Сотрудничество России и США по Сирии является одним из основных достижений получившего сенсационное развитие процесса. Думается, что от удачи или неудачи сирийского урегулирования в немалой мере зависит судьба всего региона, поскольку межсирийский конфликт давно приобрёл региональное и глобальное измерение.
Куда идёт Ближний Восток? При всей актуальности поставленного вопроса на него трудно дать сколь либо уверенный и, тем более, убедительный ответ. Уж слишком далеко зашёл процесс деволюции (devolution) ближневосточного региона. В его основе лежат три исторически обусловленных кризиса.
Во-первых, это кризис системы национальных государств (nation states), не выдержавшей испытания вызовами глобализации. Не случайно привычным стало говорить о конце «Сайкс-Пико» – региональной архитектуры, созданной с помощью «инженерии» европейских держав – Великобритании и Франции, не веривших в способность бывших вилайетов разгромленной Османской империи к самоуправлению.
Во-вторых, это кризис идентичности, наступивший в результате накапливавшихся десятилетиями внутренних противоречий.
Наконец, в-третьих, это кризис самого мирового порядка, развивавшийся после окончания холодной войны. Многие, «застоявшиеся», политически стагнирующие ближневосточные режимы не сумели приспособиться к быстро меняющимся условиям существования и адекватно ответить на новые вызовы. Особенно трудно пришлось тем государствам региона, общества которых принято относить к «глубоко разделенным». Не случайно Ирак, Ливия, Йемен, Сирия стали ареной внутреннего разлома, расколовшего их по конфессиональным, этническим, клановым, географическим, родоплеменным линиям. Во многом резкому обострению в них конфликтности способствовало вмешательство западных и региональных игроков.
Что же ждёт ближневосточные государства, погружённые во внутренние распри: мирное урегулирование и переход к развитию по новой траектории, консервативная стабилизация, продолжение или даже эскалация конфликтов, распад и сецессия, образование новых государств? Сегодня, несмотря на огромные усилия местных элит и мирового сообщества, ситуация во многих из этих стран остается острой. А самым трагическим результатом турбулентного процесса стал захват значительной части их территории, в первую очередь – Ирака и Сирии, самыми страшными и бесчеловечными террористическими группировками – ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусрой», аффилированной с «Аль-Каидой», и некоторыми другими. Сегодня против первой из них решительно выступает практически всё мировое сообщество.
Однако если остановиться на самом остром и кровопролитном внутреннем конфликте – в Сирии, вопрос о том, какие группы считать террористическими, а какие нет, продолжает разделять участников Международной группы поддержки Сирии, в том числе Россию и США. В последние месяцы российская дипломатия тщетно пыталась убедить западных и региональных партнёров в том, что такие крупные вооруженные антиправительственные группировки исламистской ориентации, как «Ахрар аш-Шам» и «Джайш аль-Ислам», относятся к числу террористических. Это неизменно встречало сопротивление со стороны наших партнёров, и представители этих двух группировок даже были приглашены Эр-Риядом на организованную в декабре в саудовской столице встречу группировок сирийской оппозиции, а лидер «Джайш аль-Ислам» Мухаммед Аллуш вошёл в число членов избранного в Эр-Рияде Высшего комитета по переговорам. Наши партнеры утверждали, что «Ахрар» и «Джайш» неоднородны и что будто бы их включение в список террористических организаций повлечёт за собой их дальнейшую радикализацию, толкнёт в объятия ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусры». Объяснение этой позиции дал на одном из «круглых столов» один известный саудовский журналист, сказавший, что без «Ахрар» и «Джайш» сирийская оппозиция просто не будет существовать. А именно на её поддержку делают ставку государства Запада и региональные державы. Теперь же, похоже, Россия уже не настаивает на своих оценках. Проявлением гибкости Москвы стало включение в российско-американское заявление по Сирии от 22 февраля формулировки об полном исключении из режима прекращения огня ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусры» и «других террористических организаций, признанных таковыми Совбезом ООН». Но шансы на то, что США «пропустят» признание Совбезом ООН «Ахрар» и «Джайш» террористическими организациями, близки к нулю.
Заметим, что США все время обрушиваются на Россию с критикой за якобы имеющее место нанесение ударов по умеренной оппозиции вместо ИГИЛ. Однако, как напоминает Арон Лунд в статье, опубликованной Фондом Карнеги за международный мир, совсем недавно в Ираке США без разбора наносили ракетно-бомбовые удары по «аль-Каиде» и оппозиционным правительству суннитским группам, не имеющим к ней никакого отношения, клеймя всех их как «террористов».
Возникает и вопрос о том, как поступить, если среди контингентов умеренной оппозиции окажутся отряды «Джабхат ан-Нусры», которая довольно часто смешивается с другими отрядами. Ей помогает то, что в составе группировки меньше иностранных джихадистов, чем в рядах ИГИЛ, – как считается, около 20%. Смогут ли российские и американские эксперты совместно определить территории, удерживаемые ИГИЛ и «Нусрой»? Да и возможно ли это сделать с необходимой степенью точности? А она необходима, ведь на кону стоит мирный процесс.
При этом из режима прекращения огня исключаются не только две вышеназванные террористические группы, но и те отряды умеренной оппозиции, которые к назначенному сроку не информируют о своей готовности присоединиться к режиму прекращения огня. Против них могут продолжать вести ответные боевые действия как сирийская армия, так и её союзники, в том числе ВКС России.
Сейчас основные группы уже подтвердили свою готовность к прекращению огня, но они, как известно, обуславливают его рядом предварительных условий, выдержанных в духе резолюции СБ ООН 2254 от 18 декабря 2015 года: снятие правительственными силами осады с городов, обеспечение доступа гуманитарной помощи, прекращение обстрелов гражданского населения, освобождение заключенных.
Сирийское правительство предварительных условий не выдвигает, хотя к осаде городов прибегает и оппозиция. Среди лоялистов широко распространено мнение, что вооруженная оппозиция может воспользоваться снятием осады для перегруппировки сил с последующим возобновлением боевых действий против сирийской армии. В этом контексте особое значение приобретает мониторинг обоюдного прекращения боевых действий. Здесь сотрудничество России и США в рамках так называемой Целевой группы МГПС приобретает особое значение. Не менее значим контроль за беспрепятственным допуском к страдающему мирному населению гуманитарной помощи. Помощи, которую в немалых количествах доставляет сирийцам и Россия. Из семи районов, куда по решению МГПС начинается поставка гуманитарной помощи, два находятся в осаде у ИГИЛ, ещё два – у мятежных группировок, поддерживаемых Западом, арабскими государствами Залива и «аль-Каидой», а остальные три – у правительственных сил и их союзников, в том числе «Хизбаллы».
Вообще сотрудничество России и США по Сирии является одним из основных достижений получившего сенсационное развитие процесса. В нём на уступки пошла не только Москва, но и Вашингтон. Ещё при принятии резолюции СБ ООН 2254 от 18 декабря по настоянию России и Китая из неё было исключено упоминание президента Б.аль-Асада. Он не упоминается и в совместном заявлении.
Думается, что от удачи или неудачи сирийского урегулирования в немалой мере зависит судьба всего региона, поскольку межсирийский конфликт давно приобрёл региональное и глобальное измерение. И удастся ли хрупким договорённостям между Вашингтоном и Москвой перерасти в полномасштабную борьбу с чумой XXI века – международным терроризмом?
