Напряжённая ситуация в районе Персидского залива, подогреваемая наращиванием американского военного присутствия, танкерными инцидентами и взаимной воинственной риторикой, чревата вооружённым конфликтом. Если он случится, то это не только похоронит СВПД, но и приведёт к катастрофическим последствиям военного, геополитического и экономического характера не только регионального, но и международного масштаба, пишет Александр Марьясов, российский дипломат, бывший Чрезвычайный и Полномочный Посол России в Иране.
Принятый в 2015 году Совместный всеобъемлющий План действий по урегулированию иранской ядерной проблемы (СВПД) стал компромиссным документом. Он ограничивал, но не закрывал ядерную программу Ирана (ИЯП). Подтверждал право Тегерана на мирную ядерную деятельность и отменял международные санкции, чего в первую очередь добивались иранцы. Мировое сообщество, в свою очередь, помимо сокращения, пусть и ограниченного по времени, объёмов ядерной активности Ирана, получало возможность проводить регулярный интрузивный мониторинг всех ядерных объектов этой страны, чтобы исключить возможность переключения их работы на военные цели.
Западные участники ядерной сделки – США, Великобритания, Франция и Германия – рассматривали её в качестве первого шага на пути окончательного снятия всех своих озабоченностей, связанных с ИЯП. Заключая СВПД, они также рассчитывали в последующем вовлечь Иран в компромиссные договорённости и по другим вопросам, в частности по ракетной и региональной проблематике.
Реформистское крыло иранского руководства во главе с президентом ИРИ Хасаном Роухани, сделавшее ставку на СВПД, надеялось, что реализация ядерной сделки будет способствовать налаживанию активного торгово-экономических и других форм сотрудничества с Западом, притоку в Иран иностранных капиталов и передовых технологий. Это должно было улучшить социально-экономическое положение страны и, соответственно, укрепить внутриполитические позиции реформаторов. Другой важной, но публично не афишируемой целью правительства Роухани было создание благоприятных предпосылок для продвижения к нормализации ирано-американских отношений.
Вряд ли кто-нибудь мог предвидеть, что этим планам не суждено осуществиться. Все карты смешал неожиданно победивший на президентских выборах США в 2016 году импульсивный и непредсказуемый республиканец Дональд Трамп, поставивший своей целью торпедировать наследие своего предшественника во внутренней и внешней политике. Ещё в ходе предвыборной кампании он, в пику проводившейся Бараком Обамой политике вовлечения Ирана, чётко обозначил своё неприятие ядерной сделки с Ираном и откровенно иранофобскую позицию. Выход США из СВПД в мае 2018 года, выдвижение Вашингтоном ряда ультимативных требований к Тегерану с явным прицелом на смену режима в Иране, а также возобновление жёстких экономических санкций и акцентирование курса на региональное сдерживание ИРИ деморализовали умеренно-либеральное крыло иранского истеблишмента и одновременно серьёзно укрепили позиции консервативно-радикальных кругов в принципиальном противостоянии США.
Выход американцев из СВПД стал болезненным ударом для европейских участников сделки. Они возлагали большие надежды на то, что реализация Венских договорённостей позволит не только закрыть военные аспекты ядерной деятельности ИРИ, но и укрепить традиционно тесные торгово-экономические связи с Тегераном, усилить влияние реформаторских кругов на определение внутренней и внешней политики, а в перспективе – на ослабление конфронтационной Западу региональной политики ИРИ.
После выхода США из ядерной сделки остальные её участники в совместном заявлении подтвердили свою приверженность СВПД и готовность продолжать выполнять свои обязательства по отмене антииранских санкций и обеспечению экономических выгод для Ирана от участия в сделке.
