Уже есть основания размышлять о том, как может быть устроен мир в следующие десятилетия. Новый баланс, если он будет постепенно выстраиваться, не похож ни на противостояние времен холодной войны, ни на модели более ранних эпох. Биполярность по типу прошлого столетия невозможна.
Валдайский клуб представляет очередной ежегодный доклад – результат работы нашего научного коллектива и обсуждения её предварительной версии на большом заседании в Сочи прошлой осенью. Замах у нас амбициозный – сформулировать основные положения мироустройства, которые начинают вырисовываться. На стопроцентную точность провидения не претендуем, да она и невозможна в сегодняшнем международном контексте, но контуры, проступающие на горизонте, пытаемся разглядеть, вооружившись не только знаниями, но и коллективной интуицией.
2015 год стал рубежом в развитии международной системы. Да, продолжалась эрозия прежних институтов, но впервые за длительное время помимо процессов распада старого появились признаки возникновения чего-то нового. О «новом мировом порядке» много говорили с конца 1980-х годов, но он так и не был «построен» чьими-либо сознательными усилиями. Не справились архитекторы. Зато теперь, когда уже практически все признали, что «что-то пошло не так» после холодной войны, новая логика сама «пробивается» сквозь царящий хаос. Система стремится к какому-то балансу, даже вопреки воле тех, из кого она состоит.
Уже есть основания размышлять о том, как может быть устроен мир в следующие десятилетия. Глобализация, как её представляли после окончания идеологического разделения мира, отступает, но не сменяется полным обособлением. Единая система преобразуется, становясь менее централизованной, более фрагментированной и ориентированной на регионы. Однако возникающие региональные мега-блоки не изолируются друг от друга, а сохраняют тесную взаимосвязь. Правда, правила этой взаимосвязи перестают быть универсальными, в каждом случае они могут выстраиваться по-разному. Новый мир – это вообще пространство, не допускающее унификации, существования общепризнанных представлений и всеобщих нормативных ценностей. Теперь конкуренция разворачивается и на ценностном уровне, но не за то, чтобы какой-то из наборов стал обязательным для всех, а за сосуществование разных моделей.
Теснейшая взаимозависимость и острая конкуренция не только не исключают друг друга, но составляют неразрывный симбиоз. Сотрудничество и взаимные ограничения идут рука об руку. Санкции и контрсанкции, открытые и неявные, станут обычной практикой. Они совсем не обязательно являются средством экономической или политической войны на уничтожение (как это бывало раньше). Скорее рестрикции – это способ регулирования отношений в условиях фактического отказа от централизованных правил.
Новый баланс, если он будет постепенно выстраиваться, не похож ни на противостояние времен холодной войны, ни на модели более ранних эпох, например, классической с точки зрения дипломатии XIX века. Биполярность по типу прошлого столетия невозможна, ибо мир, в отличие от той эпохи, действительно целостный и взаимозависимый, его не перегородишь барьерами и «занавесами». Равновесие в духе «Европейского концерта», которое обеспечивало предсказуемость Старого Света 150 лет назад, недостижима в силу большого количества самых разнокалиберных игроков. Каждый из них хочет влиять на ход событий и в какой-то степени способен это делать, хотя далеко не всегда это влияние конструктивно.
Новый порядок не возводится, как раньше, на послевоенных руинах прежнего (слава Богу, большой войны пока удалось избежать), а постепенно «прорастает» из диалектического сочетания соперничества и взаимозависимости. Задача – по возможности сохранить достижения предшествующего периода: открытость, возможность взаимного обогащения, способность преодоления отставания в развитии, но избавиться от иллюзии того, что мир может быть построен по «пирамидальному» принципу, а все проблемы решаемы в рамках одной общей модели.
Перед мировой системой стоит нетривиальная задача – рационализация крайнего многообразия без унификации и подавления. Унификация нереальна в силу непреодолимых культурных различий. Подавление приводит к обратному результату, создавая все новые очаги нестабильности.
Начинает формироваться равновесная система, основанная на взаимодействии двух групп стран – расширенного Запада (США и их партнёры) и «большой Евразии», где солируют Россия и Китай. Новые «большие» сообщества не носят интеграционного характера (интеграция в понимании конца ХХ – начала XXI века едва ли сохранится), но предполагают более интенсивные режимы и общие правила торгово-экономического взаимодействия. Ни в том, ни в другом сообществе не будет гегемонов. Просто потому что опыт доказывает разрушительность в долгосрочном плане принуждения. Это не новая биполярность, не жёсткий раздел мира, а диалектика расходящихся и совпадающих интересов.
Внутри этих групп сохраняются противоречия, однако ни одно из них не носит объективного и непреодолимого характера. Отношения между ними характеризуются непрекращающейся конкуренцией и прочным единством в одно и то же время. И обе группы будут сплачивать усилия перед лицом сил хаоса, несистемных игроков, наиболее ярким олицетворением которых сегодня является ДАИШ.
В нашем докладе мы констатируем: «Целью политики, вопреки иллюзиям ХХ века, становится не созидание рая, а избежание ада на земле». Возможно, кому-то этот вывод покажется удручающим. Однако лучше чётко сформулировать наиболее важную задачу, не строя излишних иллюзий. Если вдруг неожиданным образом мировая политика начнёт-таки превращаться в кущи Эдема – тем приятнее будет признать неоправданность нашего пессимизма в 2016 году. Но пока нет никаких признаков того, что нечто подобное будет происходить.
