Москве и Пекину не стоило бы на этом историческом этапе спешить с формализацией союзнических отношений. Это сделало бы международную систему опасно негибкой и уязвимой для возникновения конфликта. Что особенно угрожающе в условиях качеств внешней политики держав в наши дни и системных характеристик мировой политики.
4 июля в Москву приедет президент Китайской народной республики Си Цзиньпин. Помимо собственно двустороннего наполнения этого визита важен его международный контекст.
Состоявшиеся в конце мая в Брюсселе и Таормине саммиты НАТО и «большой семёрки» стали примером сложных отношений между США и их европейскими союзниками. Многие аналитики заговорили даже о расколе в атлантическом сообществе народов. Настолько жёстким оказался разговор между новым американским президентом и европейскими лидерами. Чуть позже ситуацию усугубил демонстративный выход США из Парижского соглашения по климату – одного из важнейших для европейцев международных документов. При этом очевидно, что даже если Дональд Трамп будет вынужден оставить свой пост до формального истечения полномочий, возврат к прежним порядкам в отношениях между США и Европой вряд ли станет лёгким и даже возможным.
На фоне такого относительного разброда в Западном сообществе отношения между Китаем и Россией на высоком политическом уровне можно назвать просто процветающими. В мае 2015 года президент Си присутствовал на юбилейном параде Победы в Москве, который демонстративно бойкотировали лидеры стран Запада. В мае 2017 года уже глава российского государства был единственным руководителем крупной державы, принявшим участие в форуме «Один пояс, один путь» в Пекине.
Китайская столица – это, видимо, наиболее часто посещаемый российским лидером зарубежный город. Путин и Си Цзиньпин – политики, которые встречаются друг с другом чаще, чем с любыми другими мировыми лидерами. Только в 2017 году состоялось уже две такие встречи при разных обстоятельствах. Складывается впечатление, что эти встречи и разговоры приобрели характер постоянного обмена информацией и мнениями между близкими союзниками.
Скептики, однако, скажут, что эти отношения не сильно пока сказываются на экономике и динамике торговли между двумя странами. Хотя объёмы китайских инвестиций в российскую экономику растут. В 2015 году их объём составил по китайским оценкам до 3 млрд долларов и официальная цифра 2016 года вряд ли будет меньше. Что, как писали наши эксперты, делает Россию третьим по значимости направлением китайских инвестиций в Европе, после Великобритании и Нидерландов. Постепенно восстанавливается товарооборот, новые категории российской продукции выходят на китайский рынок. Поэтому говорить, что в отношениях нет экономики, было бы не совсем верно.
Но в стратегическом плане для нас гораздо важнее совсем другое. Спору нет, экономический базис для отношений важен. Однако история учит нас, что активная торговля между странами (и экономический фактор вообще) не является гарантией крепких политических отношений. Рассмотрим несколько примеров. Первый из них – хрестоматийная интенсивность торгово-экономических отношений Великобритании и Германии накануне Великой войны 1914–1918 годов. Тогда эти страны были самыми важными торговыми партнёрами друг для друга. Да и для России накануне войны Германия также была одним из крупнейших инвесторов. Это совершенно не помешало возникновению между этими странами одного из самых кровопролитных в истории человечества вооружённых конфликтов.
В 1960 году Советский Союз был самым большим и важным торгово-экономическим партнёром Китая, находившегося ещё в состоянии частичной международной изоляции. В отдельные годы предшествовавшего десятилетия сам Китай был важнейшим торговым партнёром Советского Союза. Восточная Германия потеснила его с этой позиции только в 1957 году. В Китае работали советские инженеры и военные советники, существенная часть объектов промышленности строилась на кредиты СССР и с использованием его технологий. В 1955 году объёмы двусторонней торговли составили, например, 1 млрд 290 млн долларов. Это, однако, совершенно не помогло предотвратить резкое ухудшение политических отношений. За период с 1960 до 1969 годов страны скатились от состояния почти союза до локального вооружённого конфликта. В последующее десятилетие практически все контакты были свёрнуты, а железная дорога между двумя странами не использовалась. Причина – стремительное расхождение видения руководством обеих стран ключевых вопросов двусторонних и международных отношений.
Но есть и более свежие примеры. К 2014 году Европейский союз был важнейшим торговым партнёром России, контролируя больше 50% её внешней торговли. Это позволяло европейским дипломатам даже неосмотрительно шутить на тему того, что Европа «держит контрольный пакет в российской торговле». Заметим, что ЕС как блок остаётся таковым до сих пор, занимая порядка 46% российской внешней торговли. Германия в свою очередь вплоть до последнего времени была крупнейшим торговым партнёром России. И только пару лет назад уступила это место Китаю. При этом не приходится, видимо, сомневаться, что сейчас политические отношения России и Европы, включая ту же Германию, находятся на самом низком со второй половины 1980-х годов уровне. Стороны обмениваются жёсткими заявлениями и ведут военные приготовления, потенциально направленные друг против друга.
Другой пример – это отношения США и Китая. Они сейчас по важности для мировой экономики стоят, наверное, на втором после отношений «США – Европейский союз» месте. В 2016 году импорт США из Китая составил 481,7 млрд долларов, а экспорт – 115,7 млрд долларов. Это, однако, не мешает США периодически пытаться провоцировать Китай на обострение по чувствительным для него вопросам региональной повестки. Отсутствие общего взгляда на ключевые международные и локальные проблемы ведёт к тому, что отношения Китая и США хоть и остаются кооперативисткими, но постепенно деградируют в сторону скрытого противостояния. Крепкие экономические связи существуют и между Китаем и Японией. Однако политические отношения между ведущими странами Азии иначе, как холодными, назвать, к сожалению, сложно.
