Стратегия России в отношении Евросоюза: начать с чистого листа

Преодоление «европейского проклятья России» не может заключаться в отказе от того хорошего, что нас с европейцами объединяет. Нужно отказаться от плохого – кредитной зависимости, коррумпированной торговли продуктами и лекарствами, односторонней торгово-экономической ориентации вообще, преобладания в информационной среде.

Сегодняшний кризис и остановка отношений по линии «Москва – Брюссель» дают уникальную возможность избавиться от груза прошлых проблем и начать отношения с чистого листа. Необходимо определить, что представляет для нас ценность, а что является избыточным, порождением бюрократической инерции или ложно понятого партнёрства. Россия и Европа вряд ли могут сформировать общее видение будущего. Их будущее не вместе, но рядом. Но пора хотя бы внятно изложить друг другу интересы и попытаться сделать отношения предсказуемыми. А для этого необходимо ответить на три базовых вопроса.

Вопрос первый: где мы сейчас?

Политические отношения России и Европейского союза достигли дна. Партнёрство, которое более 20 лет рассматривалось как нечто устойчивое и обеспеченное экономической основой, рассыпалось под воздействием противоречий вокруг Украины. Экономическая база – солидный объём торговли, особенно энергоресурсами, – не помогла. Попытки восстановить партнёрство в прежнем объёме и, что важно, качестве и форме не имеют смысла. Новый порядок не обязательно должен быть направлен на сотрудничество или интеграцию. Но необходимо предотвратить сползание к полной хаотичности и сделать действия друг друга хотя бы минимально предсказуемыми.

Положение дел, возникшее в Европе после 1991 года, полностью устраивал одну сторону – Запад, олицетворением которого на континенте был ЕС, и был неудобным для другой стороны – России. Необратимая деградация этого порядка началась в области безопасности в 1999 году, когда страны ЕС вместе с США разбомбили Югославию. В сфере экономики и политических отношений – в 2002 году, когда Евросоюз при обсуждении вопроса о транзите в Калининград отказал в незначительной уступке стране, которую называл «подлинным стратегическим партнёром».

Смотрите инфографику: Торгово-экономические отношения России и ЕС

И Россия, и Евросоюз были недостаточно искренни по отношению друг к другу. Россия много говорила о цивилизационной принадлежности к Европе и желании воспринять европейские ценности. Но в действительности цели были более прагматичны – получить комфортный режим доступа на европейские рынки для конкурентоспособных товаров, выторговать безвизовый режим, создать равноправную систему отношений в сфере энергетики и добиться того, чтобы ЕС не вмешивался во внутренние дела стран – соседей России. Евросоюз много говорил о стратегическом партнёрстве и желании видеть российскую экономику сильной. А на переговорах о вступлении в ВТО добивался обязательств, которые должны были уничтожить целые её сектора. И вообще вся линия была направлена на «дожимание» России по всем вопросам – просто из принципа.

Отношения выхолащивались, сторонам становилось не о чем говорить в ходе рутинно проводившихся саммитов, переговоры о новом стратегическом соглашении замерли в декабре 2010 года – задолго до украинского кризиса и при прошлом президенте России. Потому и стал возможен разрыв 2014 года – мы уже давно по-настоящему не говорили с Европой. Да и сам кризис 2013 – 2014 годов был в значительной мере подготовлен тем, что диалог давно приостановился. Стороны либо не знали о подлинных намерениях друг друга, либо предпочитали это знание игнорировать.

Вопрос второй: что мы хотим друг от друга?

Устремления и интересы России и ЕС всегда камуфлировались рассуждениями о партнёрстве, ценностях и общих интересах. Между тем интересы всегда были по большей части крайне прагматичны и при необходимости стороны их жёстко отстаивали. Какие роковые ошибки мы совершили за 25 лет?

Для начала стоит задаться вопросом о том, тождественны ли европейские ценности как таковые их нынешней версии, предлагаемой политическими элитами и лоббистскими группами современной Европы? Скорее всего, нет, исходя из радикальных ценностных различий внутри самого ЕС. Это значит, что вряд ли стоит включать ценностную составляющую в рабочие отношения. Тем более что преодоление «европейского проклятья России» не может заключаться в отказе от того хорошего, что нас с европейцами объединяет. Нужно отказаться от плохого – кредитной зависимости, коррумпированной торговли продуктами и лекарствами, односторонней торгово-экономической ориентации вообще, преобладания в информационной среде.

Читайте доклад Валдайского клуба: Война и мир XXI века. Международная стабильность и баланс нового типа

А что, если не ценности, нужно России в Европе? Технологии и рынок для отечественной продукции. Комфортные привычные условия для отдыха наших граждан, проживающих в предуральской части страны. Именно такие интересы, вероятно, и надо положить в основу отношения. И они должны быть открытыми для любых партнёров в Европе – отдельных государств, бизнеса и гражданского общества, Брюсселя наконец.

