорганизующиеся группы людей, называемые то корпорациями, то исследовательскими институтами, то ещё как-то, и есть главный движитель развития. Молодые и не очень, решительные и талантливые отдельные люди созидают мировую инновационную экономику с эффективностью рыжих муравьев при строительстве муравейника.

Впрочем, я вовсе не думаю, что лидерам не стоит обсуждать развитие мировой инновационной экономики. Без регулирования не мог существовать и средневековый рынок – за весом гирь всегда надо приглядывать, – а уж современный рынок тем более, но вот понимание роли государства тут более чем важно.

Строго говоря, есть опасение, что вместе с ростом инновационной экономики с её быстрыми и смелыми решениями, растёт и количество «регуляторов», и всякого рода управляющих, что невероятная производительность труда в инновационной экономике привела к появлению огромного количества денег и, соответственно, увеличила возможности содержать невероятный штат регуляторов. В хорошо нам всем знакомом Европейском союзе работают десятки тысяч человек в добавление к национальным правительствам. Нет сомнений, существование ЕС требует какого-то штата, но вот такого ли?

Нынешняя растущая забота государств об экономике есть, конечно, следствие многих причин. В том числе это и результат того, что инновационная экономика радикально меняет рынок труда и структуру занятости. Внедрение, например, автомобилей без водителя резко сократит количество профессиональных шофёров, то есть миллионы людей окажутся на улице без работы, причём с шансами на более длительную жизнь, чем когда бы то ни было прежде. А роботы очень скоро сократят количество официантов, особенно в недорогих заведениях.

Эти и многие другие перемены, конечно же, требуют от правительств внимательности, способности регулировать социальные изменения вследствие экономического развития.

И если можно ожидать радикальных изменений в структурах даже развитых обществ, то ещё более драматической выглядит угроза усиления неравенства между странами. Конечно, 50 лет назад разница в уровне жизни в Западной Европе и Центральной Африке была очень впечатляющей. Но всё же она не столь бросалась в глаза, во всяком случае в Африке. Теперь же новые коммуникации не только не могут её скрыть, а наоборот – даже подчеркивают и часто преувеличивают. Отсюда, хотя и не только, растущие потоки мигрантов.

И если развитые страны не хотят оказаться в положении осаждённой крепости, способной только силой оружия отгородиться от других людей, то, конечно, им стоит задуматься о том, каким образом сделать так, чтобы успех инноваций стал доступен всему человечеству или хотя бы его большей части.

В общем, порой мне кажется, что собственно инновационной экономикой есть кому заниматься и без назойливой опеки со стороны государств, а вот дефицит международного сотрудничества в создании более удобного мира для всех – налицо.