Это всё, конечно, не означает, что между Китаем и США или Китаем и Японией вероятно возникновение войны. Однако это помогает понять, что высокий уровень торгово-экономических связей не является гарантией хороших отношений, уважения и взаимного доверия в политике. А ведь именно взаимное доверие является единственным способом для государств избежать «ловушки Фукидида» – ситуации, когда неопределённость намерений друг друга заставляет стороны наращивать военные приготовления. Именно в утрате взаимного доверия мы находим причину пошатнувшегося сейчас единства стран Запада. Хотя когда-то это доверие и общие взгляды на мир сделали возможным возникновение уникальной ситуации – сообщества стран, война между которыми в принципе невозможна.
Так за последние несколько лет именно политические решения, а не «невидимая рука рынка» смогли продвинуть китайско-российские отношения на небывало высокий уровень. Сейчас Китай со своей стороны делает заявку уже не на региональное, а на глобальное лидерство. Это – фантастически серьёзная и амбициозная задача. Если Китай её решит, то он сможет стать лидером альтернативного пути, который выберут многие. Но сделать это нужно таким образом, чтобы порядок было выгодно поддерживать значительной группе сильных и богатых стран. Порядок – глобальный или региональный – это всегда продукт идей и ресурсов нескольких игроков, а не политическое воплощение идеальной схемы.
Одновременно Китаю никуда будет не деться от того, чтобы искать ответы на жёсткие проверки на прочность, которым его всё чаще будут подвергать. И если в континентальной части евразийского пространства для Поднебесной предоставлены достаточно комфортные условия развития, то этого никак не скажешь о других географических зонах.
Так совершенно уже очевидно, что в Южной Азии наиболее серьёзное противодействие китайская политика будет встречать со стороны Индии. Индийцы уже недовольны увеличением китайского присутствия в бассейне океана имени их страны. Официальный Дели отказался почтить своим присутствием и прошедший в середине мая форум «пояса и пути» в Пекине. Формальная причина – это строительство одной из магистралей транспортной части «пути» из Китая в Пакистан на территории, которую Индия считает своей. Реальная – это в принципе растущее недовольство Индией увеличением влияния Китая в Азии и Евразии. При этом действия Дели покажутся, скорее всего, небольшими неприятностями на фоне вызовов, перед которыми Пекин будет ставить администрация «бизнесменов и милитаристов» в Вашингтоне. Видимо следует в дальнейшем ожидать новых экспедиций авианосных групп США к чувствительным для Китая берегам и островам, а также других испытаний Пекина на психологическую устойчивость.
В этих обстоятельствах некоторые китайские учёные ставят на обсуждение вопрос о вероятности формального союза между Пекином и Москвой. Обсуждают условия, которые сделают такой союз возможным. Другие китайские специалисты это предложение не менее убедительно опровергают. Заметим при этом что для России вопрос о гипотетическом союзе гораздо менее актуален. Москва (в отличие от средних и малых государств Европы и Азии) вопрос союза с кем-либо рассматривает не в категориях национальной безопасности и защищённости от внешних угроз. Россия – это страна, которая способна полностью самостоятельно защитить себя от любой внешней угрозы. Она не должна решать проблему зависимости от доминирования США на морях.
Поэтому, с точки зрения России, не менее важным был бы другой вопрос: каким будет вклад китайско-российского союза в стабилизацию или дестабилизацию международной обстановки? Особенно это актуально в условиях всё более авантюристической политики США и недружественной пассивности Европы. В ситуации «двойной непредсказуемости» с США неизвестно, чем закончится война элит против Трампа, и неизвестно, что можно ожидать от самого президента. Вряд ли действия этих двух важнейших мировых игроков – США и Европы – станут в ближайшем будущем более ответственными и предсказуемыми. Тем больший груз ответственности ложится на остальных ключевых участников международной системы, среди которых центральное место занимают Россия и Китай. Их отношения не должны стать производными от часто непредсказуемых действий Запада в отношении как Москвы, так и Пекина.
Необходимо абстрагировать вопрос о формальном характере китайско-российских отношений от национальной внешнеполитической повестки этих двух держав и посмотреть на потенциальное значение гипотетического китайско-российского союза с точки зрения необходимости сохранения глобального мира.
В таком случае мы можем увидеть, возвращаясь к аналогии наших дней и эпохи «стратегической фривольности» 1890–1914 годов, что во многом именно отсутствие формального союза между Китаем и Россией не позволяет считать эту аналогию полной. Создание такого союза привело бы к воспроизведению в современных условиях диспозиции «Антанта – Четверной союз». То есть ситуации, где каждая группа включает как державы статус-кво, так и возвышающиеся государства, которых ведёт либо стремление к реваншу, либо недостаточная удовлетворённость существующим порядком.
Возможно, что именно поэтому Москве и Пекину действительно не стоило бы на этом историческом этапе спешить с формализацией союзнических отношений. Это сделало бы международную систему опасно негибкой и, следовательно, уязвимой для возникновения конфликта. Что особенно угрожающе в условиях качеств внешней политики держав в наши дни и системных характеристик мировой политики.
