23 июня граждане Великобритании должны решить, быть ли им в Европейском союзе или покинуть эту организацию. Страна стоит перед фундаментальным выбором – оставаться ли частью «европейского проекта», или снова пойти по собственному пути. Как бы то ни было, подобный выбор не отличается новизной.
В послевоенные годы Уинстон Черчилль размышлял о Великобритании в контексте её участия в трёх основных сообществах: Британской империи (позже Содружество наций), атлантическом сообществе на основе «особых отношений» с Соединёнными Штатами и сообществе континентальной Европы.
По Черчиллю, эти варианты не исключали друг друга, а были призваны обслуживать взаимодополняющие интересы. Что касается Европы, Черчилль всецело был за интеграцию. В своей знаменитой речи в Цюрихе в 1946 году он говорил о «Соединённых Штатах Европы», вновь призывая освобождённые народы повернуться спиной к ужасам прошлого и смотреть в будущее, – но это было будущее для других, а не для Британии.
Читайте также: Фултонская речь 70 лет спустя, или Мир перед новым железным занавесом
С момента вступления в 1973 году в сообщество, которое в настоящее время называется Европейским союзом, Британия всегда оставалась «неудобным» партнёром. Её неудобоваримость не является чем-то воображаемым: она возникла на основе небеспричинных опасений, особой истории и островного характера государства.
Великобритания – одна из очень немногих стран, которые не испытали никакого непосредственного экономического подъёма в результате присоединения к «общему рынку». Ведь в середине 1970-х годов британская экономика была сугубо склеротичной и оставалась таковой на протяжении многих лет. Цены резко выросли, в то время как поставки дешёвой еды из бывших доминионов прекратились. Британцам пришлось приспосабливаться к континентальным ценам. Налицо были и более глубокие несовместимости, в том числе британские традиции в области права, отличавшиеся от римского права и наполеоновских кодексов континента.
С годами проблемы сгладились, и в настоящее время около 50 процентов торгового оборота Великобритании приходится на ЕС. Великобритания является излюбленным местом для прямых иностранных инвестиций из стран за пределами ЕС, которые пользуются гибким рынком труда страны в качестве базы для экспорта в ЕС. Это особенно бросается в глаза при производстве двигателей. Существует в настоящее время и всё более интегрированная общность в области образования, научных исследований, культуры, а мобильный рынок труда привнёс огромный динамизм и приток талантов в Великобританию.
Тем не менее вопрос о членстве в ЕС стал весьма нервическим для Консервативной партии, а взлёт Партии независимости Соединённого Королевства (UKIP) угрожает подорвать большинство правительства тори. Именно по этой причине Дэвид Кэмерон согласился на референдум в 2013 году, проведения которого долго добивались UKIP и евроскептики в его собственной партии. Но, как Кэмерон теперь понял, невозможно, как говорится, пересолить пересоленное! Чем больше уступок евроскептикам, тем большего они хотят.
С учётом всего этого рассмотрение Великобританией возможности выхода из ЕС кажется полным безумием. Возможно, ЕС не совершенен, утверждают его сторонники, но он позволяет Британии участвовать в формировании политического курса и проведении реформ изнутри. Выход означал бы перспективу неопределённости на годы вперёд и вероятность тяжёлых экономических потерь. Пришлось бы восстанавливать границу с Ирландией, что имело бы непрогнозируемые последствия для экономики и общества обеих стран и поставило бы под угрозу мирный процесс. Также, если разница в результатах между Англией и Шотландией окажется существенной, голосование против ЕС может спровоцировать новый референдум о шотландской независимости. Утверждается, что в наш век всеобщей взаимозависимости отстаивание национального суверенитета – это химера. Лишившись связей с континентальной Европой, Великобритании не останется ничего иного, кроме как двинуться в сторону Америки: как говорится, из огня да в полымя.
Читайте также: Brexit: за и против
Сторонники Brexit возражают на это, что те 350 миллионов фунтов, что Великобритания еженедельно направляет в Брюссель, можно было бы с большей пользой потратить внутри страны и что Соединённое Королевство могло бы выторговать себе все преимущества единого рынка без лишних обязательств. Самое главное, Британия могла бы контролировать иммиграцию.