В этой связи Англия, Франция и Германия заявили о намерении выработать и осуществить комплекс мер по защите европейского бизнеса от экстерриториальных санкций США. После длительных проволочек, сопровождавшихся как угрозами Вашингтона «покарать» европейцев, так и угрозами Тегерана выйти из ядерной сделки, европейские страны в январе 2019 года объявили о создании специального платёжного механизма INSTEX для содействия торговле между европейскими экономическими операторами и Ираном. Конкретные сроки его запуска объявлены не были. Однако, к разочарованию Тегерана, этот механизм будет затрагивать только продовольственные товары, медикаменты и медицинское оборудование, которые и так не подпадают под санкции. Иранцы настаивали, чтобы действие INSTEX распространялось на более широкие группы товаров и в первую очередь на нефть, являющуюся главным источником наполнения бюджета ИРИ.
Внесение Вашингтоном в список международных террористических организаций Корпуса стражей Исламской революции (КСИР) – альтернативной иранской армии государственной военной структуры – ещё больше осложнило всем странам торгово-экономические и иные связи с ИРИ. Дело в том, что помимо выполнения своих прямых функций по обеспечению внутренней и внешней безопасности страны, КСИР серьёзно вовлечён в финансово-экономическую и торговую деятельность, контролирует крупные промышленно-производственные конгломераты, компании и банки, имеющие связи с зарубежными партнёрами. Введение санкций не только против отдельных подразделений и лиц, связанных с этой структурой, но и против всего КСИР в целом закрыло ещё остававшиеся каналы и механизмы его внешнеэкономической и торговой деятельности.
США продолжают считать, что их выход из СВПД и ужесточение санкций приведут к серьёзному обострению внутренних социально-экономических проблем в Иране и вынудят Тегеран сесть за стол переговоров по ядерной проблеме и другим вопросам на американских условиях. А если этого не случится, полагают в Вашингтоне, то под напором усиливающихся протестных выступлений населения в стране рано или поздно произойдёт смена режима. Всё это говорит о том, что нынешняя администрация США плохо знает или не принимает в расчёт менталитет и психологию иранцев, реалии иранской действительности.
Усиливающиеся американские санкции, безусловно, оказывают серьёзное негативное воздействие на экономику Ирана и повседневную жизнь иранцев. Резкая девальвация национальной валюты, снижение темпов экономического роста, рост инфляции и безработицы вызывают растущее недовольство населения. Властям ИРИ пока удаётся сдерживать это недовольство. Для этого осуществляется ряд мобилизационных мер финансово-экономического характера в рамках реализации «политики экономического сопротивления» с опорой на собственные силы и возможности. Активизируется критика антииранских действий администрации США как главной причины обострения социально-экономической ситуации в Иране. При этом акцент делается на возбуждение религиозно-националистических чувств иранцев как средства сплочения нации перед лицом внешней угрозы. Иранское руководство также уверено, что существующая в стране гибкая система сдержек и противовесов, поддерживаемый баланс сил между всеми ветвями власти с ручной регулировкой возникающих проблем и разногласий институтом Верховного руководителя ИРИ позволят и дальше нейтрализовывать экономические и политические вызовы существующему режиму.
Иранское руководство, включая Верховного руководителя ИРИ Али Хаменеи, хорошо понимает важность сохранения СВПД даже без участия США. Оно отдаёт себе отчёт в том, что выход Ирана из ядерной сделки и возобновление им своей ядерной деятельности, а тем более её форсирование, на чём настаивают иранские радикалы, привело бы к воссозданию международной антииранской коалиции и возобновлению полномасштабных санкций уже на основе резолюции 2231 Совета Безопасности ООН, которая в своё время легитимизировала СВПД.
Целый год после одностороннего выхода США из СВПД и последующего усиления Вашингтоном антииранских санкций Тегеран проявлял стратегическое терпение и продолжал скрупулёзно выполнять свои обязательства по ядерной сделке в надежде, что остальные её участники, и прежде всего «евротройка» в лице Великобритании, Германии и Франции, выполнят свои обещания по обеспечению экономических интересов ИРИ.