В чём ещё мы можем сотрудничать или координировать свои действия с Европой? Возможно, в вопросах глобального управления, формирования новой регулятивной среды, которая должна будет дополнить системы, возникшие после холодной войны. Если не заменить их. Где ещё? Это необходимо обсуждать. В том числе и с нашими европейскими партнёрами.

В отношении Евразийского экономического союза Брюссель занимает пока классическую имперскую позицию (как это делал СССР в отношении европейских сообществ вплоть до конца 1980-х годов) и отрицает существование ЕАЭС. Нуждается ли Россия и её партнёры по евразийской интеграции в признании Евросоюзом евразийской интеграции? И да, и нет. Такое признание и установление прямых отношений закроет вопрос о международной правосубъектности ЕАЭС. С другой стороны, евразийскому проекту предстоит большая внутренняя работа, которая должна быть исполнена. Так нужно ли отвлекаться на полноценный диалог с таким непростым соседом как ЕС? Тем более что на повестке дня полноценный договор ЕАЭС с Китаем.

Читайте также: Европейский Союз: царство асимметричного хаоса

Как вообще наши отношения с Европой сочетаются с другим, гораздо более важным направлением национальной внешней и внешнеэкономической политики – разворотом на Восток и выстраиванием самостоятельного полюса роста в Евразии? Разворот России на Восток удачно совпал с китайским разворотом на Запад. Это создает условия для синергии наших усилий. Тем более что у России и Китая нет никаких объективных причин соперничать. Наши цели развития никак не могут противоречить друг другу. В отличие от отношений России и Евросоюза.

Вопрос третий: как двигаться дальше?

Велик соблазн «подморозить» отношения и сделать паузу в 5–7 лет. Кризисные явления внутри Европейского союза и России говорят в пользу такого решения. Украинскую проблему можно решать и без активизации контактов по линии Россия – ЕС. Тем более что переговоры, которые велись всю вторую половину 2015 года по линии «правительство России – Еврокомиссия – правительство Украины» (о последствиях ассоциации Украины и ЕС), ничего не дали. Евросоюз и его украинские клиенты с самого начала не собирались серьёзно ни о чём разговаривать. Большинство же текущих практических вопросов можно решать на сохранившемся рабочем уровне.

Стоит ли вообще обсуждать с Брюсселем вопросы региональной и международной безопасности? Роль Брюсселя здесь сейчас, к сожалению, незначительна. Ведущие позиции занимают страны-члены, как крупные, так уже и средние. Россия заинтересована в том, чтобы европейский проект вышел из этого кризиса только окрепшим. Но что нам делать, пока кризис не закончился?

Здесь наиболее применимым является принцип субсидиарности. В отдельных случаях России удобнее и выгоднее сотрудничать с разными странами Евросоюза. В других – имеет смысл активнее подключать Брюссель. Со своей стороны и Евросоюз сможет взаимодействовать как с отдельными странами Евразийского экономического союза, так и со всем объединением.

Читайте также: Холодная война, которой нет

Нужен ли новый «большой договор»? Вряд ли. Такой формат отношений был направлен на встраивание России в ЕС-центричное устройство Евразии. Теперь Евразия строится с Востока и Евросоюз с тяготеющими к нему странами представляет собой часть «американского мира», находящуюся на западной оконечности Евразии. Да и с практической точки зрения «большой договор» и целостный подход вряд ли соответствует фрагментарной реальности отношений.

Нужна ли новая институциональная база отношений и какой она может быть? Надо ли продолжать практику Советов партнёрства? Что делать со встречами на высшем уровне, которые последние годы вызывали зевоту даже у профессиональных наблюдателей.

Как увязать двусторонние отношения с отношениями, которые связывают нас на западе (для Европы) и на востоке (для России)? Углубление двух систем прочных взаимосвязей, скорее всего, необратимо. Наши главные стратегические партнёры – США и Китай – всё больше конкурируют друг с другом. Необходимо понять, каков может быть позитивный вклад России и Европы в глобальную стабильность.

Не может не беспокоить ситуация, которая сложилась в Европе в связи с наплывом беженцев из Африки и Ближнего Востока. Пока Евросоюз не справляется, и страны-члены ЕС ищут решения на национальном уровне. Но что, если случится чудо, и Евросоюз согласует единую политику? Как решительное закрытие европейских дверей скажется на безопасности России? Мы не должны стесняться обсуждать эти вопросы с европейскими коллегами уже сейчас.

Практическая задача российской стороны – сделать Европу полезной для развития России, сформировать относительно безопасную среду. Для этого необходимо начать серьёзный экспертный и политический диалог, свободный от догм, накопленных за истекшие годы. Мы должны говорить с имеющими уши и сами быть готовы услышать ответственного и достаточно искреннего оппонента. Важно создавать постоянные форматы и на чисто экспертном, и на экспертно-деловом уровне, привлекать к участию представителей государства и двигаться вперед – к новому качеству отношений.

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.