На самом деле, все эти аргументы в пользу Brexit не выдерживают критики. Если бы Британия вознамерилась остаться в общем рынке, ей пришлось бы обеспечивать все четыре свободы, прописанные в Едином европейском акте 1986 году. Если бы она попыталась только заключить соглашение о свободной торговле, на это ушли бы годы – а Британия, покидающая ЕС, не может рассчитывать на благосклонность тех стран, которые в нём остаются. Если процесс выхода будет упрощён, это может вызвать давку у дверей. Голосование против ЕС привело бы в действие процедуры, предусмотренные Статьей 50 Договора о ЕС и дающие два года на ведение переговоров о выходе. При том, что придётся пересмотреть бесчисленное множество соглашений, этот график кажется слишком напряжённым. Таким образом, с чисто британской точки зрения, выход из ЕС – сумасбродство.
Между тем, в пользу выхода из ЕС есть и более глубокие аргументы. Сторонники сохранения членства Британии в Евросоюзе утверждают, что голосование за выход станет голосованием за Владимира Путина. Факты говорят о том, что Россия в ходе этой кампании соблюдает строгий нейтралитет и, вообще говоря, предупреждала о деструктивных последствиях возможного выхода Британии из ЕС. Но эта дискуссия демонстрирует примитивный уровень публичного дискурса и непонимание того, как ЕС развивается в последние годы. Ветеран левого движения Тарик Али говорит о веских причинах для выхода из ЕС с социалистической точки зрения. Вместо того чтобы отстаивать принципы социально-ориентированного рынка, ЕС, по его мнению, превратился в неолиберальный проект, спонсируемый корпоративным капитализмом. Об этом говорит та обстановка секретности, в которой велись переговоры о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнёрстве (ТТИП), уже прозванном «экономическим НАТО». По сути, эти переговоры представляют собой борьбу за максимальное снижение стандартов нормативно-правового регулирования.
Читайте также: Оппозиция и правительство Франции объединились в противостоянии ТТИП
На кону также стоят более серьёзные вопросы суверенитета и политической автономии. Даже не столько суверенитета стран-членов, – хотя это тоже вопрос, – сколько суверенитета ЕС в целом. Многих беспокоит то, что ЕС превратился в младшего партнёра атлантического сообщества, теряя ту остаточную автономию, которую он мог использовать для решения важных геополитических вопросов наших дней. Хотя прочные отношения между ЕС и его восточными соседями отвечают всеобщим интересам, без примирения с Россией это превращается в геополитический авантюризм.
Один из возможных инструментов примирения – проект «Большой Европы», продвигаемый Россией, но уходящий корнями в голлистское понимание Европы. США, в частности, заинтересованы в том, чтобы Великобритания оставалась членом ЕС, чтобы она могла продолжать играть роль, о которой так провидчески предупреждал де Голль – роль троянского коня США (хотя аналогия оказалась не совсем удачной: Великобритания в последние несколько лет была скорее троянским пуделем).
Читайте также: Обама против Brexit. Остаться или выйти?
Без перехода в режим примирения разговоры о ЕС как о peace project звучат всё более неубедительно. Неспособность ЕС учесть силовые последствия своих действий привели к самому ужасному конфликту нашего времени на Украине. Для многих новых восточноевропейских стран-членов Европейский союз – не способ преодоления исторических обид, а инструмент для их усиления.
По этой причине гражданам Великобритании хотелось бы иметь на этом референдуме право голосовать дважды. Первый голос был бы уверенно подан за то, чтобы остаться в ЕС. С британской точки зрения, было бы очень безрассудно входить в неизвестные и неисследованные воды (поэтому второй голос был бы против). Однако с геополитической точки зрения оставаться в ЕС опасно. Поэтому даже на этой стадии невозможно предсказать результат референдума. И именно поэтому я требую права на двойной выбор!