Продолжавшееся усиление санкций США, откровенное бездействие Евросоюза, а также усиливавшееся давление иранских радикалов на правительство Роухани в плане ужесточения позиций Тегерана вынудили иранского президента принять ответные меры. 8 мая, ровно год спустя после выхода США из СВПД, он объявил о приостановке выполнения Ираном части добровольно взятых на себя обязательств по ядерной сделке, а именно о прекращении продажи за рубеж излишков произведённых в стране низкообогащённого урана и тяжёлой воды. Эти шаги, по существу, были спровоцированы самими американцами, которые накануне заявили, что «запрещают» другим государствам покупать такие излишки у Тегерана. Роухани также заявил, что если остальные участники сделки в течение двух месяцев не предпримут эффективных шагов по обеспечению экономических интересов ИРИ, в частности в нефтяной и банковской областях, то Иран приступит к обогащению урана сверх предусмотренного в СВПД уровня. Вместе с тем президент ИРИ подчеркнул, что если европейцы пойдут навстречу законным требованиям Ирана, то он откажется от выполнения заявленных мер.
Решительное поведение Ирана на этот раз серьёзно обеспокоило Евросоюз. Он объявил о практическом запуске механизма INSTEX для проведения расчётов по поставке гуманитарных грузов в ИРИ, активизировал внутренние консультации по поиску выхода из создавшейся ситуации. Было проведено заседание предусмотренной в СВПД Совместной комиссии по урегулированию возникающих проблем. Активизировались контакты по иранской проблематике между руководством ЕС и американскими представителями.
Будучи не в состоянии противостоять американским санкциям против Ирана и обеспечить положенные ему по условиям ядерной сделки экономические выгоды, в том числе через введение INSTEX, Евросоюз пытается склонить США к ослаблению санкционного давления на Тегеран в обмен на некоторые уступки с его стороны по принципу «меньшее на меньшее». Это рассматривается в Брюсселе в качестве первого шага к снятию растущей напряжённости вокруг СВПД и возможному возобновлению переговоров по его «реконфигурации», о чём постоянно заявляет президент США.
Речь, в частности, идёт о возобновлении разрешения на продажу иранской нефти ряду главных её импортёров, включая Китай, Индию и Японию, которым ранее такое разрешение Вашингтоном продлевалось. В ответ, как предполагают европейцы, Тегеран мог бы вернуться к соблюдению своих обязательств по ядерной сделке. Возможности компромиссных развязок ищет и либеральная часть иранского руководства. В частности, мининдел ИРИ Мохаммад Джавад Зариф, реагируя на неоднократные заявления Трампа о том, что единственной целью США является не свержение режима ИРИ, а предотвращение появления у него ядерного оружия, заявил в интервью американским журналистам в Нью-Йорке, что Тегеран готов не откладывая ратифицировать ныне добровольно соблюдаемый им Дополнительный протокол к Соглашению о гарантиях МАГАТЭ, которым предусматривается постоянный интрузивный мониторинг всех ядерных объектов ИРИ, в обмен на снятие санкций.
4 июля британские морпехи задержали в Гибралтарском проливе иранский нефтяной супертанкер, якобы направлявшийся в Сирию в нарушение введённых Евросоюзом против Дамаска санкций. Нельзя исключать, что действия британских властей, занимающих более жёсткую, чем Франция и Германия, позицию по Ирану, стали своего рода ответом на начатое Тегераном поэтапное прекращение выполнения своих обязательств по СВПД.
Инцидент в Гибралтарском проливе, явно согласованный с США, можно рассматривать и как провоцирование Ирана на ответные силовые действия с целью обострения отношений с ЕС, разрушения СВПД и последующего возобновления европейских санкций против Тегерана.
Иран симметрично ответил на гибралтарский инцидент, захватив 18 июля британский нефтетанкер. Это вынудило Лондон пойти на переговоры по урегулированию обоих инцидентов и временно прекратить направление своих танкеров в Персидский залив. Напряжённая ситуация в районе Персидского залива, подогреваемая наращиванием американского военного присутствия здесь, танкерными инцидентами и взаимной воинственной риторикой, чревата вооружённым конфликтом. Если он случится, то это не только похоронит СВПД, но и приведёт к катастрофическим последствиям военного, геополитического и экономического характера не только регионального, но и международного масштаба.
